Академик Абел Аганбегян: "Что за министр финансов, который всякие глупости говорит?"

"ДП": Все в один голос заговорили о том, что дно кризиса пройдено.
Согласны ли вы с этой оценкой?

Абел Аганбегян: Члены правительства не в первый раз говорят,
что пройдено дно. В первый раз они стали говорить об этом по результатам
февраля–марта, потом по результатам июня, и так далее. Хотя июль уже хуже июня и
по падению ВВП, и по многим другим показателям.

Моя точка зрения состоит в том, что огромная
неопределенность впереди, что мы очень плохо понимаем на самом деле, что
происходит, и не исключена на самом деле вторая волна кризиса. Об этом говорят
многие серьезные исследователи, все рейтинговые мировые агентства, имеющие
представительства в России и проводящие здесь свои исследования, такой точки
зрения придерживаются крупнейшие банки типа Альфа–Банка и агентство по
страхованию вкладов — наиболее компетентный орган в этом отношении.

Хотя Центральный банк, правительство, Сбербанк считают
маловероятными серьезные экономические последствия этой второй волны.

С моей точки зрения, довольно большой риск сохраняется — и
осенью, а возможно, немножко позже, зимой, может быть вторая волна кризиса,
связанная с невозвращением долгов.

Дело в том, что наши банки выдали кредитов примерно на 20
трлн рублей: 13 трлн — предприятиям и Академик
Абел Аганбегян: "говорить о том, что дно пройдено, нельзя"организациям, и
6 с лишним триллионов — населению. Значительная часть этих долгов вряд ли
вовремя вернется, если смотреть баланс прибылей и убытков организаций и
предприятий.

И дело не в банках, как об этом пишут, пытаясь показать, что
не будет кризиса, исходя из того, что банки выживут. Хорошо, банки выживут — а
что будет с промышленностью, которую принудят отдать деньги, в том числе за счет
оборотных средств?

Насколько они знают, какие оборотные средства остались у
промышленности?

Они сейчас остались в минимальном размере, и многие
предприятия, даже те, на продукцию которых есть спрос, не могут увеличить
производство из–за отсутствия оборотных средств и из–за предельно высоких
процентов по кредиту. Они не могут взять кредит под нормальные, не убыточные
проценты, а плодить свой долг дальше они, естественно, не хотят, так как и так
должны.

Поэтому не исключено, что эта вторая волна вызовет просадку,
и проблема не только в достаточности банковского капитала. Суммы банковского
капитала хватит примерно на 15% покрытия долга, а дальше, если долги превысят
эту сумму, Центробанку и правительству придется помогать. У них есть такие
деньги для помощи, я надеюсь. Но никто не берет во внимание, что будет с теми,
кто отдает долг! Ну, население можно вынудить отдать последнее.

Многие исследователи говорят, что осенью вырастет
безработица, потому что будут пытаться сэкономить, снизить затраты, и это легче
всего сделать через сокращение персонала.

К тому же мы очень сильно зависим от цены на нефть. Если
цена на нефть, которая сегодня в районе $65–70 за баррель, упадет до $40, то
резко понизится курс рубля, со всеми вытекающими отсюда последствиями, резко
уменьшится приток валюты в страну, возрастет дефицит бюджета.

Может ли цена на нефть упасть? К сожалению, есть такой риск,
потому что на нефть сейчас ненормально высокий спрос из–за спекулятивной
торговли фьючерсами, производными бумагами, определяющими будущую цену на нефть.
Объемы нефти, которые торгуются в этих бумагах будущего, примерно в 10 раз
превышают реальный объем производства.

"ДП": Спекуляции фьючерсами активно велись год назад, неужели это
продолжается?

Абел Аганбегян: Продолжается. Пока это не может быть
ограничено: Обама внес проект такого закона в конгресс, но в США моментально
законы не принимаются, даже если президент за.

Там много лоббистов, которые выступают против его принятия,
потому что закон может сильно ограничить доходы крупнейших инвестиционных
корпораций, прежде всего Goldman Sachs. Это удар по корпорациям, которые
наживаются на производных бумагах, которые, как известно, не регулируются
законом.

"ДП": Вроде баланс между инвестиционными банками и коммерческими был
год назад пересмотрен в США в пользу последних?

Абел Аганбегян: Это пресса так пишет, это неправда. На самом
деле сейчас инвестиционные компании опять пошли в гору. Goldman Sachs, другие
компании высокоприбыльны. Первый, острый этап кризиса по ним ударил, а сейчас
они процветают — благодаря в том числе развитию рынка производных бумаг. В США
ипотека снова пошла вверх.

"ДП": То есть мы возвращаемся в ту ситуацию, которая и привела к
кризису?

Абел Аганбегян: Нельзя так прямо сказать, но если фьючерсы
будут ограничены так сильно, как это намечено сделать, то цены на нефть могут
упасть. Насколько — никто не знает, может, они упадут всего на $5–10.

"ДП": Сейчас ведь цены на нефть на уровне 2007–2008
годов…

Абел Аганбегян: Да, но издержки другие. Нефть подорожала за
это время, в том числе и потому, что некоторые месторождения истощились. Есть
риски, и эти риски неизмеряемы, никто не может их математически, хотя бы с
какой–то приближенностью оценить, потому что слишком много факторов.

Само движение экономики — стохастический процесс, как и
фондовый рынок, который все в большей мере определяет развитие экономики, и
рынок производных ценных бумаг, и стоимостные показатели цен на недвижимость,
цены на землю, активы банковской системы.

При этом активы банковской системы в Европе в 2–3 раза
превышают объем валового продукта, цены на недвижимость равны ему, ипотека
близка к объему ВВП, фьючерсы близки к объему ВВП, у хедж–фондов, которые
производными бумагами занимаются, тоже триллионные долларовые доходы, и вся эта
безумная, созданная за последние десятилетия финансовая система оторвалась от
реального движения экономики и живет какой–то своей жизнью.

Сейчас, в период кризиса, она сдулась, немножко ее привели в
чувство, но как она поведет себя дальше? Пока не приняты конкретные меры по
тому, чтобы перейти к более жесткой финансовой системе, к надзору, как это
предлагает Обама применительно к финансовой системе США.

"ДП": У нас таких мер и не предлагается...

Абел Аганбегян: В России нет пока такого произвола в
производных бумагах, но и нам нужны кардинальные меры по улучшению фондового
рынка, недопущению туда иностранцев в таком объеме. Почему наш фондовый рынок
упал более чем в 5 раз?

Мы единственные из развитых стран, где фондовый рынок упал
так сильно! Потому что у нас огромная доля иностранцев, огромная доля коротких
денег, нет длинных денег, большая доля средств вложена в инструменты
спекулятивные, ненадежные, с очень низкой предсказуемостью.

В России надо менять многое: нужны фонды длинных денег,
которых у нас нет, которые стабилизируют обстановку, нужно ограничить продажу
российских акций на зарубежных рынках. Половина же наших акций продавалась на
франкфуртской, лондонской биржах.

"ДП": Это поощрялось…

Абел Аганбегян: Да, поощрялось, но к чему это привело? Когда
у иностранцев возникают трудности, они что продают? Русские акции! Все
обрушивается, а раз обрушилось, можно по дешевке купить "Газпром", "Роснефть".
Акции "Газпрома" снизились в 6 раз, акции "Роснефти" — в 5 раз! Мы должны
сделать выводы, но пока не сделали.

"ДП": Может, кто–то старался заманить российские компании на западные
биржи, чтобы потом обрушить курс их акций?

Абел Аганбегян: Нет, я не считаю, что ЦРУ разработало кризис
у себя в кабинетах, потом пустило слух — и все упали. Что это за экономика,
которая из–за какого–то ЦРУ падает? У меня лично объективистский взгляд на
происходящее.

Очень велика неопределенность, поэтому выражение "Слово —
серебро, а молчание — золото" для правительства крайне важно. Медведев как–то в
сердцах сказал: "Хватит болтать!"

Что за министр финансов, который всякие глупости говорит? То
мы "островок стабильности", то нас ждет 30 лет неизвестно чего. Ну нельзя — ты
же министр финансов! Если я это говорю, безответственный ученый, это на моей
совести, все думают: какой он ученый?

Болтает невесть что. Но человек облечен властью! Он же,
исходя из этих убеждений, должен действовать, деньги распределять! Как он может
распределять деньги, если он считает, что в Россию кризис не придет, и считает
тогда, когда везде кризис бушует? Это же было сказано не за 3 года до кризиса, а
в период кризиса! Если ты хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о завтрашнем
дне.

Сейчас говорить о том, что дно пройдено, нельзя, этому
утверждению нет убедительных доказательств. В период кризиса происходят разные
противоречивые движения. Например, фондовый рынок в 5 раз упал, а потом в 2 раза
поднялся. Но в последние несколько месяцев он не растет.

Не исключено, что он просядет опять, может быть, не так
сильно, но просядет. Нефть дошла до $40 за баррель, потом оттолкнулась, дошла до
$65–70. Хорошо, но не исключено, что она просядет опять, по причинам, о которых
я рассказал. Доллар вырос до 38 рублей, сейчас колеблется в районе 31–32, но не
исключено, что завтра он опять начнет укрепляться.

Но нефть и доллар — это не показатели выхода из кризиса.
Показатели выхода из кризиса — это спрос, объемы производства. Спрос продолжает
падать. Главный спрос — потребительский спрос, ведь в валовом продукте 70% — это
потребление. А реальные доходы только сейчас начинают падать! Товарооборот
только сейчас начинает падать! До сих пор просела промышленность, но
товарооборот держался, реальные доходы держались, если посмотреть помесячную
статистику.

Второй тип спроса — инвестиционный. Посмотрите, инвестиции
упали на 20%. Ужас! А инвестиции — это вложения в будущее. Если у вас упали
инвестиции, значит вы не обновляете фонды, значит не создаете нового, и вы не
сможете через несколько лет развиваться, вы ставите подножку будущему
развитию.

Да, июль по сравнению с июнем увеличился на десятые доли
процента. Так ведь и февраль по сравнению с январем увеличился, и март
увеличился, а апрель взял и все это смел. Процесс очень волатильный. Судить о
том, что произошел перелом, на основании 1–2 месяцев нельзя, в Америке это
просто запрещено. В США выходом из рецессии считается улучшение на протяжении 6
месяцев — тогда и можно говорить: да, наступил перелом. Надо подождать хотя бы 3
месяца, чтобы сказать что–то определенное.

"ДП": В Китае и США государство сейчас прежде всего стимулирует
внутренний спрос. Какой бы формулой вы выразили антикризисную политику в
России?

Абел Аганбегян: Я бы не очень хвалил другие страны. Сам
Обама говорит о том, что пока их антикризисные меры сработали очень плохо, пока
не особенно виден их результат. Пусть они сами себя оценивают. В целом нашу
антикризисную программу я оцениваю на тройку.

Мы слишком поздно приняли многие антикризисные меры, из–за
чего наш ВВП сократился дополнительно на 2%, то есть опоздание с принятием этих
мер стоило экономике примерно триллион рублей. К тому же эти меры были приняты в
излишке.

Я думаю, там несколько триллионов лишних, которые можно было
бы не тратить, а обязать Сбербанк сократиться, ВТБ сократиться. "Газпром"
сократиться, другим государственным предприятиям — и вообще, принять меры самим,
перераспределить ресурсы. Важно извлечь уроки кризиса, важно понять, где у нас
черные дыры, очень важно нелицеприятно ответить на вопрос — почему кризис
поразил Россию больше любой другой крупной страны?