Не быть лунатиком

Сергей Петров создал крупнейшую в России компанию по продаже автомобилей — ее оборот в 2007 г. достиг $ 4 млрд. Бизнесмен, ставший депутатом Госдумы, обсуждал с «ДП» проблему: можно ли занимать должность в России и не украсть.

Сергей Анатольевич, вам не кажется, что разговоры о коррупции, которые стали очень активными, ни к чему не приведут? Так как ни один из чиновников не видит оснований бороться с коррупцией.

— Очень даже кажется. До тех пор пока в стране не будет политической конкуренции, то есть до того времени, пока чиновники не будут знать, что возьми они взятку — их выкинут к чертовой матери с работы, никаких перемен, конечно, не произойдет. А население страны, увы, достаточно терпимо относится к такому положению вещей. Более того, многие сограждане по ментальности и поведению похожи на чиновников.

Вот пример. Один мой знакомый, убежденный коммунист, любит повторять примерно следующее: «Все эти демократы — сволочи, разворовали всю страну!» И тут же, между делом: «Кстати, Сергей, я тут кое–что принес из своего института, не поможешь пристроить…» Понятное дело, как же можно занимать в России должность и не украсть?!

Может, тогда и не нужно говорить о борьбе с коррупцией вовсе?

— Бюрократия не может сама себя реформировать, это очевидно. Это как пчелы против меда. Для этого в цивилизованных странах и существует гражданское общество, до которого нашим согражданам пока очень далеко. Приведу только один факт: в стоимости каждого товара или услуги коррупционная «наценка» составляет от 30 до 70%. Это всех устраивает?

Вам, когда вы занимались бизнесом, скорее всего, приходилось сталкиваться с коррумпированными чиновниками. Как себя с ними следует вести?

— Здесь на разных уровнях действуют разные рекомендации. Бизнес, конечно, очень сильно зависим от чиновников. Чиновники даже своим бездействием принуждают бизнес к взятке. Ведь бюрократ не отвечает за задержку в принятии решения, не отвечает за неправильное решение. Чиновники всерьез отождествляют себя с государством. И большинство населения разделяет эти взгляды.

По их убеждению, государство — это те люди, которые что–то запрещают и разрешают. Между тем в цивилизованных странах государство — это прежде всего граждане, ответственные за свой выбор и за свои решения, которые относятся к власти как к наемному менеджеру, требуя отчета и прозрачности деятельности. И благополучие этих граждан зависит исключительно от их личной инициативы и предприимчивости.

К сожалению, у бизнесменов не так много способов себя защитить. Как вариант можно создавать собственные политические партии или получать поддержку уже существующих в борьбе с чиновничьим произволом. Ясно одно: пока не будет партийной конкуренции, о нормальной антикоррупционной кампании не может идти речи.

Есть мнение, что наш бизнес разобщен, нет единого бизнес–комьюнити, которому было бы по силам себя защитить.

— Действительно, бизнес разобщен. Но меня это беспокоит меньше, чем разобщенность нашего общества. У людей довольно низкая политическая культура. Общество не умеет себя защищать.

Политолог Дмитрий Орешкин утверждает, что бизнес и бюрократия — одно целое. И для определения этого единства придумал термин «бюрнесс».

— Бизнес бизнесу рознь. Есть так называемый номенклатурный бизнес и есть конкурентный. Для первой категории определение Орешкина подходит. Но риски у этого бизнеса очень высоки, и он становится все слабее. Это особенно стало заметно в кризис. Но есть же и нормальный бизнес. Хотя большая часть российского бизнеса, к сожалению, либо контролируется государством, либо номенклатурная.

Что вас убедило в том, что в ближайшие годы сделать российское государство эффективным не получится?

— С каждым годом все ниже конкуренция, все выше коррупция… Нужно быть лунатиком, чтобы оставаться оптимистом. Но это не значит, что ситуацию нельзя переломить. Успех зависит от того, сколько тех, кто хочет перемен. Чем ситуация тяжелее, тем больше людей начинают задумываться о необходимости гражданского общества и о том, какой бизнес будет вытаскивать экономику из болота. Будет ли это номенклатурный бизнес или все же конкурентный. Вообще в истории России всегда так было: поражения и кризисы — это время мобилизации и начала реформ.

Без политических реформ экономическая модернизация невозможна?

— Это очевидно. Серьезным инвесторам, которые приходят надолго, нужны перемены. Без сигнала, что в стране начинается демократизация, большая часть западных инвесторов не придет.

По вашему мнению, что нужно делать с АвтоВАЗом?

— АвтоВАЗ надо продать иностранцам. В свое время в ГДР такого рода заводы продавали за 1 немецкую марку солидному инвестору, лишь бы взял. Одному человеку провести такую реорганизацию не по силам. На это способна только крупная мировая компания, обладающая соответствующими компетенциями и бизнес–культурой. Вероятно, без болезненных мер дело не обойдется. Но уж лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас.

Как в ближайший год будет развиваться дилерский рынок?

— Это зависит от экономики. Рынок не самостоятелен. Субсидирование государством ставок по автокредитам не дало сильного эффекта. Надо было программу распространять на все, а не только на выпущенные в России машины. Поддержать отечественного производителя — дело неплохое. Только если есть понимание разницы между поддержкой своего производителя и поддержкой неэффективного менеджмента.

Пять принципов в бизнесе?

— Как ни странно, самый прибыльный бизнес — это честный бизнес. Хватит одного принципа, потому что он самый главный и все другие следуют из него.

Вы как–то говорили, что в нынешних реалиях в России мало кто способен честно зарабатывать…

— Примерно 25% это удается. Не очень–то и мало. Но доля сужается.

«АвтоВАЗ надо продать иностранцам. В ГДР такого рода заводы продавали за 1 марку солидному инвестору, лишь бы взял. Без болезненных мер дело не обойдется. Но уж лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас.