00:0018 марта 201100:00
64просмотров
00:0018 марта 2011
Три одноактных балета Начо Дуато, премьера которых в минувший вторник прошла в Михайловском театре, составили как бы тетраэдр, треугольную пирамиду, где каждая грань если не противоположна остальным, то находится к ним под углом.
Вышел эдакий Дуато versus Дуато -- образца 1991-го, 1998-го и нынешний: один балет знаменитый 54-летний испанец поставил сейчас специально для труппы, пост худрука которой он принял с 1 января. Открыл вечер Without Words, сделанный 13 лет назад в American Ballet Theatre для четырех пар танцовщиков. В названии заключена характеристика еще и участи рецензента: для этого горьковатого, умного, изысканно-лаконичного сочинения и правда слов нет. Под песни Шуберта, где голосом стала виолончель, Дуато ткет неторопливые дуэты, трио, ансамбли, лишенные буквальной плоской сюжетности: они рассказывают не о перипетиях человеческих отношений, но об их тональности. Например, о неслиянности, об одиночестве вместе, об истончении материи жизни, ее утекании, которое следует принять мудро, хоть и печалясь…
Duende -- более ранний опус, премьера прошла в 1991-м в Нидерландском театре танца, где Дуато был артистом и начинал как хореограф. Для этого балета он выбрал музыку Дебюсси, с ее необыкновенной способностью звукописью рисовать картины природы. И танцовщики здесь -- дети природы: существа, чьи тела сплетаются в изысканные вычурные растительные и зооморфные орнаменты. Будь это станцовано с блеском, балет доставлял бы удовольствие рафинированной визуальной декоративностью. В «Без слов» артистов, в общем, не держал текст, так что они поспевали думать и о смысле (хотя и там разница между общим уровнем и Леонидом Сарафановым, недавно перешедшим из Мариинского театра премьером-виртуозом, бросалась в глаза: степень его владения физическим аппаратом гораздо выше). «Дуэнде» показало, что стоит взять более быстрые темпы, эта хореография становится труппе трудна.
Третий, свежайший балет на музыку Арво Пярта -- Nunc Dimittis, это первые слова молитвы Симеона Богоприимца (см. Евангелие от Луки, 2:25-32) на латыни. Ее поет хор, к нему Дуато прибавил вставки колокольного звона (композитор Давид Азагра). Если Шуберт шел в пустом темном пространстве, лишь на край задника проецировались черно-белые фотографии танцовщиков, а Дебюсси -- тоже в пустоте, скромно инкрустированной зелеными узорчатыми тенями, то для молитвы явились пафосные пурпурные драпировки, такие же бархатные, еще и с золотом, платья. Многозначительно выходит солистка (Екатерина Борченко), проделывает всякую акробатику вроде вертикального шпагата, к ней присоединяются двое партнеров, и они под аккомпанемент нескольких пар 25 минут рассказывают, надо думать, о духовных исканиях. Пока героиня столь же многозначительно не повисает на драпировках.
Дело не в том, что тривиальна хореографическая лексика -- все эти напыщенные верхние поддержки, когда балерина на руках у партнеров вынимает ногу developpe, или ее несут, а она раскрывает ноги в pas de schate. В конце концов, ломать линии арабеска, согнув стопу утюгом, а руку кочергой, тоже не Дуато в Without Words выдумал -- но там есть музыкальность, движения не отслоить от мелодии, и дивная соотнесенность всех тел в пространстве. А в «Ныне отпущаеши» композиционные решения предсказуемы, потому банальны.
Но у пирамиды есть основание -- место действия. В театре, где сравнительно недавно с гордостью предъявляли то замшелое старье Олега Виноградова, то вульгарную залепуху Георгия Ковтуна, нынче ставит хореограф мирового уровня, и его работы мы сравниваем друг с другом.
Дмитрий Циликин, журналист
