Глеб Павловский: "Путин уже не является харизматиком-одиночкой"

"ДП": Глеб Олегович, по поводу Дмитрия Медведева
высказываются две взаимоисключающие версии. Первая: он торопится с реформами,
потому что знает: остался всего год. Вторая: он начал наконец–то решительно
действовать, потому что получил карт–бланш. Почему торопится Медведев?

Глеб Павловский: Это ложная альтернатива. Если бы он считал,
что у него "остался всего год", значит, он уже отказался бы от борьбы за пост
президента–2012, то есть сломался. О каких реформах тогда бы вообще шла речь?
Реформы требуют воли, самоуверенности, натиска. И Медведев проявляет этот
натиск. С другой стороны, кто ему даст "карт–бланш" и какой? Карт–бланш Медведева — состояние
страны: кризис доверия, признаки деградации системы, которую он хочет защитить.
Ну а торопится он, потому что другие, щадящие, средства не
помогли.


"ДП": Этой жесткости достаточно или с
Россией надо еще жестче?

Глеб Павловский: Отчего это с Россией надо жестче? Сечь нас,
что ли, надо? А сам Медведев — это что, не
Россия?


"ДП": Для чего жестче? Чтобы чиновники
меньше воровали, к примеру.

Глеб Павловский: Те, кто ворует, воровать не кончат, пока их
не схватят. Они либо 20 лет этим занимались, либо 20 лет жили в атмосфере
одобрения воровства. Даже те меры, которые сейчас отменяет Медведев
— вхождение высших чиновников в советы директоров компаний, — были поняты
как приглашение всем госслужащим заниматься бизнесом. Раз можно министрам и
вице0премьерам, то уж нам-то и подавно! Выдавливать воровской обычай придется с
трудом. Но Медведев
показал, что не отступит. Он может потерпеть поражение, не исключено. Но он
наращивает нажим там, где другой бы уже отступил. Я могу напомнить, что Путин тоже пытался начинать
антикоррупционные кампании, например с МВД… И всякий раз отступал. Не потому,
что у него слабая воля, а потому, что он видел, что против него развернется
половина его собственной команды. Сделав ставку на стабилизацию, он принес в
жертву стабильности чистоту рук правящего класса.

"ДП": Говоря о стабильности, вы как–то
добавили "пресловутая" и упомянули, что в самом правительстве ее уже именуют
"хаосом". Когда стабильность превратилась в хаос?

Глеб Павловский: Стабильность сама по себе 1 благо. Нам
ли в России жаловаться на стабильность? Страна богатела и умнела в недолгие и
редкие эпохи стабильности. И никогда стабильность не продолжалась больше 10 лет.
Была стабильность прошлого десятилетия, была брежневская стабильность. Всякий
раз благодаря стабильности возникал мощный средний класс. И потом этот же
средний класс начинал жаловаться на застой и на произвол "охраны стабильности".
Охраняющие стабильности у нас всякий раз отрывались от своего прямого дела.
Охранники извлекали административную ренту, часто коррупционную, и пытались
контролировать всех и вся. Они вторгались в чужие дела и чужие интересы. Сегодня
вопрос не об отказе от стабильности, а о защите прав и защите интересов.

Все готовы рассуждать о "демонтаже режима", а вы найдете в
стране сто человек, готовых ради этого отказаться от того, что у них есть? От
телевизора, от кредита, от холодильника? Всем — от Пупкина до Путина — каждому есть
что терять. И кандидат в президенты 2012 года обязан каждому дать гарантии
сохранности. Трудность в том, что сегодня эти гарантии не могут быть личными,
как 10 лет назад, когда Владимир Путин объявил: я отвечаю за все, что происходит
в стране! Мы помним эти слова и как много они значили. Но мы помним и то, как
буквально на следующий день после этого утонул "Курск".

Отвечать за все невозможно. Но тогда вокруг путинских
гарантий собралась почти вся страна — большинство избирателей, то
"путинское большинство", которое превратилось в массового благоприобретателя от
роста нефтегазовых доходов. Мы понимаем, что главные благоприобретатели стали
миллиардерами и находились повыше нас. Но они получили эту возможность только
милостью лояльных путинских масс. Молчаливый массовый избиратель приобрел себе
потребительское благополучие — в пакете с тюрьмой для Ходорковского,
появлением ста долларовых миллиардеров на воле и индексацией пенсий для
стариков. Все это было, повторяю, в одном путинском пакете с вертикалью власти,
контроля и распределения. Распределять в госаппарате научились все. Но сегодня
пора гарантировать кое–что более важное — производство, инновационный труд.
Чтобы завтра было что распределять.

Стабильность сегодня есть или нет? Системы контроля и
распределения "вертикали", 10 лет работавшие на стабильность, сегодня сошли с
ума и просто мешают работать,мешают жить. Они отравляют деловой и
инвестиционный климат. Объявив себя контролером, чиновник тут же лезет тебе в
карман. Отсюда дефицит доверия, о котором сказал Медведев. У нас в
государстве предприниматель превратился в сомнительную фигуру, а инженер,
а рабочий? В политике не встретишь рабочего или инженера в социально значимой
роли, их будто нет. Есть лишь какие–то "бюджетники". В распределительном
государстве труд аннулирован. В кино олигархи, бандиты и менты, которые
убивают друг друга. В прессе — власть и журналисты. В России кто–нибудь еще
работает? Надо вернуть людям право честно трудиться. Производить добавленную
стоимость.

"ДП": Нефть вновь стоит $120, а из
страны за полгода убежали рекордные $45 млрд. В чем причины глобального
недоверия?

Глеб Павловский: Мы помним, что произошло в 2008–2009
годах? В России работало миллиона два человек, преимущетвенно в сырьевом
секторе. Приходили инвестиции, но эти инвестиции были частью глобального
финансового пузыря. Деньгами швырялись не только в Россию, кредиты на дома легко
выдавали даже американским безработным. Существовала поговорка: что надо послать
в банк нотариально заверенную просьбу, чтобы вам перестали выдавать новые
кредиты! Наш бизнес брал все новые кредиты, по сути, под те же нефть и
газ. Когда пузырь лопнул, эти долги выплатило государство из стабилизационного
фонда. Фактически за счет будущих поколений. Мы потеряли почти все, что
накопили.

Сегодня нефть опять дорогая, но дешевых денег для нас больше
нет. Деньги стали осторожней и не пойдут в места, где могут сгореть.
Правительство и Минфин говорят о макроэкономической стабильности, но где она?
Первый признак макроэкономической стабильности — оживление бизнеса и
приток инвестиций. Когда деньги бегут из страны, а зарплаты снова уходят в тень,
— это не стабильность. То, что люди видят угрозы для собственности и
безопасности, но не знают, как себя защитить, молчат и злятся —– это не
стабильность. Мы видим хаос, где никто ни в чем не уверен: правящая партия
за полгода до выборов не знает, в чем ее программа и чьи интересы ей
представлять. Инвесторы не знают, чего ждать от России после выборов. А почему
бы, собственно говоря? У нас ведь тандем, преемственность и даже якобы
макроэкономическая стабильность! Казалось бы, идеальная ситуация для
бизнеса — где бизнес, ау? Тандем гарантирует мир во власти и душевный покой
потребителя, зато производитель и региональные власти в истерике. Медведев
пытается нарастить базу гарантий для инвесторов и для производителей, для
среднего класса в стране. Поэтому он жмет.

"ДП":
Вы изначально верили в жизнестойкость тандема: в истории это на 100%
сработало при Иване Грозном, когда он поставил вместо себя князя Симеона
Бекбулатовича…
Глеб Павловский: Кто тут "царь
Симеон"? Не смешите. И не будите лиха. Тандем задуман был обеспечить
преемственность политики Путина, и Медведев ее
обеспечил. Тандем работал 3 года и поработал хорошо. Он выполнил свою роль. В
России мир, во власти мир. Команда Путина интегрирована в новую политику, в
экономику, в общество и может быть уверена в будущем. Теперь возникает
другая, чем преемственность, задача — правовой нормализации государства.
Тандем уже фактически превратился в политический союз единомышленников. Путин
уже не является харизматиком–одиночкой, личным гарантом единства России. Путин
самый известный в стране и в мире, в значительной степени за счет
прошлого, авторитетный российский политик. Избиратель города,
реальный человек средних слоев, рационален и не поверит, что есть
один–единственный человек, любимый вождь, который что–либо ему гарантирует.
Гарантий он ждет от ясной политики, от прочной государственно–правовой схемы.

Недоверие, о котором говорит Медведев, реально. Оно
вызвано временным непониманием того, что предложит стране кандидат в президенты
2012 года. Кем бы он ни был. Люди не хотят, чтобы их жизнь и социальное
положение зависели от борьбы в верхах. В среднем классе падение доходов
вызывает страх "деклассироваться". Главная опасность не протестные настроения, о
которых хорошо поболтать под водочку, и уж, конечно, не революция.
Люди хотят развития, но не намерены приносить свое благосостояние в жертву
будущему. Они хотят модернизации, но без мобилизации.

"ДП": Когда–то Путин долго выстраивал свою вертикаль. Теперь
Медведев вводит институт мобильных приемных. Это еще одна
вертикаль?
Глеб Павловский: Речь идет не об
институте власти, а о дополнительной коммуникации президента с людьми. Ведь
когда Путин создавал сеть полпредов, это тоже не было параллельной властью. Это
была вертикаль федерального контроля. Полпредства сыграли роль
шлюзов–переходников между федеральным уровнем и регионом. А то, о чем говорит
Медведев, — это президентская сеть прямой связи с людьми в регионах, на
местах. Не со всеми же коммуницировать через "Твиттер". Это способ
взбодрить ту же самую вертикаль. Ну и выборы на носу, тоже нельзя
забывать.
"ДП": Вы как–то сказали что "Путин — нечто вроде
всероссийского государственного Fannie Mae". Расшифруйте, пожалуйста.

Глеб Павловский: Это шутка. Fannie Mae и аналогичные
агентства страховали право рядового американца на дешевую ипотеку и в этом
смысле упрочили американскую демократию. Но потом они заигрались, возник пузырь
на рынке недвижимости, и пузырь лопнул. Путин за годы своего президентства также
создал государственную базу для миллионов российских домохозяйств. И был
первым ее гарантом. Это ко многому его обязывает, к тому, в частности, чтобы
постепенно перекладывать эти гарантии с личности на государство.

Путинское большинство — это тоже своего рода в хорошем
смысле слова пузырь, который возник на пересечении газонефтяной конъюнктуры и
политической стабилизации.
Когда возникает пузырь, его надо очень острожно
спускать. Иначе произойдет то, что произошло на американском рынке
недвижимости — с тем же Fannie Mae.
Медведев как президент идет с новой
идеей — не личной гарантии, а государственной нормы, на которую можно
положиться. Правовой нормы, где не нужны вожди. Медведев разгружает нашу систему
от авторитарных элементов. Но при этом очень важно не обрушить наш "политический
рынок" — среду жизни миллионов людей.

Новая политика должна базироваться на этих реальных
долгосрочных массовых интересах, а не на телевизионных ток–шоу и разговорах со
страной. Которые были хороши, но это, в конце концов, политический театр, а
теперь нужны политические институты.
Медведев аккуратно спускает давление в
пузыре, сохраняя гарантии для всех, включая высшие этажи бюрократии, слившейся с
бизнесом. Включая, конечно, и людей, которые пришли с Путиным. Любой
предвыборноый сценарий, который отказывает любой из социальных групп страны в
праве на будущее, опасен и недопустим. Он будет создавать врагов вместо
союзников. Все, кто призывает к демонтажу режима, к суду над бюрократией,
кошмарят не власть, а мирного избирателя. Они провоцируют коррумпированную
"партию войны" и бьют по интересам миллионов рядовых граждан — "вкладчиков"
государства Россия.
"ДП": Все эти разговоры —
Путин возглавит НАТО, Путин возглавит МОК, Путин возглавит "Газпром"… С чего все
это? Досужие разговоры, политтехнологии, противоборство конкурентов, вброс
информации в целях проверить общественное мнение?..
Глеб
Павловский: Просто никто пока не понимает глубину укорененности Путина
в будущем государстве и ищут для него какие–то должности. Но формула гарантий
2012 года должна охватывать всех. И это реальная проблема. С Путиным ассоциируют
себя слишком многие люди в верхах и внизу. Он индикатор безопасности для масс.
Поэтому Путин должен быть политически ясным образом вмонтирован в политический
процесс. А должность он себе сам найдет.

"ДП": Как это возможно сделать?

Глеб Павловский: Политический союз их с Медведевым должен быть
сохранен во всяком случае. Но в форме тандема или в другой? Возможны варианты.
Так или иначе, политическая формула, гарантирующая интересы бывшего путинского
большинства, интересы старой политической команды, должна быть найдена.
Неясность — фактор недоверия. Любой кандидат в президенты на выборах–2012
должен предложить избирателям своего рода всероссийский страховой полис.
Мир вокруг слишком опасен, чтоб рисковать миром в стране.

"ДП": Вопрос с помилованием Ходорковского сохраняет
актуальность? Может быть, именно этот шаг заставит общество окончательно
поверить в легитимность Медведева?

Глеб Павловский: Такой связи нет. Помилование Ходорковского
возможно по гуманитарным соображениям — как расставание с прошлым, из которого
мы уже вышли. Но нелепо рассматривать это как предвыборный жест. Помилование
никогда не бывает массово популярным актом. Но акт милосердия сам по себе
позитивен в России, поскольку за 100 лет мы слишком озверели, превратились
в волчью стаю, вечно требующую чьей–то крови. Однако не надо политизировать
такие вещи.