Марина Литвинович: "Начинаю говорить почти как Зюганов"

На рубеже 2000–х гг. Марина Литвинович работала с Глебом Павловским в Фонде эффективной политики, она постоянно входила в топы ведущих политтехнологов России. Говорят, в 2002 году на работу в Администрацию президента ее приглашал сам Владислав Сурков. Так или иначе, вскоре карьера Марины, которой в то время не было еще и 30, совершила крутой поворот. С 2003 года она работала поочередно с СПС, Ходорковским, Хакамадой, Каспаровым, Шендеровичем и т.д. В конце прошлой недели Мониторинговая экспертная группа под руководством Марины Литвинович выпустила доклад "Власть семей — 2011. Часть 1", в котором фигурируют 18 членов правительства.

"ДП": Марина, русский человек привык думать, что спроста ничего не делается. Всегда есть хитрая задумка. И про "Власть семей" говорят, что это такая PR–кампания Дмитрия Медведева. Объяснитесь.

Марина Литвинович: В ответ на ваши подозрения могу сказать, что уже летом мы выпустим точно такой же доклад по сотрудникам Администрации президента, в числе которых будет и президент Российской Федерации Дмитрий Медведев. Просто дайте нам немного времени. Понятно, что сразу сделать все это сложно. Это действительно большая работа. А летом будет точно такой же доклад — мы никого не пощадим, что называется.

"ДП": В свое время Борис Немцов много докладов написал. А в ответ, что называется, тишина… Это линия поведения власти — игнорировать разоблачения?

Марина Литвинович: Юрия Лужкова в итоге сняли. В любом случае доклад Бориса Немцова готовил почву, готовил общественное мнение… Мы же не мыслим категориями сегодняшнего или завтрашнего дня. Мы абсолютно отдаем себе отчет в том, что эта информация не будет устаревать еще очень долго. И, если через 3–5 лет возникнет какая–то потребность узнать, что собой представляет бизнес и семья какого–то члена Кабинета министров, вся информация есть. Она будет жить долго. И если ничего не случится сегодня или завтра, это не значит, что ничего не случится через год или два. Поэтому я считаю, что если мыслить более долгими категориями и говорить об исторической перспективе, то это все не зря. Все сработает и будет нужным, просто не сейчас, не сегодня. Ничего страшного, в принципе.

"ДП": Может быть, вы встречались с кем–то из фигурантов вашего доклада или были знакомы? Эти люди, из ваших личных наблюдений, считают свою деятельность нормальной?

Марина Литвинович: Дело в том, что из нынешних фигурантов я никого лично не знаю. Я кое–кого знаю из тех, кто будет чуть дальше (имеются в виду следующие части доклада. — Ред.), но я, честно говоря, с ними последний раз виделась в 2003–м, нет, даже в 2002 году. После этого я ушла из всей этой околопрезидентской истории и больше этих людей не видела. С тех пор все сильно изменилось. Все другое.

"ДП": А если сравнивать Россию 2002–го и 2011 годов, какие изменения произошли на качественном уровне?

Марина Литвинович: Думаю, это касается коррупции, которая стала смыслом существования нашего государства. Мне кажется, такого не было ни в 2002–м, ни в 2003 году, тогда это все только начиналось. А сейчас это приобрело характер смертельной сущности для всей государственной конструкции. Мне кажется, все это рухнет именно под тяжестью неуправляемости, потому что сейчас вся управляемость строится на неформальных коррупционных связях, государство не может долго существовать в таком виде. В обычном государстве закон всем управляет, а у нас — неформальные связи. Но они проваливаются. Ситуация перебранки и борьбы следственного комитета с прокуратурой хорошо это демонстрирует.

"ДП": Пару недель назад я разговаривал с Глебом Павловским, и он высказал такую точку зрения, что уровень коррупции сильно преувеличивается в СМИ. На самом деле не все так плохо.

Марина Литвинович: (Смеется) Повторюсь, коррупция — уже не просто какая–то тема, а сущность всей системы. В нашем докладе мы рассказываем ряд историй про то, как государство владеет какой–нибудь ценностью, например месторождением алмазов, а потом вдруг оказывается, что месторождение ушло в частные руки. В течение нескольких лет размывается доля государства, и неожиданным образом весь доход от добычи оказывается в руках частных лиц, все деньги попадают в офшоры. На самом деле таких схем очень много выстроено, в том числе с участием членов нашего правительства. Когда из–под государства в частные руки нагло выводятся полезные ископаемые — нефть, алмазы, золото…

И делается это при наблюдении суперлиберальных светочей в правительстве. Даже смешно, но иногда я ловлю себя на мысли, что начинаю говорить почти как Зюганов, который еще в 1990–х годах переживал, что все разворовали, растащили. Но это действительно так. Будем честны. Все растащили и продолжают растаскивать, а другие люди живут, довольствуясь зарплатой 8 тыс. рублей, когда кто–то миллиарды выгребает из России и выводит за рубеж. И говорить при этом, что уровень коррупции низкий, смешно. Потому что все это разграбление ведется с применением власти и огромных денег. Сращивание чиновничества и бизнеса.

"ДП": Можно ли сказать, что во время работы над данным проектом вас кто–то в плохом или хорошем смысле поразил? Что-то гоголевское: "Эх, шельмец!"

Марина Литвинович: Особенно никто не поразил. Единственное: когда мы начинали все это изучать, думали, что исследования ограничатся семейными и бизнесовыми связями, а когда полез криминал, истории с убийствами, то стало неприятно. Неприятно ударило.

"ДП": Владимир Путин сказал, что теперь будут не только декларации о доходах, но также о расходах. Они каким–то образом смогут изменить ситуацию?

Марина Литвинович: Я не очень понимаю, как возможно проконтролировать расходы и сделать так, чтобы все были продекларированы, записаны и проконтролированы. Не очень понятен механизм, так что вряд ли стоит ожидать каких–то больших изменений после введения этой нормы. Конечно, пусть вводят, но, боюсь, нереалистично отследить то, что надо отследить. Они же подают декларации о доходах, и все смеются, потому что понимают, что это капля в море. То же самое может получиться с декларацией о расходах. Ну, подадут они. И все снова будут смеяться.