Таймураз Боллоев дал "ДП" первое интервью после своего ухода с поста президента госкорпорации "Олимпстрой"
Таймураз Боллоев назначил встречу в бизнес–центре у Красного моста. "Там рядом копают", — уточнил он. Копают не то слово. Здесь идет полномасштабная стройка, спрятанная за синим забором. Предприниматель сидит за столом скромной комнаты, уставленной образцами дореволюционных кирпичей, и показывает дизайнерам фотографии на экране айпада: "Не удивляйтесь, если во время разговора кто–то будет заходить. Вообще–то это прорабская. Как мне кажется, надо максимально быть прагматичным — не отрываться от земли, и тогда будет не больно падать".
ДП: Таймураз Казбекович, а что это за фото, если не секрет?
— Это я восстановил родовой дом в горах в Северной Осетии, где и я сам родился, и мои отец и дед. Все было разрушено, 3 года ушло на стройку. Детей в этом году туда отвозил. Спрашиваю: "Хорошо?" — "Ой, как хорошо". А потом приехали в Петербург, бегают по двору: "Мы приехали к себе домой! На родину!" Вот так. Человек где рождается, там у него и дом. Здесь у них и собака, и все родное.
ДП: Я, честно говоря, сначала в "Боллоев центр" зашел, подумал, что сюда некуда заходить: стройка…
— Нет, там мы давно закончили. Здесь, на набережной Мойки, наша задача сложнее — причем нас никто не заставлял, мы сами ее себе поставили: не напортить, вписаться в общий архитектурный контекст и самой улицы, и центра. Не пошли по пути, как выгодней, восстанавливаем, лепим, бетонируем, закрепляем. Как мне говорит один мой товарищ: шпиль бы, кроме тебя, никто не стал бы восстанавливать, он же не приносит деньги в карман! Но исторически же он был. Я же не могу вместо "Схефальс" (первый владелец торгового дома. — Ред.) написать "Боллоев". Вот КГИОП обычно ругают — они, видите ли, мешают развиваться. Ничего подобного, я могу только поблагодарить за помощь, низкий поклон. Мы бы сами не додумались до многих вещей. Вот в 1907 году какого цвета был это дом? На фото он черно–белый, остается гадать. А специалисты КГИОП очень четко все расписали. Конечно, это дорого. К тому же Стефан Эсдерс построил все за 2 года, а мы только 2 года по инстанциям бумаги согласовывали.
ДП: Вы сейчас в Петербурге часто бываете?
— Теперь я в Петербурге постоянно. Только выходные в Сочи провожу. К детям летаю, потому что они в школу и в садик там ходят.
ДП: За то время, которое dам приходилось посвящать Олимпиаде, ваш бизнес много потерял?
— Слава Богу, серьезных ошибок не было. Много можно было бы сделать по–другому, но не потому, что без моего внимания делались какие–то негативные вещи. Просто у собственника свои оценки деятельности, а у наемного управленца свои. Как мне сказал один финский швед, сотрудник работает 8 часов, а собственник — 24. За 2 года в "Олимпстрое" полностью отошел от управления своим бизнесом. Я в Питере был 4 раза. Четыре дня. Даже не успевал выслушивать отчеты, я не мог даже по телефону поговорить. В Сочи даже для сна времени не оставалось.
ДП: Получается, "Олимпстрой" — что–то вроде каторги?
— Ну, это тяжелый труд, я бы сказал, это полное самоотречение от своих желаний.
Принцип жизни все это время: делать только то, что необходимо. Самооценка, конечно, только позитивная: когда я пришел в "Олимпстрой", кроме РЖД практически никто и не работал, олимпийский парк не имел даже забора, а ко времени моего ухода было сделано 40% работ от общей программы олимпийского строительства.
ДП: Читал про московскую Олимпиаду, что первоначальные расходы выросли в 5 раз и все равно все сделали в последний момент…
— Это характерно не только для московской Олимпиады. То же самое было у китайцев, за ночь до открытия они что–то делали, красили и т. д. И ничего такого сверхъестественного, или негативного, или драматического в этом процессе нет. Объясню почему: сделать раньше означает необходимость затем это содержать. А это дополнительные затраты. Поэтому нужно сделать только вовремя. Наоборот, хорошо, чтобы все было свежим, так, чтобы, условно говоря, пар шел от тарелки.
ДП: Все–таки наши Олимпийские игры — самые дорогие в истории?
— Исключено, ничего подобного. Не самые дорогие, не самые дешевые, у нас будут правильные затраты. Говорю это определенно — как недавний участник этого процесса, а ныне как человек, свободный от этих обремененностей. Мы же вели анализ, поднимали данные по всем спортивным объектам, приводили к ценам нынешнего периода. У нас дороговизна только в одном. Сочинские горы — молодые, они ж шевелятся, и мы строим объекты со сейсмостойкостью 9 баллов. А в прибрежной части олимпийские объекты строятся на землях, которые исторически являются природными болотами. Поэтому, безусловно, страхуемся от всего. Что же касается возможностей украсть, то это я исключаю. В "Олимпстрое" прикомандированы сотрудники почти со всех фискальных органов. Они в режиме онлайн отслеживают, условно говоря, работу так, что мышь не пролетит без контроля, и не проедет, и не пробежит.
ДП: Но молва уверяет, что в Сочи не попасть без какого–то особого благословения
— Тоже неправда. Все тендеры проходят прозрачней некуда. Другой во¬прос — что такой слух действительно существует. Будто бы без предварительных договоренности в Сочи не попасть. И порой эти слухи распространяются самими участниками тендеров. К примеру, была одна компания, которая, подавая заявку на тендер, тут же писала жалобы президенту, председателю правительства, прокурору, следственному комитету, будто ее собираются выкинуть. Вот такой способ давления. В итоге некоторые тендеры нам порой приходилось даже переносить. По той причине, что нет заявок. А заявок нет из–за слухов, что все схвачено. Замкнутый круг. Помню, я даже обратился к тогдашнему мэру Москвы, и Ресин собрал строителей в своем кабинете. И ровно такой же вопрос мне был задан: "Правда ли все схвачено?"
ДП: "О спорт, ты мир" пора заменить на "о спорт, ты деньги"?
— Боюсь, что на Олимпиаде–2014 мало кто обогатится. Если посмотреть еще раз детально, то заложены были не те прибыли, не те материальные возможности, которые ожидались участниками.
ДП: То есть в итоге — социальная ответственность бизнеса?
— Ну и статусность тоже. Затем эту статусность они будут как–то демонстрировать, это же большой плюс для будущего. Что касается будущего города, то он станет альтернативой европейским горным курортам, потому что смотрите: 2 часа лету из Москвы, затем полчаса на скоростной электричке — и ты в горах. Таких возможностей в Европе нет. Так что спорт, Олимпиада — это всего лишь афиша. Спортивные объекты — не больше четвертой части затрат, остальное — инфраструктура. Чего греха таить… Основная проблема Сочи в чем была — не совсем чистое море. Поэтому очистные сооружения, энергетические источники, дороги…
ДП: Вам лично какой талисман нравился? Может, Зойч?
— Нет, скажу точно, если бы меня спросили, я бы Деда Мороза, безусловно, выбрал. Мне казалось, что это наше родное, отечественное…
ДП: А в пивной бизнес неужели вам не предлагают вернуться?
— Озвучивалось, что мой уход из "Олимпстроя" состоялся по состоянию здоровья, и это соответствует действительности. Как–то увидел запись передачи в Интернете, в которой речь шла обо мне. Два журналиста подначивали друг друга: "По здоровью, да…. А на самом деле из–за чего?" Не совсем равные условия: они с экрана тебя, мягко говоря, поливают, а ты не можешь ответить. Но действительно, мой уход был связан с состоянием здоровья, поэтому возвращение к пивоварению или к чему–то другому такому большому у меня сейчас не получится.
ДП: В каком состоянии сейчас ваш бизнес?
— Сейчас можно сказать, что по всем направлениям мы вышли из зоны убытка. Наше сельское хозяйство в Ейском районе Краснодарского края 3 года приносило только убытки, и достаточно серьезные. Действительно хватались за голову. Причиной были не только управленческие проблемы, но и погодные условия. Это засушливая зона, без искусственного орошения там нельзя, а артезианские скважины тоже проблему не решали. Изначально наиболее привлекательным, рентабельным направлением считали овощеводство: выращивали и огурцы, и клубнику, и картофель. Но в итоге от овощей отказались. Осталось животноводство, растениеводство и сады. И сейчас вышли на плюс.
ДП: Дела в сельском хозяйстве меняются в лучшую сторону?
— Меняются, но очень медленно, и порой, для меня по крайней мере, непонятно. Зачастую декларируется активная, огромная помощь сельскому хозяйству, но мы ее не увидели.
ДП: В вашем швейном бизнесе по–прежнему государство основной заказчик?
— Когда 3 года назад президент Медведев в Иваново собрал президиум госсовета по легкой промышленности, я хотел рассказать о проблемах швейного бизнеса, но президент сам их изложил. С тех пор ничего не изменилось. Основная беда, конечно, контрафакт. Продукция, завозимая в страну минуя таможню и всякими левыми–серыми путями, конечно же уничтожает собственное производство. Прозрачно работающая компания не может конкурировать с контрабандой. Легкая промышленность, по нашим подсчетам, в денежном выражении больше, чем алкогольная и пивоваренная отрасли, вместе взятые. 70–80% продукции завозится извне. Выживать в такой обстановке сложно. Поэтому мы участвуем практиче¬ски во всех тендерах, что–то выигрываем. Причем тендеры не только внутри страны, но и для Скандинавских стран, к примеру. Мы и для шведской армии шили, и для авиакомпаний. Что–то мы производим здесь, что–то заказываем. То же самое, собственно, делают китайцы. Они сначала были привлекательны за счет низких цен на производство, но постепенно уровень жизни поднялся, и теперь законом определено, что швее нужно платить минимум $ 500.
ДП: Правда, что это вы изобрели "Петровское" и "Адмиралтейское"?
— "Адмиралтейское" нет, а "Петровское" да, вместе с покойным профессоров Игорем Ежовым, это еще на "Степане Разине" было. Мы применили особую технологию ароматизации хмеля.
О чем я могу сожалеть, так это о том, что нам не удалось выпустить закон о пиве. По аналогии с законом чистоты — так его называют немцы — которому около 500 лет. В соответствии с законом пиво можно изготавливать только из солода, дрожжей, воды, хмеля. Все! И мы видим, что немецкое пиво отличается от любого другого пива в мире. В России такие законные рамки пока не удалось продвинуть. Поэтому у производителей порой срабатывает экономиче¬ский принцип, а технология и экономика — все–таки разные вещи.
ДП: Много говорят о борьбе водочного и пивного лобби.
— На самом деле пивного лобби практически не существует. Я не могу назвать ни одного имени пивовара или человека, лоббирующего интересы пивоварения во властных структурах, в том числе и в Государственной думе.
ДП: А водочники скажут: водочное лобби — это миф...
— Ну, это не так, это из открытых источников известно, что большое количество членов Государственной думы имеют отношение к производству водки. Аффилированно или прямо… Или раньше имели, а сейчас переписали на родственников. Находясь в стороне от всех этих процессов, хочу сказать, что весь мир с употреблением крепких алкогольных напитков борется через пропаганду легких алкогольных напитков: пива, вина и т. д. Мы, как всегда, пошли своим путем — уравняли крепкие алкогольные напитки с легкими. Это, мягко говоря, неправильно.
ДП: Идет ли передел сфер влияния в петербургском бизнесе после смены губернатора?
— Каких–то неожиданностей, на мой взгляд, не должно быть. Меня с Полтавченко познакомил Дмитрий Филиппов, ныне покойный, в то время руководитель Налоговой инспекции Петербурга и Ленобласти. Георгий Сергеевич тогда формировал налоговую полицию. Он достаточно прагматичный человек. Команду он набирает так же, судя по всему, — не по принципу личной преданности, а по профессиональным качествам. Всякий передел может навредить, это губернатор прекрасно понимает.
ДП: Сейчас популярна тема "валим отсюда". У ваших коллег сильны чемоданные настроения?
— Бизнесу в России мешает не неуверенность в будущем, а чиновничий беспредел. В нашем хозяйстве в Краснодарском крае за 3 месяца проведено более 60 проверок. 60! Что это? Пришли пожарники — 18 предписаний за одну проверку! Работая в "Олимпстрое", мы как–то проанализировали требования, которые есть в строительстве в европейских странах и в России. Так вот эти требования приводят к удорожанию на 15%.
ДП: Что вам нравится и что не нравится в нынешнем времени?
— В свое время государство понимало, что основные средства пришли в упадок и нужно стимулировать реконструкцию предприятий через льготное налогообложение. К сожалению, это закончилось примерно в 2000 году. На сегодняшний день этих рычагов нет, что, собственно, и погубило легкую промышленность. А почему на прилавках так много подозрительных продуктов? Один Онищенко, при всем моем уважении к нему, не может справиться. И не кордоны нужно ставить, а стимулировать производство.
ДП: Можно ли в России честно заработать $1 млрд?
— Миллиард не знаю, но миллионы можно.
Биография. Родился в 1953 г. в селе Ханзидон в Северо–Осетинской АССР. В 1980 г. окончил Московский технологический институт пищевой промышленности. Работал главным технологом–пивоваром комбината имени Степана Разина. В 1991–2004 гг. — генеральный директор, затем президент пивоваренной компании "Балтика". В 2009–2011 гг. — президент ГК "Олимпстрой". Был доверенным лицом кандидата в президенты Владимира Путина на выборах 2000 и 2004 гг.
