Сергей Бажанов: "Нужен список приоритетов"

С тех пор как вы стали заниматься государственными делами, вы пропали со страниц нашей газеты. Как случилось, что вы стали сенатором?

– В моей жизни два родных города: Петербург, где я родился и состоялся как финансист, и Ульяновск, куда родители перевезли меня в детстве, там я учился, женился, начинал работать. Вернувшись в Петербург, я не прерывал связей с ульяновцами, на Волге бывал часто, готовился открыть филиал банка. Неожиданно губернатор предложил мне занять место сенатора от Ульяновской области. Я полагаю, что в жизни должна быть правильная последовательность событий: сперва человек работает, делает себе имя, а также состояние, если Бог даст, – одним словом, набирается жизненного опыта. А потом делится этим опытом с обществом, в идеале – выходит полностью из бизнеса и становится законотворцем, к примеру, или третейским судьей.

Мне, безусловно, было интересно попробовать себя в качестве законотворца, и я согласился. Во многом это изменило мою жизнь – фактически я живу и работаю в трех городах: Москве, Петербурге и Ульяновске. Несмотря на то что многим работа члена Совета Федерации может показаться рутинной, последствия ее могут быть весьма масштабными, причем со знаком плюс или минус, в зависимости от того как работать. Свою задачу вижу прежде всего в том, чтобы защитить интересы населения, чтобы люди не были обмануты при принятии нового закона. Основное внимание стараюсь уделять тому, в чем имею большой опыт и лучше всего разбираюсь, – финансовому сектору.

С начала года уровень ликвидности банков снижается. Есть ли повод тревожиться за их состояние? Ожидаете ли вы улучшения ситуации с ликвидностью?

– В 2008 году как никогда грамотно поступило наше государство, оказав помощь банкам. Недовольство промышленников тем, что помощь пошла не им, понятно. Но на тот момент в сложившихся условиях для поддержания экономики приоритетную поддержку надо было оказывать именно банкам, и я считаю, что Россия для всего мира может быть примером антикризисных действий.

Безусловно, я как законодатель принимал участие и был одним из первых, кто голосовал за принятие этих мер. Не потому, что переживал о своем банке. Помню, когда еще не был сенатором, я приехал из отпуска в середине сентября 2008 года и увидел округленные глаза коллег, которые прогнозировали, что недели через две банковские платежи в России могут остановиться из-за нехватки ликвидности. Я им ответил, что благодаря той нише, которую банк занимает (корпоративный банкинг), если мы и встанем, то в числе последних 5% российских банков. А 95% завалятся до нас – те, кто связаны с ретейлом, с малым и средним бизнесом. Очень скоро российские банки с международным рейтингом стали получать от Банка России кредиты без обеспечения для пополнения ликвидности. Таких банков было более 120. Нам дали 6 млрд рублей лимит, хотя нам надо было миллиарда два всего. МБСП получил также кредит от ВТБ в сумме около 600 млн рублей.

Сейчас много разговоров о том, что ликвидность сжимается. А я считаю, что она просто вернулась в нормальное русло. Такая же ситуация, как сейчас, была летом 2008 года. И я могу сказать, что сейчас страна к этой ситуации подготовлена лучше, чем в 2008 году, когда не было четко проработанного механизма, рычага для поддержания банковской системы и Банк России вынужден был оказывать экстренную помощь. При этом никогда нельзя надеяться только на поддержку: рынок устроен так, что либо ты борешься и побеждаешь, либо тебя выносят с него.

Я не сторонник жесткой монетаристики. Западный мир монетизирован в десятки раз в большей степени, чем мы. Но, с другой стороны, наша относительно жесткая экономика приучила банки выживать. Так что, возвращаясь к проблеме ликвидности: я не считаю, что она стоит настолько остро. Тем более что аварийная система подпитки банков ликвидностью стоит наготове.

Став сенатором, вы отошли от оперативного управления собственным бизнесом. Довольны ли вы тем, как наемные менеджеры управляют вашим банком? Каковы перспективы дальнейшего развития банка?

– Я отдал свой пакет акций в доверительное управление. Но знаю, что у банка нормальное состояние. Он рос бурными темпами прежде, но сейчас набрал крейсерскую скорость. Задача была создать диверсифицированный банковский бизнес, где наряду с госпредприятиями, которые лучше других переносят кризисы, были бы и частные клиенты. Эта задача выполнена.

Я не говорю, что менеджмент МБСП надо представить к Нобелевской премии. Но дивиденды начисляются, балансовая прибыль есть, проблемная задолженность снижается. Перспективы, на мой взгляд, у МБСП хорошие, банк крепко стоит на ногах, эффективно работает в своем сегменте. Грамотный подход к выбору той ниши, которую сейчас занимает МБСП, – один из ключевых факторов успеха. Некоторое время назад многие банки стремились к диверсификации деятельности, организации многопрофильных холдингов. МБСП также прошел этот путь. Но примерно с 2003 года мы решили заниматься исключительно тем, что умеем лучше всего, – финансами. Банк вышел из многих проектов, и я как финансист очень этим доволен.

Поясните экономический смысл маневра с выводом акций МБСП на биржу и последовавшим через несколько лет отзывом их с биржи.

– Была эпоха IPO, когда обращение акций на бирже было обязательным атрибутом – как платочек в кармане пиджака. Мы выводили акции на биржу потому, что на них был спрос. Нами очень активно интересовались стратегические инвесторы. Были случаи, когда в день приезжали представители двух-трех европейских крупных банков. Сейчас интерес иностранных инвесторов снизился, и это касается не только МБСП.

Причина во многом лежит в неопределенности в развитии мировой финансовой системы.

Каковы основные источники пополнения пассивов МБСП и как изменилась их стоимость за последнее время? Прежде банк активно привлекал средства зарубежных финансовых институтов, сохранилось ли теперь значение этого источника?

– Наши клиенты продолжают покупать западное оборудование. Международный департамент работает, предоставляет финансирование. Оно стало дешевле. Конечно, оно не опустилось до 0,5% годовых, но под 3,5-4,5% в евро есть возможность привлекать. В пассивах банка эти кредиты составляют 2-3%. Основной источник – остатки на счетах предприятий. Причем это не только госкомпании, но и предприятия, работающие по госзаказу.

Как человек, работающий во власти, вы можете пояснить, какой наше государство хочет видеть банковскую систему? Оно собирается сократить госпакеты акций Сбербанка  и ВТБ, увеличивает требования к уровню достаточности капитала. Очевидно, что большинство мелких банков не сможет им соответствовать. Сколько, на ваш взгляд, нужно банков такой экономике, как российская? Не скажется ли сокращение числа игроков финансового рынка на качестве обслуживания клиентов?

– Проблема в том, что не банковская система движет экономику, а наоборот. Банки – не что иное, как финансовое зеркало экономики. Пример Исландии показывает, что можно развить банковскую систему до небес, но если экономика основана на лове селедки, то гипертрофированная банковская система долго не проживет.

А как же Швейцария?

– Швейцария – это скорее исключение. Там в яркой форме выражено отношение к главному продукту банков – доверию. Каждый уверен, что, открывая счет в швейцарском банке, он покупает безопасность. Хотя опыт бодания UBS с американским правосудием (власти США обвиняют крупнейший швейцарский банк в том, что он помогает клиентам уклоняться от уплаты налогов, и требуют раскрыть информацию о счетах. – Ред.) показывает, что иногда это оборачивается серьезными затратами.

Государство по большому счету хочет, чтобы банковская система шла в ногу с развитием экономики. В свою очередь, развитие экономики также во многом зависит от государства. Так, например, госкорпорации оказывают немалое влияние на сферу бизнеса.

Я считаю себя рыночником и не приветствую создание огромных госкорпораций: авиационной, судостроительной, еще каких-то. Они напоминают мне совнархозы времен Хрущева. Если предприятие имеет законченный цикл производства и реализации, оно и есть центр мироздания, его и надо развивать. Не надо объединять в одну структуру 15 предприятий, из которых только два успешно работающих, три ни туда ни сюда и 10 павших. И при этом решения принимают не руководители предприятий, а назначенный сверху чиновник. Государство должно облегчать условия для привлечения инвестиций. И банки в экономику пойдут. Конкуренция на рынке кредитования и инвестиций сейчас как никогда острая.

Что же касается малых и средних банков… когда я стал банкиром, то понял, что в рамках современной банковской системы с ее требованиями, пока у тебя нет $100 млн капитала и $1 млрд активов, ты не банкир в полном смысле слова, а скорее микрофинансовая организация. Потому на текущем уровне развития банковской системы предложения поднять минимальный порог капитала банков до миллиарда рублей в принципе имеют смысл.

С другой стороны, есть региональные банки, для которых собрать такую сумму в капитал затруднительно. В некоторых регионах можно только провести "народное акционирование", привлечь в капитал местных бабушек и дедушек. Там нет крупных предприятий, остается идти к людям и собирать у них. Но это тоже дело неблагодарное, потому что с тысячами акционеров трудно работать.

Банк России настаивает на увеличении капитала, потому что это своего рода страховка от использования банковской лицензии в незаконных целях, я имею в виду отмывание денег. Так что я сторонник увеличения требований к капиталу. Но если это у коллег вызывает негатив, давайте сделаем плавный переход.

В России активными темпами развиваются различные формы небанковского кредитования. Как, на ваш взгляд, этот тренд сказывается на состоянии банковской системы? Можно ли в данном случае говорить о реальной конкуренции небанковских кредитных организаций с банками?

– Небанковские кредитные организации пытаются сделать то, что банкиры делали в 1990-е годы, на заре массового ретейла, когда кредитование велось, по сути, в дневных процентах. Понятно, что сверхдоходность этого бизнеса – дело временное. Возможно, год-полтора такой бизнес будет приносить прибыль. Но людей, готовых брать деньги под 720% годовых, не так много. Тем более что Сбербанк ведет активную работу по продвижению потребительских кредитов в массы.

С другой стороны, сейчас достаточно много избалованных заемщиков, которые жалуются, что банки берут 14% годовых, да еще и требуют залог. Огосударствление экономики во время кризиса несколько сбило у людей прицел на рыночные отношения.

Экономика – как маятник. Движется от национализации к приватизации и обратно. От ямы кризиса до бума, когда рынки перегреваются. Это диалектика исторического развития.

Расскажите о последних инициативах комитета Совета Федерации по бюджету и финансовым рынкам, в котором вы состоите.

– Как законодатель я в основном курирую банковскую систему. Отличительной чертой нашего государства является достаточно большое количество законов. Госдума в прежнем составе рапортовала, например, что в весеннюю сессию проголосовала за 520 законопроектов. И я не слышал, чтобы кто-либо из экспертов заострил вопрос: "А может, не нужно столько? Может, хватило бы и 50, но более качественных?" При этом значительное количество принимаемых законов носит поправочный характер. Иной раз, читая название законопроекта, приходится удивляться, потому что в его названии слова "о внесении изменений" употребляются несколько раз. В результате правовое поле подчас превращается в лоскутное одеяло. На мой взгляд, государству нужен талантливый системотехник и список приоритетов для каждой отрасли – от трех до пяти. Затем по этим спискам можно модернизировать законодательство.

Возвращаясь к моей законодательной деятельности, могу сказать, что я оцениваю свою работу не только с точки зрения участия в принятии тех или иных законов. Для меня важно не только согласовать полезный закон, но и приложить все усилия к тому, чтобы не пропустить бесполезные, а подчас и вредные законы. Так, например, я принимал участие в обсуждении и не пропустил закон о платежных терминалах. При этом достаточно трудно было убедить сначала коллег по финансовому комитету, а потом и пленарное заседание Совета Федерации отклонить этот законопроект.

В чем был вред этого законопроекта? Приведите пример.

– В том варианте, который был предложен, у плательщика не было никаких гарантий, что его деньги дойдут по назначению. Владельцы терминалов не обязаны были ни формировать достаточный собственный капитал, ни страховать свою ответственность. Несмотря на то что Госдума преодолела вето Совета Федерации, президент в итоге отклонил этот законопроект, разделив нашу точку зрения.

На мой взгляд, в верхней и нижней палатах парламента нужны представители бизнеса. Никто лучше меня или Дмитрия Ананьева (первый заместитель председателя комитета по бюджету и финансовым рынкам Совета Федерации, совладелец Промсвязьбанка. – Ред.) не скажет, каково положение в банковской системе или на финансовых рынках. Среди законодателей обязательно должны быть не просто компетентные люди, но люди с опытом в разных сферах бизнеса.

Биография

Сергей Бажанов родился в 1954 году в Ленинграде. Окончил в 1976 году Ульяновский политехнический институт, в 1991 году – Академию народного хозяйства при Совете министров СССР. Работал в профкоме Ульяновского политехнического института, на заводе "Контактор", с 1992 года – на руководящих должностях в Инкомбанке и Балтонэксимбанке. 1999-2008 годы – президент Международного банка Санкт-Петербурга. С осени 2008 года – член Совета Федерации Федерального собрания РФ.

Справка

Международный банк Санкт-Петербурга зарегистрирован в 1989 году как Санкт-Петербургский лесопромышленный банк. В 1999 году переименован в Международный банк Санкт-Петербурга (МБСП). Чистая прибыль банка по итогам 2011 года составила 505 млн рублей, собственный капитал на 1 января 2012 года достиг 6,2 млрд рублей, средства клиентов – 48,5 млрд рублей, кредитный портфель – 31,4 млрд рублей.