Владимир Путин создал в своей администрации управление по борьбе с коррупцией. Это формальная необходимость: надо выполнить обещания ООН и поставить галочку, что борцы с коррупцией у нас есть. Но есть большие сомнения в том, что все это поможет.
В администрации президента России появилось управление по борьбе с коррупцией. Соответствующий указ подписал во вторник Владимир Путин.
В числе полномочий новой структуры — давать советы президенту, проверять законы на коррупциогенность, проверять коррупционную чистоту вновь назначаемых чиновников, анализировать антикоррупционную правоприменительную практику, учить чиновников методам борьбы с коррупцией, не допускать коррупции в самой администрации президента.
Проверять будут чиновников, которые назначаются президентом или по представлению президента — то есть, в числе прочих, федеральных чиновников ряда ведомств, губернаторов некоторых регионов, региональных силовиков. Также будут проверяться декларации о доходах и расходах тех же граждан.
Руководителем нового управления назначен Олег Плохой. Ранее он был заместителем начальника управления президента по вопросам государственной службы и кадров.
По официальным, то есть самым скромным, прокурорским данным ущерб от коррупционных преступлений в России составил 10 млрд рублей. У экспертов эта сумма вызывает хохот. По их оценкам, единицей измерения масштабов коррупции в России являются сотни миллиардов рублей.
Эксперты почти уверены, что создание новой структуры ничего не меняет. Можно создать одно управление, можно десять или сто десять, но если нет неотвратимости наказания, ничего не получится. Кремль и в самом деле хотел бы бороться с коррупцией (ее уровень уже угрожает функционированию государства), но так, чтобы это не касалось отдельных граждан, семей, организаций, а так не бывает.
Безответственность является одновременно причиной появления коррупции и фактором, который ее существование защищает. Граждане становятся коррупционерами в силу желания побольше выкачать из Родины государственных, то есть ничьих, денег, которые, по их логике, все равно украдут, не они, так кто-то другой. Неотвратимой ответственности нет, почти всегда можно договориться, то есть весь вопрос в накладных расходах.
В случае, если государство захочет (или будет к этому принуждено) перейти в борьбе с коррупцией от слов к делу, то и ныне действующих законов и институтов вполне достаточно, осталось приступить к работе "невзирая на лица" и вести ее методично, а не в порядке кампанейщины.
Россия ратифицировала конвенцию ООН по борьбе с коррупцией, а в ней сказано, что должно быть единое ведомство, которое координировало бы эту борьбу, поясняет директор по исследованиям Transparency International Антон Поминов. Сейчас в России борются с коррупцией по мере своих сил более десятка ведомств. Подобные координационные структуры есть, в частности, в США, но подчиняются они парламенту, а не президенту.
Наблюдатели отмечают, что формально администрация президента — ведомство, не упоминаемое в конституции, с самыми неясными полномочиями. В то же время именно там — один из центров принятия решений. Возможно, это поможет новой структуре бороться с коррупцией. Также это свидетельствует о том, что Владимир Путин не доверяет никому "извне".
Хорошее представление о нынешнем уровне борьбы с коррупцией дает дело экс-министра обороны Анатолия Сердюкова, который во вторник был впервые допрошен в качестве подозреваемого. Министерство, по данным следствия, потеряло из-за сомнительных сделок несколько миллиардов рублей, но сам министр виноват лишь в халатности, которая проявилась в том, что он не помешал кому-то строить какую-то ведомственную дорогу где-то на юге страны.
Во вторник Transparency International опубликовала ежегодный рейтинг "Индекс восприятия коррупции". Россия заняла 127-е место, набрав 28 баллов из 100. Это столько же, сколько в Ливане, Мали, Пакистане, Никарагуа.
