"Колонны идут каждую ночь"

Свое имя для печати ополченец предпочел скрыть.

— Как ты туда попал и как долго уже находишься в Луганске?

— Уехал я из Петербурга 11 -12 мая, по линии "Интербригад", курируемых партией "Другая Россия". Добирался долго, почти три недели, со всякими приключениями, так как только налаживали тогда эти коридоры. Переходили границу, естественно, нелегально. Украина уже не пускала мужчин на тот момент, а даже если бы пустила, далеко бы не уехал. В первый раз казаки нас провели. Отношение там чудесное, очень удивился, думал, таких людей уже и не бывает. Гостеприимно, с огромным уважением относились к нам. Первоначально ехали 7 человек. 30 мая оказались в Луганске, привезли нас сначала в какое-то казачье формирование, оно там было уже, штаб их находился рядом с горадминистрацией, которую через пару дней разбомбили. Там не понравилось, все же я воевать приехал, а там пришлось выполнять функции то ли административные, то ли ментовские. Поначалу там четыре дня просидели, ничего не делали, только порядок в расположении наводили. Там у них комплекс зданий, отжали они у какого-то олигарха местного. "Отжали" сейчас это самое модное слово в Луганске. Потом поехали в батальон "Заря".

— Почему "отжали" самое популярное слово?

— Потому что а где еще брать ту же технику, те же машины?

— Вас там не подозревали, что вы, может быть, шпионы, приняли нормально?

— Нет, принимали нормально. Конечно, побеседовали и с особистом, психолог там тест провела.

— "Особист" из своих? У ЛНР есть свои спецслужбы?

— Да, из своих. Спецслужбы есть, они такие, конечно, больше номинальные, по большому счету там не проверяют.

— Потом обучение?

— Нет. Мне просто повезло, что я попал в подразделение к таким людям, для которых это не первая война, и которые меня чему-то научили. Хотя другие подразделения ездили на обучение в лагерь, чему-то учились там. Как правило, какой-то одной воинской специальности и  экспресс-курсы, так скажем. Чему можно за это время научить — как правило, всему уже на практике учились.

Стрелять я умел, приходилось в жизни. На технике я не ездил, хотя она там есть. Из миномета постреляли. Любое оружие наше советское рассчитано на то, чтоб им мог пользоваться даже средний дебил. Ничего сложного в этом нет.

— Как выглядит линия фронта? Есть  вообще такая линия — здесь наши, здесь враги?

— Как в Испании (во время гражданской войны — ред.) — "слоеный пирог". Сейчас уже украинская армия определилась с целями, раньше она тупо перла вперед. Сначала они уничтожили Славянск, Краматорск. Эти города свою задачу выполнили тем, что отвлекли основные силы укропов на себя и дали время подготовиться всем остальным. Дали обучиться многим, и я за это время, пока серьезных боев не было, в стычках приобретал боевой опыт какой-никакой.

— Часто стычки бывают?

— У нас такое подразделение было больше диверсионное. Но часто приходилось выполнять и не свои задачи, по ситуации. Начали мы с того, что украинская группировка заняла луганский аэропорт, как и в Донецке, и они себя совершенно свободно там чувствовали, и решили мы его побомбить, занялись вот аэропортом. Сложность там в чем—- местность ровная в основном, поля, степи и кое-где посадки, "зеленка", близко не подойти на расстояние выстрела из стрелкового оружия. Приходилось действовать всяческими хитростями, подходили и из ПТУРа по ним стреляли, и из минометов обстреливали...

— Вопрос, который многих занимает — много ли там на самом деле воюет людей, приехавших из России?

— Очень много. Простых людей много, таких же как я, есть и профессионалы, и казаки. Но казаков немного, хотя кто-то там и зарекомендовал себя с хорошей стороны. Кто-то сразу слился через некоторое время. Людей встречал отовсюду — от Калининграда до Владивостока. Из Владивостока четверых встретил. Из Хабаровска, Комсомольска.

— Стрелков, например, о казаках отзывался не очень хорошо.

— Я с ним согласен. Стрелков из всех фигур этого уровня самая уважаемая фигура.

— Командиры местные?

— Командиры в основном да. Но существуют такие формирования, профессиональные, там свои командиры.

— То есть есть профессионалы, а есть ополченцы?

— Да.

— А эти командиры откуда — кадровые военные?

— Да, и командиры, и подчиненные их, они как правило кадровые военные, наемники там... Вот у нас в батальоне было подразделение, их называют "сирийцами", потому что многие из них воевали в Сирии, в "Славянском батальоне".

— Как организовано питание бойцов?

— С питанием вопросов вообще нет. Столовая организована, трехразовое питание, кормят хорошо. Откуда продукты, не задавался таким вопросом, но все нормально, первое-второе-третье, причем даже кормят мясом, а не тушенкой. Поварихи местные, из своих погребов соленья всякие доставали. Не всегда, но периодически бывало.

— Как городские власти относятся к ополченцам? Оказывают помощь, выделяют что-то?

— Ну, это уже на другом уровне договоренности. Мне же надо что — оружие. Поначалу с оружием было очень напряженно, сейчас хорошо.

— Почему?

— Поставки. Помогают хорошо. Разгружать не успевают, говорят. Колонны идут каждую ночь. И гуманитарки много идет, это помогает реально, лекарства, например. Продуктов много шло, но сейчас перестали. Не стоит из России продукты везти, лучше денег дать человеку, который этим занимается, он сразу закупит тонну гречки.

— А крупная техника, танки идут?

— Да, "Грады", все идет.

— А люди, которые умеют этим пользоваться?

— Сейчас уже техника идет вместе со специалистами. У нас там был такой случай, когда была всего одна установка "Град", и снарядов было мало. Но нашлись специалисты — кто-то когда-то на ней служил срочную — когда окружали изваринскую группировку под Краснодоном, шла колонна, и вот долго они там целились, выцеливали, рассчитывали, в конце концов бахнули и промазали на четыре километра. Но как оказалось, разбомбили другую колонну, попали случайно в самую середину.

— Денежное довольствие есть у ополченцев?

— Нет. Один раз нам только выдали по 500 долларов, но мы тогда слишком много убили этих гадов и нас надо было поощрить как-то, во-вторых, нам на тот момент не выдавали ни обмундирования, ничего. Потом уже стали присылать помощь, стало повеселее.

— Приток добровольцев продолжается?

— Да.

— А приходилось ловить засланных?

— Нет, но я не удивлюсь, если они есть. Контрразведка в этом плане слабо работает.

— Боевой настрой есть?

— С боевым духом все в порядке. Самое главное, не хватает профессионалов. Россия помогает, но мало пока что. И идет все с запозданием. Когда я уезжал, только у нас было восемь установок "Град". Это уже шли с экипажем.

Ополченцы в основном говорят — мы воевать не хотим, нам бы побыстрее зажить нормально, работать. Простые мужики вот так говорят. Но что им еще остается? Они же прекрасно знают, как украинцы относятся к ополченцам. В лучшем случае просто расстреляют.

— Была же обещана амнистия. Не верят?

— Нет, конечно. Никто не верит. Украинцы расстреливают, и что они там творят, это действительно хуже фашистов.

— Приходилось быть свидетелем каких-то зверств?

— Свидетелем не приходилось, но я слышал от людей, в чьих словах не сомневаюсь. Когда пошло наступление на Луганск, взяли поселок Счастье, там во-первых расстреляли тех, кто был на блокпосту, кого взяли в плен сразу, затем нашли списки, кто дежурил на блокопосту и тоже всех расстреляли.

— А вы как с пленными поступаете?

— В плену сидят... Кормят их там, ну туалеты убирают. Обменивали там кого-то. Савченко эту я видел уже с мешком на морде (наводчица Надежда Савченко, в настоящее время арестована в России — ред.). Вот у меня в телефоне пленный "айдаровец" (боец батальона "Айдар" Нацгвардии Украины — ред.). Они хотели, видимо, победным маршем пройти по Луганску, ну разгромили тогда этот батальон, семь единиц только бронетехники тогда отжали у них. И вот минут через пять как я сфотографировал, бахнула мина метрах в ста и двоих журналистов вот этих убили, которым потом орден дали (Игорь Корнелюк и Антон Волошин с ВГТРК погибли 17 июня — ред.).

— Думаете, специально все-таки их накрыли?

— Нет, случайно. Мое мнение. Вот эта Савченко, она была корректировщицей, но находилась не в пределах прямой видимости. Она охотилась за нашей минометной батареей. Видела вспышки, дымы и говорила, куда примерно бить. И как раз недалеко от этого места были журналисты и попали под замес. Тем более они стояли — там дорога идет и она перегорожена двумя амфибиями, и они даже не залегли. Мой знакомый одного из них тащил, тело. Говорит, он еще метров пять прополз, след кровавый тянулся.

— А про сбитый Боинг что говорят?
— Укропы сбили однозначно. У меня тоже сначала были сомнения, сейчас нет. Из Киева там пришла информация определенная, ну что там в кулуарах высокопоставленные люди переживают, мол, что мы наделали, самолет сбили...

Просто у нас когда "Буки" появились, мы пару самолетов сбили на больших высотах, и вот тогда они такой ход придумали. Теперь "Буки" нейтрализованы, стрелять из них уже никак нельзя.

— Разговаривают ли о возможных переговорах?

— Какие переговоры! Вот было перемирие, и мы до сих пор пожинаем плоды. Соблюдали его только мы, я точно знаю, потому что нам ничего не давали сделать. Планов было громадье, тогда можно было и тот же аэропорт взять голыми руками, и славянскую группировку если не взять, то основательно потрепать еще тогда. А получилось так, что соблюдали его только мы, а потом они заявили, что они, в одностороннем порядке. Сгруппировали они за это время силы. Люди знающие говорили, что потом это все нужно будет исправлять жизнями наших солдат. Так и выходит.

— Как местное население относится к вам?

— По-разному. Некоторые спасибо говорят, женщины перекрещивают, а некоторые и средний палец показывают. Но большинство за нас все-таки.

Живется им очень тяжело, конечно. Если с едой Россия поможет, думаю, будут распределять, да и сейчас столовые работают социальные... Бизнес там уже практически весь исчез, мало что работает, магазины там. Я уезжал — рынок как раз разбомбили.

Люди устали от войны действительно. Все эти артобстрелы, они же с таким прицелом делаются, чтобы настроить население против нас. Они же лупят по жилым кварталам, объектам инфраструктуры.

— Но они говорят, что бьют по огневым точкам, лагерям ополченцев...

— Просто втупую по жилым кварталм. Я говорю то, что сам видел.

— Многие остаются?

— Многие. Я вот тоже их не понимаю. Люди такие упертые. С одной стороны, уважение вызывает, с другой — мужчины должны оставаться, а женщины, дети... а они говорят: чего мы будем уходить, это наша земля.

— Если возникнет возможность прекратить боевые действия? Ну, например, выходит Порошенко и говорит: обнуляем ситуацию, расходимся по домам и возобновляем мирную жизнь. Местные согласятся?

— Это из области фантастики. Порошенко сам ничего не решает, он марионетка американцев. Люди-то конечно, были бы согласны, устали уже воевать. Но Киеву никто не верит. Ну как им можно верить? В Одессе, оказывается, сами себя сожгли, в Луганске сами по администрации стрельнули из ПЗРК...

— Как можно сформулировать идею ополченцев? За что люди бьются? Все за идею?

— Не сказал бы что за идею, просто за свободу от Украины. Они хотят жить сами. Кто-то с Россией хочет, но то что не с Украиной, это однозначно.

Может, это будут какие-то шаблонные фразы, но люди под этой властью жить не хотят, хотят жить с русским языком, не хотят жить в этом дурдоме. А там дурдом, посмотрите на украинские СМИ — психическим больным дай волю, вот они бы так писали. Там нет журналистики, есть только оголтелая пропаганда.

— На Востоке действительно так ненавидят Западную Украину?

— Они их уже так достали, они их расстреливают и бомбят — чего их любить? До этого они просто не хотели с ними жить, говорили — давайте мы будем жить сами, говорить на русском и не скакать.

— То есть компромисс уже невозможен, конфликт мирным путем не решить?

— Вряд ли. Возможно его притушить на какое-то время. Но хохлы не успокоятся в любом случае. Они могут отойти, но продолжат все равно свои действия.

Это невозможно еще почему — руководят американцы, хохлы ничего не решают. Да они и сами оголтелые уже, правосеки и Нацгвардия. Они играют первую скрипку в украинской армии, выполняют роль заградотрядов и расстреливают тех, кто не хочет воевать. Об этом слишком много говорят, чтобы это было неправдой. В мае еще мой боевой товарищ рассказывал, вот так они разбомбили колонну украинских солдат, своих, которые не хотели воевать, и вот у него был телефон солдата, выносили его, он раненый был, позвонила его мать, и ей говорят, вот, так и так, твой сын раненый, а она — да шо вы говорите, он под Харьковом на сборах, и трубку бросает, не верит.

На химии какой-то плотно сидят. Разведчик вот рассказал, из бронетехники в поселке Металлист под Луганском, когда разгромили батальон "Айдар", вытащили они сухпайки натовские. До этого он почти не ел сутки и не спал. Съел, говорит, кусочек шоколадки и  после этого такой бодряк, не ел и не спал еще сутки. У немцев такое в войну было, первитин был в шоколаде. Процентов 90 того, что рассказывают, можно смело на 16 делить, но я говорю то, что слышал. Вот этому разведчику у меня нет оснований не верить, я знаю, что он не врун.

— Ополченцы сильно надеются на Путина?

— Да, хотя я им объясняю, что не надейтесь, войска не введут. И так помогают, колонны идут каждую ночь, если раньше только из Крыма, то сейчас со всей России. Да и не нужно, чтобы войска вводили. Если уже сейчас началась какая-то стадия третьей мировой, это ее только ускорит. Если это уже стадия третьей мировой, то хотя бы в нее подготовленным войти надо.

Раньше было еще можно, а сейчас время упущено. И НАТО готово, введет тоже войска. Может быть, конечно, и нет. Но я скептик по натуре. Путину и сдавать уже нельзя, точка невозврата пройдена, война ему уже объявлена. Если он начнет заднюю врубать, его уничтожат, даже не дадут сдаться. Нашей же пятой колонной, устроят переворот. Он набрал себе очков, что Крым отжал, сейчас их теряет.

Может и нормально, что Путина поставили в такие условия, что ему придется до конца идти. А что ему остается? Он будет иметь очень бледный вид, если пойдет на уступки. В первую очередь здесь. Этим тут же воспользуется Запад, и устроит переворот.

Я-то туда поехал в том числе и для того, чтобы не вводили войска. Пусть там лучше будут такие как я. Еще есть выход, Стрелков очень здорово не дал переломить ситуацию, держится. Не понимаю, зачем Россия берет украинских раненых с этой окруженной группировки. Они же помогают укропам таким образом.

— Местные активно в ополчение записываются?

— Вот это, кстати, мне тоже непонятно. Не записываются, мягко говоря. Луганск — полумиллионный город. Один процент если бы взял в руки оружие, чтобы защищать свою землю... Ты ж голосовал на референдуме, а если ты гражданин, то есть не только права, но и обязанности. И к тебе пришли фашисты. А они уезжают в ту же Россию. Те же шахтеры — они работают, проходят профосмотр, по всем правилам. А в это время самолеты убивают их жен и детей. А зарплату они получают из Киева.

— Может, они не до конца верят в то, что это фашисты?

— Расстреливают людей, кто причастен к ополчению! К примеру, приходят в деревню "Правый сектор" и армия. Правосеки сразу заходят в дома, выкидывают жителей, а армия стоит. Те им — че стоите, заселяйтесь. Ну, "правосеки" это уже такое нарицательное название. Нацгвардия на слуху. Немцы тоже ведь не фашисты были, а нацисты, обижались, когда их фашистами называли.

На территории сопредельного государства идет война, хоть она и не признана. Я вот пошел воевать не за кого-то, а против фашистов, чтобы не убивали детей.

— Может, если бы не пошли, так и не убивали бы?

— Мы же детей не убиваем. И убивать начали задолго до того, как появились мы. Мы же не стреляем по жилым кварталам. А они действительно накрывают "Градами".

— Бывшие пленные рассказывают, что и у Стрелкова были в подвалах и издевательства над пленными и расстрелы.

— Это, скорее всего, не у Стрелкова. Есть "болотовцы" (Валерий Болотов, губернатор "ЛНР" — ред.), их называют "сбушники", потому что они сидят в здании бывшего СБУ, они реально бандиты и мародеры. Понаотжимали себе крутых автомобилей, денег, ну, не у населения, у бизнесменов. У них, может быть. В Донецке тоже все эти люди, губаревы, пушилины, довольно мутные персонажи. И в последнее время там воевать никто не хотел, занимались тем, что делили портфели. Причем они даже не догоняли, что их просто тупо повесят, пока они делят портфели. Если бы не Стрелков, сейчас бы уже произошел перелом в этой битве. Сколько они бросили бронетехники, откуда столько? Думаю, из  Европы, из стран бывшего Варшавского договора, Чехия, Польша. Не новые танки же, Т-64, других я не видел.

Все беды от разобщенности и отсутствия централизованной власти. Вот у нас такое боевое подразделение. А эти все казаки, "сбушники"... каждый мнит себя наполеоном. И от дружеского огня потери бывали.

— Какие варианты остаются?

— Получается, только усилить военную помощь негласную, других не вижу. А вот когда республики победят, тогда признание. Вот как сделали Абхазия, Южная Осетия. Они сначала победили, потом их пришлось признать. Россия их признала потому, что они доказали право на существование с оружием в руки.