Глава Минкультуры Владмир Мединский откроет в Петербурге мемориальную доску Карлу Маннергейму

В грядущую среду, по сообщению Министерства культуры, "В. Мединский примет участие в торжественной церемонии открытия мемориальной доски генерал–лейтенанту русской армии К. Г. Маннергейму (г. Санкт–Петербург)".

Владимир Ростиславович не только министр культуры, он возглавляет Военно–историческое общество и претендует на то, чтобы определять идеологию путинской России. То есть выполняет ту роль, которую при Николае I играл Сергей Уваров, при Александре III — Константин Победоносцев, при Леониде Брежневе — Михаил Суслов.

Каждый поступок Мединского выверен, это всегда важный политический жест. Любое его высказывание лежит в рамках будущего единого учебника истории России. Итак, почему же Маннергейм?

Вопрос об установке доски поднимался и прежде. В 2009 году по этому поводу было собрано специальное совещание в комитете по культуре. Тогдашний глава комитета, нынешний заместитель Сергея Шойгу по идеологии — замполит, так сказать, Российской армии Антон Губанков подвел его итоги в следующих словах: "Мы понимаем, что большинство ветеранов Великой Отечественной и сегодня воспринимают Маннергейма как врага. В преддверии празднования 65–летия Победы такой акт может быть воспринят обществом неоднозначно. С моей точки зрения, Петербург, страна к этому не готовы".

Мединский до сих пор был совершенно солидарен с Губанковым. Вот что писал Владимир Ростиславович несколько лет назад: "1 августа 1941 года финны вышли на старую советско–финскую границу около Ленинграда, тем самым замкнув полукольцо блокады города с севера. Блокада Ленинграда и голодная смерть почти миллиона жителей города стала возможна потому, что финны замкнули свою половинку кольца… Маннергейм не скрывал, что от отношений с немцами зависело существование Финляндии как независимого государства, дружил с Третьим рейхом не за страх, а за совесть".

В любви к финнам министр не то что не замечен, его строки исполнены ненависти к бывшему врагу: "Любители песнопения о несчастной Финляндии твердят, что эта маленькая страна потеряла 10% своей территории, что 430 тыс. жителей вынужденно переселились вглубь Финляндии, создавая социальные проблемы… Если будет нужно пустить голыми на снег несчастных финнов, чтобы ваш народ был в безопасности, — вы, не имея выбора, будете разорять и изгонять финнов". Кстати говоря, высказывание вполне человеконенавистническое. Не будем обсуждать факты, они не в пользу высказываний Мединского. Министр культуры считает, что СССР напал на Финляндию из–за того, что она отказывалась отодвигать свою границу на Карельском перешейке. А какая уважающая себя страна согласилась бы? Да и зачем надо было отодвигать границу, если летом 1941–го финны отвоевали перешеек обратно?

Несомненно, Маннергейм стал союзником Гитлера без всякого восторга, можно сказать, по воле Сталина. И, если бы он захотел, Ленинград был бы уничтожен. Немцы справедливо упрекали маршала в том, что он и пальцем не пошевелил, чтобы отрезать Ленинград от Ладоги.

Итак, ветераны (по словам Антона Губанкова) против, сам Мединский обвиняет Маннергейма, справедливо или нет, в гибели миллиона ленинградцев. При чем здесь доска, зачем ее ставить именно теперь, когда Финляндия решительно присоединилась к антироссийским санкциям и проводит совместные с НАТО маневры?

Конечно, российские руководители, начиная со Сталина, чувствовали к маршалу Финляндии какую–то не вполне понятную симпатию. Русский генерал, совсем не демократ. Любимец государя, военный разведчик. Создал страшную систему концлагерей для поверженных в Гражданскую войну красных. Больше финских коммунистов, чем он, уничтожил только Иосиф Виссарионович. К памятнику Маннергейму в Хельсинки возлагали цветы и Владимир Путин, и Дмитрий Медведев. Но позиция Владимира Ростиславовича до сих пор была более принципиальной, чем у президентов. Видимо, есть какие–то причины, из–за которых сегодня министр ведет себя как герой рассказа Антона Чехова "Хамелеон". Интересно, что он скажет 18 июня?