Украина продолжает блокаду Крыма. Из общественной акции она постепенно превратилась в государственное дело. В истории торговые блокады заканчивались по-разному, однако для успешного ее ведения для блокируемых нужно все-таки предлагать какую-то ощутимую пользу.
Украина самопроизвольным образом приступила к торговой блокаде Крыма. Самопроизвольным — это потому что изначально блокировать проезд на полуостров фур с товарами призвали лидеры крымских татар Мустафа Джемилев и Рифат Чубаров, которым Россия запретила въезд в Крым. Официальный Киев ничего подобного не декларировал, однако пограничники и милиционеры, как-то так получилось, поддержали акцию и стали не пропускать фуры. Президент Петр Порошенко обтекаемо пояснил, что им просто приказано обеспечивать правопорядок, а вообще цель акции — восстановление украинского суверенитета над Крымом, о чем он, Петр Порошенко, всегда и говорил.
Из чего не стало понятней, насколько акция является общественной, а насколько — государственной. Какое-то здесь странное смешение (хотя удачно позволяющее украинскому президенту в любой момент объявить акцию чьей-то самодеятельностью). Ведь, казалось бы, формально Киев продолжает считать Крым своей территорией, хотя и оккупированной. И недавно Верховная рада даже приняла закон о создании в Крыму свободной экономической зоны. Но теперь на границе с украинской стороны выстроилась очередь грузовиков, везущих в Крым разные товары. Взятка за прохождение границы, пишут, выросла до $1 тыс. А на следующем этапе блокады, обещает Рифат Чубаров, Украина будет отключать Крыму электричество. После чего, надо полагать, электричество отключит уже Россия Украине.
Как в Крыму, так и в Москве политики заявляют, что ничего страшного не произойдет, а Россия сумеет полностью обеспечить полуостров. Может быть, конечно, и так. Но вот нам, например, тоже обещали, что от санкций хуже не будет, а цены выросли значительно. Сейчас Россия собирается ставить вопрос о блокаде Крыма в международных организациях, сообщает журналистам МИД. Что все-таки говорит о возникновении обеспокоенности.
Впрочем, рост цен — не главное. Главное — не вполне понятно, какой эффект хотят получить от блокады Петр Порошенко и лидеры крымских татар в изгнании. Ведь, кажется, вряд ли крымчане, лишившись бензина, электричества и продуктов, воспылают большой любовью к Украине.
Хотя торговые блокады могут по-разному заканчиваться. Допустим, когда Наполеон в начале XIX века объявил континентальную блокаду Англии, у него в итоге не получилось. Потому что английские товары все равно проникали в Европу, а зависимость от них была настолько велика, что роптать и возмущаться начали уже государства, входившие в империю Наполеона. Колониальные товары стали течь в Европу с Востока, только сильно взлетев в цене. В Англии начался кризис, но кризис начался и в континентальной Европе, в том числе во Франции. Наполеон напал на Россию, недовольный несоблюдением ей блокады, но потерпел поражение, а Германия и Голландия при первой же возможности восстали против него. Чем все закончилось, известно.
Но на более мелком уровне бывали и удачные примеры. Скажем, карликовая республика в городе Мюлуз в Эльзасе во второй половине XVIII века стала крупным промышленным и торговым центром, процветала на почве торговли тканями и вступила в союз со Швейцарией. Однако через какое-то время Франция начала душить мюлузцев, прекращая закупать ее мануфактуру и повышая таможенные тарифы. К 1792 году от налоговых войн дело перешло к блокаде. Через 6 лет горожане, взвесив свое положение (весьма к тому моменту бедственное), решили проголосовать за вхождение в состав Франции. И тем самым получили, точнее, вернули себе крупный канал сбыта продукции. Променяли, то есть, свободу на благосостояние. Хотя налоги у них после этого и выросли. В последующие годы с Эльзасом еще много чего интересного происходило, но Мюлуз, во всяком случае, о независимости больше не вспоминал.
Что в итоге получится у украинцев, неизвестно. Есть сомнения в том, что Киев сумеет предложить Крыму на обмен заметное благосостояние. С другой стороны, и Крыму терять особенно нечего — нельзя сказать, что он лишился какого-то особенного процветания (прямо сказать, если бы оно было, то никто бы в Россию и не стремился). А если выбирать приходится между бедностью и бедностью, то блокада превращается в символический акт, который может продолжаться сколь угодно долго и ни к чему, кроме еще большей потери экономической привлекательности и убыткам предпринимателей, не приведет.
