Дмитрий Медведев, кажется, был тронут дискуссией о 1990-х, развернувшейся в последнее время. Его новая программная статья посвящена разъяснению острой необходимости в кардинальных реформах. Беда премьера в том, что он пытается напугать россиян их же собственным представлением о счастье.
Премьер-министр Дмитрий Медведев продолжил свою серию программных статей текстом под названием "Новая реальность: Россия и глобальные вызовы", сокращенная версия которой появилась на сайте правительства, а полная будет опубликована в журнале "Вопросы экономики". По большому счету, это развитие его мыслей, высказанных в предыдущих статьях, например в статье "Время простых решений прошло" двухлетней давности. Глава правительства настойчиво продвигает либеральную стратегию, хотя сами слова "либерализация" и "освобождение" он — видимо, сам понимая, в какое время живет, — употребляет всего один раз, и то прячет их в скобочки, предлагая заменить словом "раскрепощение". Но именно в этом "раскрепощении экономической жизни" и состоит его основная идея.
Государственные инвестиции, говорит Дмитрий Медведев, "не могут быть главным источником роста на все времена". Компании с госучастием нередко оказываются неэффективными. Нужно непременно развивать частный бизнес, привлекать инвестиции из-за рубежа ("недооценка их означала бы, что мы принимаем навязываемую нам логику изоляции"), усиливать реальную конкуренцию, ограничивать государственный контроль и надзор, не повышать налоги, изменить систему государственного управления.
При этом, призывает премьер, нельзя самоизолироваться. Важно, чтобы импортозамещение не превратилось в "лозунг дня", напоминает он: "Нужно помнить, что в ХХ веке под этим лозунгом некоторые страны Латинской Америки осуществляли политику закрытия внутреннего рынка для иностранной конкуренции и затем интенсивно, массово прибегая к займам, субсидировали отечественное производство, что в итоге оборачивалось финансовым крахом". Импортозамещение, по его мнению, — это не "замена иностранной продукции отечественной, но только более дорогой и худшего качества", а "производство отечественной продукции, конкурентоспособной как внутри страны, так и на внешних рынках".
"Новая нормальность"
В определенном смысле можно сказать, что премьер тоже отреагировал на популярный несколько дней назад флешмоб в соцсетях, посвященный воспоминаниям о 1990-х. Все, что он пишет, легко понимается и как обоснование процессов позапрошлого десятилетия, и как требование новых "девяностых" в смысле необходимости коренных преобразований.
Самое интересное в статье — футуристические прогнозы, которые на таком уровне и так подробно еще никто не делал. Дмитрий Медведев предлагает пользоваться недавно появившимся термином "newnormal", то есть исходить из того, что сейчас, в эпоху глобального кризиса, формируется некий новый порядок мироустройства. Медведев отмечает новые экономические особенности, такие как технологическая непредсказуемость, виртуализация жизни не только людей, но и компаний, и даже государств, новая индустриализация, "то есть появление промышленных технологий и секторов, для которых издержки на труд оказываются менее значимыми, чем доступность качественных НИОКР и близость потребителя", изменение вектора инноваций, которые теперь идут из гражданских отраслей в военные, а не наоборот, как было раньше.
С этим связаны и изменения социальной сферы — например, индивидуализация услуг, в первую очередь здравоохранения и образования. Так же точно на смену массовому производству приходит индивидуализация производства товаров, появляются новые промышленные сектора, формируется новая модель глобализации, которая становится менее глобальной и приближается к регионам, то есть главную роль играют межстрановые торговые объединения, а не, например, ВТО. Происходит революция в энергетике, там тоже все больше влияния оказывают не гиганты, а средние и мелкие компании, а новые технологии оказались эффективнее, чем ожидали многие. "Динамика валютных курсов становится более мощным инструментом защиты рынков, чем таможенные тарифы, — пишет Дмитрий Медведев. — А вместо защиты своей таможенной территории приоритетным интересом государства становится защита генерируемых национальным бизнесом цепочек добавленной стоимости". "Как говорят стратеги энергетики, "мир стал быстрее", эту цитату из статьи можно считать резюмирующей.
Вот чтобы соответствовать трендам и не остаться на обочине истории, Дмитрий Медведев и предлагает структурные реформы. Необходимо, по его мнению, изменить систему образования, сделав его по сути непрерывным, развивать конкуренцию в здравоохранении, развивать трудовую мобильность населения, а главное — "стимулировать творчество, предприимчивость, непрерывность образования". "Люди склонны к творчеству, и крайне важная задача государства в том, чтобы поощрять его, причем во всех сферах жизни", — пишет Медведев, и именно это-то и должно вести к "всемерному раскрепощению" экономической жизни и дебюрократизации.
Источник:
Источник: ГКС
В общем, смысл статьи в двух словах можно передать так: Дмитрий Медведев заметил, что мир как-то заметно меняется, и теперь обращается к заинтересованным лицам со словами "Надо что-то делать!". Что конкретно, пока не очень понятно, потому что еще неизвестно, куда именно идет мировое развитие, трансформация только началась, но совершенно точно, что нынешний наш уклад устарел, и с таким подходом мы так и будем плестись где-то в хвосте, наращивая отставание. Нужно попытаться заглянуть в будущее и начинать строить другое общество на других принципах.
Стать более лучше
"Надо научиться быть лучше и быстрее, и в этом состоит единственный путь к цели в современном меняющемся мире... Ситуация меняется очень быстро, и не все готовы так же быстро принять эти изменения. Кто-то в силу психологии, а кто-то в силу объективных причин. Дети, инвалиды, люди пожилого возраста, семьи с невысокими доходами — это те социальные группы, на которых мы в первую очередь должны "примерять" наши будущие решения", — рассуждает Дмитрий Медведев.
Про структурные реформы и Медведев говорит уже много лет, хотя и не так развернуто, и другие его коллеги тоже. С реформами есть одна проблема: все они натыкаются на огромную инерцию. В эту ловушку вынужденно попадается и сам премьер: когда он говорит о реформах, он всегда оговаривается, что нужно "прежде всего думать о том, как эти реформы скажутся на людях". Как лидер партии "Единая Россия" Медведев по-другому сказать и не может, но он противоречит сам себе. Нельзя медленно успевать за очень быстрыми изменениями. Все реформы в России всегда заканчивались тем, что из-под их действия начинали выводить всех, кто уже привык жить по-старому, кого нельзя нервировать, и устанавливать моратории с отсрочками. Привело это к тому, что по-настоящему нельзя менять ничего, потому что со всех углов немедленно начинают кричать: "Руки прочь от лучшей в мире советской системы!"
Именно поэтому призывы Дмитрия Медведева остаются гласом в пустыне, и именно поэтому он вынужден в очередной раз говорить о необходимости конкуренции и независимой судебной системы — он говорил о них и два года назад, и четыре, и восемь. Кажется, он с удовольствием бы назвал вещи своими именами, но никакой политической поддержки у сторонников реформ нет: общий тренд, спускаемый из Кремля, ровно обратный, стимулирующий боязнь мировых процессов до кошмаров и социалистически-милитаризированный подход. Отсюда логически не может вытекать ничего, кроме усиления государства в экономике и зажимания конкуренции.
"У правительства сегодня задача "двойной сложности" — проводя структурные преобразования, не допустить серьезного снижения уровня жизни людей", — признает Медведев. Он говорит о двух рисках. Во-первых, это "искусственное ускорение": "Мы знаем по собственному опыту 1986-1989 годов, как стремление побыстрее разогреть экономику может обернуться катастрофой — даже если на какое-то время, на год-два, темпы роста действительно возрастут", — говорит он. Второй риск таков: "Опасна психологическая адаптация к низким и даже нулевым темпам, готовность принять их как данность, — пишет глава правительства. — Такая психологическая установка, если она становится доминирующей в обществе, открывает дорогу к длительной рецессии".
Но оба риска по сути одно и то же — страх совершить ошибку и вызванное им стремление ничего не менять. Беда премьера в том, что эта адаптация, которую Медведев называет опасной, не просто устраивает большинство россиян, но вообще является их представлением о счастье. А именно долгий застой и привел к тому, что другого варианта, кроме ускорения, у Михаила Горбачева не оставалось.
