Театральный критик Дмитрий Циликин — о спектакле "Молодая гвардия" в театре "Мастерская".
Можно поздравить "Мастерскую" с изобретением новой театральной формы. Жанр обозначен как "история мифа в трех частях". Первая и есть собственно миф. Один из главных советских мифов, отчасти оформленный романом Фадеева. А отчасти им созданный — звучит рассказ писателя о том, что художественная проза, в отличие от документа, предполагает вымысел. Первую часть ставил режиссер Максим Диденко, много лет занимающийся пластическим театром — и теперь прививший его язык актерам "Мастерской". Они выразительно, то плавно, то экспрессивно двигаются, отменно поют, а в сценах, рисующих драматические моменты, истошно кричат и падают как подкошенные… В результате возникает условная стилизованная картина: в славный донбасский городок пришла война — и молодые парни и девчата в большинстве стали героями, но некоторые — предателями, и герои, соответственно, героически погибли.
Антракт.
Вторую часть режиссер Дмитрий Егоров составил из писем, дневников, протоколов, заявлений, свидетельств, она так и названа: "Документ". Петь–танцевать актеру, безусловно, уметь нужно — в "Мастерской" и умеют. Но тут, перейдя от масок к живым характерам, актеры — несколько поколений учеников худрука театра профессора Григория Козлова — демонстрируют то, в чем они особенно сильны: приемы русского психологического театра. Несколькими репликами — строчками записной книжки, письма, объяснительной — они рисуют человека: прелестную влюбленную девушку, и сверхответственную отличницу, и шалопая, который кается, что побил у кого–то стекла, но горазд тут же снова запустить камнем в окошко. И всех остальных. Сценография Евгения Лемешонка — "черный кабинет", ограниченный шершавой задней стеной с прямоугольным проемом и боковыми панелями. Столы, стулья, больше ничего. Два экрана по бокам, на которые проецируют титры. Но точность актерских красок такова, что стоит включить настольную лампу, и воображение тут же рисует, например, девичью светелку со всеми ее милыми трогательными деталями.
Это очень страшно.
Потому что, когда доходит до гибели, ее чудовищные подробности мы узнаем не про обладателей абстрактных фамилий, а про вот этих юных славных симпатичных обаятельных людей. Предатели тоже оказываются людьми — и, как положено людям, хотят жить. Все участники спектакля работают отлично, но нельзя отдельно не отметить Константина Гришанова — ему достался рассказ Макара Андросова, руководившего работами по поднятию трупов молодогвардейцев из шурфа, про то, что собой представляли тела. В том числе тело его дочери Лиды. Гришанов играет этот непереносимый кусок как большой артист.
А дальше, как мы узнаем, началась подлая советская ложь.
Старший брат одного из лидеров "Молодой гвардии" Виктора Третьякевича обращается в ЦК ВЛКСМ: историческая роль его брата принижена. И заручается свидетельством уцелевшей молодогвардейки Валерии Борц.
Им быстренько объясняют: настоящие герои — те, кого начальство назначило Героями Советского Союза. Разумеется, смутьяны публично каются в политической близорукости.
Кается и Фадеев (от его лица выступает Максим Фомин), перед тем как застрелиться, в записке, текст которой в конце второй части раздают зрителям.
Короткая третья часть — "Жизнь". Ксения Морозова, слегка пародируя интонацию южнорусской экскурсоводши, комментирует слайды: улицы Краснодона, памятники, музейные комнаты — мы, прожив часть вторую, теперь воспринимаем все это человекоразмерно.
Последнее фото — террикон, на котором уже в наши дни, совсем недавно, располагались снайперы. В общем, по пушкинской формуле: "И смерть и ад со всех сторон".
