Историк Лев Лурье объясняет, как Петербург из холодного, серого и угрюмого города превращается летом в место, в котором в воздухе разлита курортная нега, в котором нет скандалов и в котором зашкаливает нежность к туристам.
Вэтот июль Петербург напоминал Сочи. Толпы праздных людей медленно фланируют по Невскому проспекту. Темп движения по солнечной стороне замедлился, как будто кино пустили на другой скорости. В воздухе разлита курортная нега. Никаких скандалов, нежность к гостям города зашкаливает. Как никогда много москвичей, сибиряков, уральцев. Герметические китайцы вытесняют родных нам финнов и экономных немецких пенсионеров. Высокий сезон, город наслаждается проливающимся на него денежным потоком.
Петербургская летняя идиллия возникает из взаимного притяжения городских обывателей, феноменального местного архитектурного ландшафта и отчасти вынужденного импортозамещения. В Петербург едут не только те, кто при другом курсе валюты выбрал бы Венецию, но и любители Хургады и Бодрума. И Петербург приспосабливается, старается удовлетворить любой платежеспособный спрос.
Очередь в Эрмитаж превосходит все вероятия. Встаешь сегодня — попадешь к октябрю. Но бум везде: толпы родителей с детьми у гигантской действующей модели Петербурга XVIII века на углу Кирпичного переулка и Большой Морской. Не попасть на "Стереолето".
Экскурсионные кораблики отправляются с периодичностью поездов метро в часы пик. По дворам Литейной части, крышам Петроградской стороны, закоулкам Коломны бродят кучки любопытствующих во главе с экскурсоводами–одиночками, священными безумцами, знатоками граффити, полуразрушенных витражей и живописных чердаков.
Общепит расцвел феноменально. На улице Рубинштейна солнце не заходит никогда, как в хваленом Нью–Йорке. Столики на улицах заполнены днем и ночью. Бары и кафе уже не умещаются на пространстве от Невского до Пяти углов, постепенно захватывают Разъезжую и Ломоносова. Рынок заполняется локальными продуктами. В "Кококо" кормят лужским мясом и поят копорским чаем. Токсовский эль и нефильтрованное пиво василеостровских пивоварен для московских туристов привлекательнее страсбургского сыра и испанского хамона.
В Мариинке поет Чечилия Бартоли, "Аврора" проходит под разведенными мостами. "Ленинград" выбрасывает в пространство "В Питере пить", готовится к открытию Новая Голландия, книгочеи слоняются по Малой Конюшенной. Отгремели юридический и экономический форумы. А скоро, скоро к нам приедет наш любимый Эрдоган.
Петербург не только северный Сочи, но и северная Паттайя, столица порока. 20 тысяч фей любви рекламируют себя в Интернете. Снова, как в 1990–е, возвращаются стрип–бары. Сомнительного вида мужчины заманивают прямо на улице клиентов, нуждающихся в новых эротических впечатлениях. "Сауны люкс" превратились теперь в заведения нового типа, именующиеся "мини–спа".
Но и хранителям благочестия есть куда податься. Каждые полчаса экскурсионные автобусы везут желающих в петербургские храмы. А рядом продают услугу — записки на Святой Афон, о молитве за упокой души, во здравие, с молитвенной просьбой о получении ипотечного кредита, ну или просто свечку поставить.
Широк русский человек, и не надо его сужать. Кому любы караоке и дикие пляски на Крестовском острове, кто часами простаивает перед шедеврами Пюви де Шаванна.
Городское же начальство, застенчивое и постное, скорее склонно к запрещениям, а не к развитию.
Боюсь, что пожелание директора Исаакиевского собора Николая Бурова о зачистке Думской улицы найдет понимание в Смольном. Известный борец с пьянством, Николай Витальевич желает закрыть питейные заведения, облепившие корпуса Городской думы и Малого Гостиного двора. Почему нет? Пить можно в парадных и скверах, как это было в годы нашей с Николаем Буровым юности. А вот почему не поставить круглосуточный наряд полиции, чтобы отсекал немногих буянов от веселящейся молодежи? Пока что, судя по облетевшему Интернет ролику, полиция на Думской борется с охотниками на покемонов.
Петербургу не надо помогать, просто не мешайте. Баланс предложения и спроса, приезжих и петербуржцев способен помочь городу преодолеть кризис.
