Ирина Дрозденко, жена губернатора Ленинградской области и основатель фонда "Место под солнцем", о том, почему важно трудоустраивать инвалидов, а политической воли в этом вопросе достаточно.
В наше время благотворительностью занимаются многие известные люди. Вы основали фонд помощи инвалидам. Почему вы считаете это настолько важным?
— Знаете, когда меня спросили об этом первый раз, я придумала следующую аллегорию. Представьте себе, вы пришли к себе домой, а там — гости: они хозяйничают… И говорят: "Мы — гости из будущего, пришли к тебе, потому что ты своевременно не позаботился о наших совместных перспективах. Успешный и самодостаточный, ты не хотел задумываться о том, как живется нам. Мы бы и хотели все сделать сами, но нет достаточных условий. А мы должны как–то жить! Мы бы работали исправно и тебя бы поддержали там, в будущем. Нам только немного нужно было помочь, а там мы и сами…"
То есть общество содержит людей, которые готовы содержать себя сами?
— Скажем так — инвалиды, безусловно, нуждаются в финансовой и моральной поддержке со стороны общества. Но они точно так же нуждаются в создании условий, которые позволят им учиться, работать и обеспечивать себя самостоятельно. Зарабатывать и обеспечивать себе достойное качество жизни. Не говоря уже о том, что заработок инвалидов — это фундамент их будущего пенсионного обеспечения. Если инвалид хочет и может работать, мы должны дать ему эту возможность… Конечно, речь не идет о тяжелых формах инвалидности, которые требуют милосердного подхода и специального сопровождения.
Сегодня у работодателя в голове не укладывается: как я буду платить 15–17 тыс. рублей? Но для человека, который на 9,8 тыс. выживает, платя еще и коммунальные расходы, это манна небесная! Даже 3 тыс. для многих — колоссальные деньги! В действительности больше половины инвалидов сейчас не претендуют на тот же оклад, что и специалист соответствующего уровня. Или не могут претендовать на эту сумму, потому что не имеют соответствующего образования, квалификации, не могут работать полный рабочий день, соответствовать нормативам производства и так далее.
Где, с вашей точки зрения, хорошо выстроена система трудоустройства?
— Например, в Норвегии. Там отстроена дуальная, включающая практику на производстве, система обучения, когда нет школ или ПТУ, а инвалиды стажируются прямо на производстве.
Мастер–наставник каждый день, шаг за шагом, по этапам, что называется, погружает ученика в технологический процесс. Инвалид сначала учится, затем производит продукцию, а затем сам становится мастером.
Допустим, но какая доля инвалидов, живущих в Норвегии, работают и какая, для сравнения, в Ленинградской области?
— Оговорюсь, я не всю Норвегию изучила, но, по имеющейся норвежской статистике, работают 78% из обученных и подготовленных людей. Остальные не работают, но не потому, что их плохо научили, а по изменившимся показателям здоровья.
В Ленинградской области, если смотреть официальную статистику (по итогам 2014 года), трудоустроены 51% инвалидов. Но надо понимать, как формируется эта цифра: это доля из числа вставших на учет в центры занятости. Но если считать от 32 тыс. трудоспособных, то выйдет 1,9%. Вот эту статистику я считаю объективной.
Но людей–то больше! А главное — когда заходишь в наш Мультицентр трудовой интеграции, который мы открыли в прошлом году, то вообще не понимаешь, кто там инвалид! Физически крепкие, красивые молодые люди в возрасте от 18 до 28 лет, многие даже не прихрамывают. Они просто не тянут по современной школьной программе. Так пусть выполняют доступную по их навыкам работу, нам рабочие и мастеровые руки очень нужны.
В России сейчас модно ссылаться на политическую волю!
— Если мы будем рассматривать законодательство, то увидим, что оно выработало достаточно качественную, добротную платформу по поддержке инвалидов. Да, наш социальный пакет уступает европейскому по выплатам — так у нас и уровень жизни уступает. А вот по количеству льгот и мер поддержки мы превосходим многие развитые европейские государства.
И политическая воля у нас демонстрируется ежедневно. Как говорится, имеющий уши да услышит, имеющий глаза да увидит. Телевидение, радио, сети — по ним можно сказать, насколько много информационных сюжетов сейчас связано с интеграцией инвалидов в нормальную жизнь!
И здесь вопрос, повторюсь, не только в сострадании и милосердии. Просто люди, которые занимаются экономикой, обеспокоены тем, как нарастить поступления от налогоплательщиков в социальную корзину. Это именно экономика! Экономика огромной страны, в которой социальный бюджет забирает большую часть средств.
Сегодняшняя реальность такова, что мы понимаем: из чьего–то кармана эти деньги нужно взять и переложить. Нужна оптимизация — за счет чего ее делать?
Неужели за счет инвалидов?
— Нет, речь не о том, чтобы решать проблемы общества за счет инвалидов. Вы же знаете идею о том, что лучшая помощь нуждающемуся — не рыбка, а удочка. Нужно понимать, кто способен трудиться, хочет и может стать производителем товаров, услуг… и дать ему эту возможность.
Для этого всего лишь необходимо воплощать в жизнь существующие законы по трудоустройству инвалидов, и в первую очередь на муниципальном уровне.
Что мешает такому воплощению?
— Когда я обсуждаю такие вещи в частных разговорах, меня очень расстраивает, что многие ждут, когда им лично об этом скажут вышестоящие руководители.
Все уже десятки раз сказано, на всех уровнях и перед различными сообществами.
Есть закон, есть должностная инструкция, ты получаешь зарплату. Так читай свою инструкцию и делай! Многое буксует на нижнем ярусе управления, когда отдельные чиновники зачастую не знают федеральное и региональное законодательство и не считают нужным его изучать!
Но кому–то приходится в итоге это делать?
— В итоге сама готовлю некоторые документы за рядовых клерков, в ночное и вечернее время описываю проекты за специалистов, которые работают в профильных комитетах, экспертных по вопросам инвалидов. Иногда приходится объяснять, как надо понимать региональные законы, ведомственные приказы, локальные акты.
Чиновники при этом пытаются доказать мне: то, что я от них ожидаю, — это моя личная инициатива. Доказываю, что это их прямая должностная обязанность. Разве поваров детского сада уговаривают мыть овощи перед приготовлением обеда?
По сути, вы констатируете, что в вашей сфере деятельности государственная машина свои функции не выполняет.
— Выполняет, но не на желаемом уровне эффективности. Тем более сейчас пересматриваются программы госбюджета, и надо пересматривать подходы и стереотипы общества в отношении занятости инвалидов. Вот вы открываете холодильник и видите: осталось три яйца, полпакета молока, пакет муки. Вы будете делать из этого торт? Нет, вы растянете эти продукты до зарплаты. Вот и мы все стоим у этого холодильника. Нам пора уже понять, что там осталось только полпакета молока и надо грамотно распределять ресурсы.
Как можно ситуацию исправить?
— Начну издалека. Смотрите, появился на свет ребенок с тяжелой патологией — государство сразу тратит деньги на медицинское обеспечение и на выхаживание таких детей. В объеме страны на это тратятся миллиарды. Две трети этих ребятишек, к сожалению, уходят в хосписы, потому что уровень нашего здравоохранения сегодня не таков, чтобы меры реабилитации были достаточными для устранения инвалидности. Это первый этап финансирования.
Оставшиеся, если родители от них отказались, попадают в социальные учреждения, где живут как сироты, либо в семьи, которые используют поддержку реабилитационных центров. Это второй этап финансирования.
Далее — этап образования, в том числе и дистанционного обучения на дому, педагогам за это платят. То есть расходы на медицину и социалку с момента рождения так и остались, наш социальный корабль постепенно обрастает ракушками, все дороже и дороже становится государственное сопровождение.
Затем логичны: профессиональная ориентация и трудоустройство тех, кому здоровье это позволяет, либо пожизненное содержание в социальном учреждении для тех, кто в этом нуждается. Но здесь как раз разрывается цепочка налаженных процессов реабилитации.
Но если человек — глубокий инвалид?
— Если человек — глубокий инвалид, мы ничего не можем изменить, это наш крест, наша миссия и обязанность его сопровождать и поддерживать. Но если человек способен работать? По–своему, с ограничениями, но быть как все.
Мы подошли к ступени, когда мы деньги тратили–тратили и здесь делаем последний подарок: вручаем работодателю субсидию на создание рабочего места. В Ленобласти это до 500 тыс. рублей на каждого работника–инвалида. Но, вручив эти деньги, как приданое, мы забываем и об инвалиде, и о работодателе через 18 месяцев! А это совершенно недопустимо!
В объеме всех предыдущих этапов траты колоссальные, а значит, должны быть логически завершенными.
Что делать?
— Я предлагаю самые простые мероприятия на муниципальном уровне, по той же норвежской или финской модели, которые не потребуют дополнительных затрат.
Допустим, у вас предприятие, и из 10 работников шестеро — инвалиды. Да, в качестве конфетки вам предложили единовременные деньги. Но вам–то работать не один год. Если вы не находите заказов, то разоряетесь, обычная история. Но мы помним, что общество уже истратило деньги на трудоустройство инвалида и вправе рассчитывать, что он продолжит трудиться.
И как можно сохранить инвалидам рабочие места?
— В Европе, к примеру, составляются реестры добросовестных предприятий малого и среднего бизнеса. И если тебе удалось попасть в этот реестр и у тебя в штате более 50% инвалидов, то государство на 40% обеспечивает тебя госзаказом. Взять, скажем, печать бланков, на которых работают чиновники, — все равно эти деньги в бюджет заложены! На 60% людям придется конкурировать и выживать в условиях рынка, но на дно этот корабль уже не пойдет.
Кроме того, необходим комплекс мероприятий поддержки социально ответственного работодателя: целевая аренда помещений может проходить для них при льготных условиях конкурса, могут быть снижены местные налоги (как для ВОС и ВОИ, до 15%).
Государство — это люди… или человек?
— Государство — это законы, это огромная управленческая машина со всеми структурными подразделениями. Это все винтики в машине, и если они вращаются, то машина едет. Вот я сегодня столкнулась с тем, что каждый десятый винтик в машине управления правительства Ленинградской области отказывается вращаться. Кому–то смазки не хватает, а кто–то просто выработал свой ресурс.
В итоге, и я, жена губернатора, и мама ребенка–инвалида по превалирующему большинству вопросов, которые мы ставим сегодня перед госструктурами, мы не можем получить грамотный ответ и помощь, не хватает им гибкости, компетенций. Потому что на иные рабочие места управленцев и людей, от которых зависят благополучие и нормальная жизнедеятельность целого региона, пришли непрофессионалы. Которые тормозят актуальные программы и сами инновационные процессы, не понимая их сути и ценности.
Но в России есть такое волшебное понятие, как административный ресурс. У вас он точно есть!
— Работать нужно последовательно и грамотно, решая задачи в штатном режиме. У нас дома конфликт произошел, когда я сказала, что и музейные агентства, и комитет по культуре, и отдел, который занимается туризмом, мне заявили: "Поступит распоряжение сверху — будем делать". А речь шла о трудоустройстве инвалидов в ремесленные артели. Александра Юрьевича это привело в ярость: что они собрались ждать указаний свыше, когда речь шла о банальном выполнении своей работы, и ведь сверх этого — ничего!
Почему врача или авиакомпанию выбирают сознательно, стараются найти ответы на свои вопросы, а врач или авиакомпания — их предоставить? А когда право на организацию жизни люди делегируют государству, разве ответственность меньше у тех, кто занимает посты в нем? "Там все решат", — отмахиваются.
В этом, по ответственности, мы не совсем вышли из каменного века. А между тем по–человечески и по–граждански мы понимаем, как важно, чтобы тот, кому мы доверяем в важном, нас не подвел. Это такое чувство локтя.
То есть мы возвращаемся к известному тезису: "искать людей, проверять работу, и в этом — все…"
— К сожалению, многие живут лишь сиюминутными проблемами, не видят перспективу, не готовы строить долгосрочные планы. Они ограничиваются только настоящим, среднестатистическим, "как у всех". Но сама жизнь требует масштабного мышления, планирования на десятилетия вперед, видения целостной картины, а не отдельных элементов.
Если мне удается пересечься в своей работе с осознающими это профессионалами, настоящими мастерами, — это большая удача. Если мы становимся друзьями, коллегами по проекту, — это счастье.
