Дом архимиллионера: история здания на Чайковского, 31

Вообще–то его звали Игнац Иосифович Ман, и был он скромным еврейским юношей из города Бендеры. Но в историю ему довелось войти как Игнатию Порфирьевичу Манусу — финансисту, биржевому игроку, публицисту, купцу первой гильдии, действительному тайному советнику и, как следствие, дворянину. Дом 31 на улице Чайковского, несколько раз менявший владельцев, мог бы остаться в городской народной топонимике под каким–нибудь другим названием. Но нам он известен как дом Мануса. Хотя прожил в нем Игнатий Порфирьевич буквально несколько лет.

О детстве и юных годах господина Мануса известно немногое. Отец его был врачом и мечтал, что отпрыск также пойдет по медицинской линии. Как следствие, учиться юного Игнаца он отправил не в бендерское реальное училище, а в одесскую гимназию, понимая важность хорошего образования для дальнейшей карьеры. Однако юношу манила, как говорится, романтика дальних странствий, а паче того — мечты о богатстве. Окончив гимназию, он крестился —это был непременный залог успешной карьеры за пределами черты оседлости —и отправился не куда–нибудь, а прямиком в столицу.

Пожалуй, ничем, кроме везения, не объяснишь тот факт, что юному провинциалу удалось пристроиться на работу писарем в канцелярию петербургского градоначальника. Разумеется, это была самая нижняя позиция по табели о рангах, но для вчерашнего выпускника — да еще и выкреста — старт отличный! Зарекомендовав себя на этом месте службы как сотрудника исполнительного и сообразительного, дальше он перепрыгнул на намного уже более серьезную должность в главную контору Юго–Западных железных дорог. Оттуда — опять–таки с повышением — в другое железнодорожное управление, затем — в третье, благо это все были коммерческие компании, пусть и с участием государственного капитала. К 40 годам он занимал пост заведующего финансово–хозяйственной частью правления Царскосельской железной дороги.

На биржу с железной дороги

Примерно в это время и начал выходец из Бендер свои биржевые манипуляции. Петербургская биржа как раз тогда стала серьезным инструментом, оказывавшим влияние на целые отрасли промышленности. Начав, по его собственному утверждению, с тремя рублями в кармане, он за считаные годы превратился в биржевого хищника, от воли которого зависели судьбы крупных предприятий и фирм. Не брезговал Игнатий Порфирьевич и банальным шантажом. На него работала целая сеть банковских клерков, сливавших щедро награждавшему за это Манусу информацию о крупных сделках, планируемых кредитно–финансовыми учреждениями. Тот приезжал, требовал приема у директора банка и предлагал ему два варианта развития событий: или Игнатий Порфирьевич входит в долю, или сделка срывается, причем при помощи абсолютно легальной игры на бирже. Разумеется, банкиры предпочитали не рисковать.

К началу Первой мировой состояние Мануса достигало 12 млн рублей. Это не считая контрольных пакетов акций десятка промышленных предприятий, нескольких железных дорог и двух коммерческих банков. О нем писали газеты, да и сам он публиковал в финансовых изданиях авторитетные статьи об экономике и биржевых прогнозах.

Вот только прочие финансовые воротилы столицы относились к нему как к выскочке, не принимали всерьез, считали "неизбежным злом" и руку подавали неохотно.

Зато очень добрые отношения у него сложились с Григорием Распутиным. Тот даже помог Игнатию Порфирьевичу получить сан действительного тайного советника и таким образом стать дворянином.

Этаж Мануса Великого

Ну а поскольку дворянин и "архимиллионер", как его называли газеты, не может скитаться по съемным квартирам, в 1915 году Игнатий Манус приобрел дом на Сергиевской улице, ныне именуемой улицей Чайковского, и занял весь второй этаж, переоборудовав его под огромную квартиру.

Но наслаждаться роскошью собственного жилья ему пришлось недолго. Предусмотрительный и хитрый во всем, что касалось бизнеса, в политике Манус был полным профаном. Поэтому и Февральскую, и Октябрьскую революцию он просто не принял всерьез. И уж тем более не принял всерьез распоряжение новых правителей России прекратить все операции с акциями и ценными бумагами. А напрасно: в июле 1918–го он был арестован Петроградской ЧК за нарушение именно этого декрета.

Все могло бы закончиться благополучно, благо с ходатайствами о его освобождении обращались многие, доходя даже лично до председателя ПетроЧК Урицкого. Но тут Игнатий Порфирьевич попытался решить проблему привычным ему образом: предложил чекистам крупную взятку в обмен на свободу. Попытка подкупа должностного лица — это было дело серьезное. И 30 октября 1918 года "великий Манус" был расстрелян.