Премьер и синдром

Выступление продолжалось около полутора часов, при этом глава кабинета министров даже позволил себе ответить на вопросы депутатов, в том числе от оппозиции. Некоторые из вопросов были достаточно острыми, особенно те из них, что ставили под сомнение только что озвученные выводы премьера о состоянии российской экономики.

В своем выступлении Владимир Путин ввел в политический оборот новое словосочетание — "посткризисный синдром". Из слов премьера следует, что Россия лучше, чем другие страны, подготовилась к его преодолению, потому что "сам характер российской экономики принципиально изменился". По мнению Владимира Путина, за последние 10 лет "финансовый сектор, промышленность и социальная сфера стали гораздо более эффективными и устойчивыми".

Трудно сказать, насколько эти слова сочетаются с резкими характеристиками, которые в последнее время использовались президентом Дмитрием Медведевым, когда он говорил о сырьевой зависимости нашей экономики и необходимости модернизации. К тому же, если наш финансовый сектор показал свою устойчивость, зачем нужны были беспрецедентные сотни миллиардов антикризисных вливаний в этот сектор? Если же характер нашей экономики за последние годы в самом деле изменился — надо полагать, не в худшую сторону — и наша промышленность в самом деле эффективна, может быть, вопрос о модернизации не стоило бы ставить так остро?

Разумеется, отчитываясь о работе вверенного ему правительства, Владимир Путин должен был внушать слушателям оптимизм. И этот оптимизм, если верить экономической статистике, в какой–то мере оправдан. Действительно, резкий спад в экономике — самый сильный среди двадцатки наиболее развитых стран — сменился подъемом, пусть пока и весьма скромным. Но стоит ли в очередной раз забрасывать мир шапками, с гордостью говоря о том, что у нас, в отличие от Запада, социальные расходы не сокращаются, а растут, или о том, что снижаются процентные ставки по кредитам? Это действительно так — только вот проще верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем заемщику — обычному предприятию — получить этот самый дешевый кредит.

Вообще, в выступлении было много цифр, показывающих рост бюджетных расходов, но крайне мало говорилось об их эффективности. Ни слова не прозвучало и о коррупции. В 2008 году видные члены российского правительства тоже с уверенностью говорили о том, что России кризис не коснется. Получилось, как известно, иначе. Остается надеяться, что с посткризисным синдромом мы не прогадаем.