"Деловой Петербург". "Весна священная" на новой сцене Мариинского театра

В Большом ангажировали авторитетную деятельницу российского contemporary dance Татьяну Баганову из Екатеринбурга, однако это сценическое создание запоминается не хореографией, а, как часто бывает, когда за дело берется художник Александр Шишкин, общим визуальным образом: бетонный мешок, гигантский кран, из которого выдувается зеленая надувная капля, чей–то огромный портрет в стиле "каляки–маляки", который танцовщицы яростно раздирают в клочья…

Мариинский театр предложил сделать новую "Весну" Саше Вальц, видной персоне, в свою очередь, европейского contemporary. Тут все ровно наоборот: туманная пустая тьма Новой сцены, голый черный планшет. Разве что посреди — куча земли (художники — Пиа Майер Шривер и сама Вальц). Эту кучу танцовщики сначала в своих то яростных, то медитативных перемещениях старательно обходят, но постепенно вступают в нее ногой, обеими, топчут, летят комья, летит пыль. Работать с природными материалами и стихиями contemporary давно привычно (вот и у Багановой волосы купают в каком–то прахе, вода льется с небес и т. д.), зато балету в новинку. Но артисты Мариинского театра, в том числе две примы–балерины — Екатерина Кондаурова и Дарья Павленко и первый солист Александр Сергеев не то что самоотверженно — самозабвенно отдаются этой эстетике.

За век "Весну" ставили бессчетно, и, берясь за нее, трудно избежать цитат и отсылок. Из традиции обрядовой интерпретации, начатой Нижинским (по сюжету "картин языческой Руси", как назвал балет Стравинский, племя приносит Избранницу в жертву богам природы), пришли "звериные" и "птичьи" руки. Земля была в хрестоматийном спектакле Пины Бауш. Хореографический язык в целом знаком по прежним работам Вальц, но здесь он инкрустирован вполне неоклассическими поддержками, или вдруг кто–то вспрыгнет в жете, вытянув носок. А так носки завернуты, все жестко, некрасиво, коряво — в полном соответствии с музыкой, одной из самых потрясающих в XX веке, особенно грандиозной в исполнении оркестра Валерия Гергиева. Впрочем, Вальц обладает и способностью складывать из тел выразительные композиции и красиво расставлять их по сцене.

Мне ближе всего из увиденного оказалась тема агрессии: хлещущей, немотивированной, взаимообращаемой — вот мужчины швыряют женщин оземь как трупы, как мясо, а вот женщина, сидя на спине лежащего мужчины, исступленно его лупит. Вальц, конечно, не ставит специально про нас — и без психоаналитиков знаем, что влечения жизни, смерти, секса (он тоже есть: музыка останавливается, и в паузе разворачивается сомнамбулическая мизансцена свального греха) управляют всеми человеками, но именно агрессия делает все как–то лирически узнаваемым.

Есть и еще одно, что связывает Сашу Вальц с Петербургом почти провиденциально (хоть она о том не догадывается). В 2003 году у нас показывали ее спектакль noBody, где почти во всю кубатуру сцены надувался гигантский пузырь из белой ткани. Было это аккурат накануне второго тура операции по назначению Валентины Матвиенко губернатором путем выборов. В "Весне священной" страшно медленно с колосников к полу опускается огромный граненый штык.

Тут, понятное дело, вообще метафора оплодотворения, но что он означает в приложении к нашему городу именно сейчас? Боязно и подумать…