Латинская Америка — поставщик новостей о том, что очередная страна опять сменила общественную модель.
Политические некрологи, посвященные бегству Эво Моралеса, проникнуты сочувствием. Первый боливийский президент–индеец и по совместительству проповедник наркопотребления был, как говорят, не худшим правителем — "победил нищету" и даже якобы учетверил ВВП.
Что касается "побежденной нищеты", то боливийские контрасты ужасны — доходы верхних 10% домохозяйств в 40 раз больше, чем у нижних 10%. ВВП по обменным курсам учетверился лишь благодаря голландской болезни, а по реальному счету рос ежегодно на 4–5%. Что неплохо, если сравнить с соседями, но явно мало для одной из беднейших стран Латинской Америки. Моралес оставил Боливию с ВВП, равным $8 тыс. на душу населения по покупательным паритетам, то есть вдвое меньшим, чем среднемировой.
Другое дело, что особых надежд на новый режим у этой страны тоже нет. Власть вернулась, условно говоря, от левонастроенных индейцев к умеренно правым креолам, которые раньше уже правили и триумфа не достигли.
Впрочем, для Латинской Америки переходы от одних не лучших порядков к другим, тоже не лучшим, — это норма.
Кто сейчас вспомнит, что 100–150 лет назад Аргентина была богаче большинства европейских стран и миллионы итальянцев и испанцев туда переселялись? А также в Мексику и в Бразилию. А сейчас оттуда бегут обратно в Европу или на север, в США.
"Материнские" страны теперь куда благополучнее. ВВП на душу населения в Испании и в Италии — почти $40 тыс., в Португалии — больше $30 тыс. А в Чили, самом богатом государстве Латинской Америки, воспринимавшемся еще недавно как образцовое, — $25 тыс. И сейчас там восстание бедняков и молодежи, требующих сменить строй.
Бразилия, с ее маятниковой передачей власти от крайне левых к крайне правым, экономически топчется на месте уже много лет. В Мексике режим бессилен перед магнатами наркоторговли, от которых в панике спасаются полиция и войска.
Неудачливость Латинской Америки рождает поговорки. "Есть мир, в котором действуют экономические закономерности, и есть Аргентина" (шутка экономистов). "Мексика — страна будущего и всегда ею останется" (шутка бизнесменов США).
Страны с двухсотлетним опытом независимости постоянно меняют рецепты развития и политические модели и каждый раз обжигаются.
Упомянутая Аргентина испробовала и военную диктатуру, и левопопулистские режимы, и демократические порядки европейского образца, а в экономике — решительно все приемы нашей эпохи, от ультралиберальной шокотерапии до государственнического популизма. И финалом всегда было фиаско. Через что–то подобное, пусть и с поправкой на местную специфику, прошла каждая тамошняя страна. Здесь ничто не работает обычным порядком. Везде нефтеторгующие страны обогатились, и лишь одна обеднела. И эта страна — Венесуэла. И только Куба, 70 лет управляемая династией Кастро, являет собой образец социалистического застоя и держится на плаву переводами миллионов кубинцев, сбежавших в США.
В чем причина этих зигзагов неудачи? Можно сослаться на контрастность тамошних обществ, вечно балансирующих на стыке культур, образов жизни и рецептов развития и не могущих выбрать что–то одно.
Можно как на примету болезни указать на гигантское неравенство, являющееся визитной карточкой всех тамошних стран. Если в Испании и Португалии отношение доходов верхней и нижней десятипроцентных страт колеблется около 10:1, то в Мексике и Аргентине — 20:1, в Чили — 24:1, в Бразилии — 50:1.
Можно найти и другие объяснения. Но то, что латиноамериканский путь был и, видимо, будет особым, надо признать как объективный факт.
