Из-за снега жители столицы потребовали отставки главы города

Аномальная зима существенно увеличила расходы городского бюджета Хельсинки на уборку снега. Если обычно на это уходит около 20 млн евро, то в этом году эта цифра вырастет до 28 млн евро. При этом надо иметь в виду, что зарплаты водителей снегоуборочной техники зачастую на порядок выше, чем у петербургских, а топливо дороже в среднем в 1,5 раза.

После тяжелых снегопадов в декабре-январе из Хельсинки вывезено 4 млн м3 снега. Это примерно 250 тыс. грузовиков. При этом общая площадь расчищаемой муниципалитетами и частными компаниями территории Хельсинки — 22 млн м2 (общая площадь — 715 млн м2). Сейчас Хельсинки выглядит самым обычным европейским северным городом зимой — проезжая часть и тротуары на основных центральных улицах вычищены до асфальта и обильно засыпаны гранитной крошкой. На окраинах по обочинам дорог — аккуратные сугробы по пояс и та же вездесущая гранитная крошка.

Но еще месяц назад, по словам жителей Хельсинки, ситуация во многом напоминала петербургские пейзажи этой зимы: по улицам не пройти из–за непролазных сугробов, машины парковать негде, на крышах сосульки. Все СМИ ужасались вопиющему случаю гибели пожилого мужчины из–за рухнувшей с крыши ледяной глыбы. И при этом совершенно невнятные объяснения властей о том, почему снег никуда не девается. В Хельсинки иные, чем в Петербурге, принципы отношений избирателей с избираемыми, и мэр Хельсинки Юсси Паюнен на полном серьезе мог лишиться работы.

Собственно, оправдания властей Хельсинки ничем не отличались от того, что слышали и мы: аномально снежная зима, отсутствие мест для складирования снега и главное — припаркованные повсюду машины. В Хельсинки их меньше, чем в Петербурге, примерно вдвое — около 600–700 тыс. Но местные законы ровным счетом никак не разрешают переставлять припаркованные по правилам автомобили. Да по большому счету переставлять–то их было особо и некуда. Вводить сверхурочную работу для уборщиков снега в славящейся силой профсоюзов Финляндии — тоже задача не из простых, в отличие от Петербурга.

Власти Хельсинки уловили драматизм момента и в конце декабря торжественно объявили "Снежную войну", имея в виду, что берут на себя всю ответственность за необходимые непопулярные меры.

"Мы пошли на неприемлемые обычно нарушения закона, — с болью в голосе говорит Вилле Алатиппё, глава департамента уборки улиц и парков муниципалитета Хельсинки. — Мы на 20% увеличили рабочее время и приняли решение незаконно переставлять машины с убираемых улиц на соседние".

Обычно зимой за 3 дня до уборки улицы на ней вешается предупреждение о запрете парковки. Тех, кто все равно там паркуется, эвакуируют. Властям Хельсинки это обходится, к слову, в 68 евро, и на эту же сумму владельцам машин выписывается штраф. Но этой зимой было решено обойтись без формальностей. По специально разработанному графику уборочная техника чистила все улицы подряд без предупреждений, и машины переставлялись эвакуаторами без разбору. Всего таким образом за время операции "Снежная война" было перемещено 6 тыс. автомобилей. Штрафы их владельцам выписывались только в самых вопиющих случаях, к примеру, когда водители парковались на только что освободившихся местах прямо перед уборочной техникой. Таких молодцов за месяц в Хельсинки нашлось около 100 человек, лишь немного их оправдывает то, что нервы у всех были на пределе.

Во время принудительного перемещения машины иногда повреждались, совсем как в Петербурге. Как говорит Вилле Алатиппё, претензий от владельцев авто в муниципалитет города пришло за время операции 15 штук. Это, подчеркивает он, из 6 тыс. переставленных машин. За каждую поцарапанную машину власти выплатили в среднем по 500 евро — недовольных вроде не осталось.

Кстати, надо отметить, что за все время "Снежной войны" власти ни разу не пошли на перекрытие улиц — даже там, где убирался снег, можно было проехать. Война войной, но и меру надо знать, здраво рассудили городские власти.

После того как появилась возможность расчищать улицы, война вступила в решительную фазу. Вся мощь финской снегоуборочной армии вышла на улицы. И тут надо сказать о технике. В собственности Хельсинки около 200 машин — и многофункциональных уборщиков, и грузовиков. Этой зимой город был разбит на районы, в шести из которых (около 40% территории) работали только частные компании по контрактам. У частников автопарк побольше — около 300 машин всех типов. Когда Вилле Алатиппё узнал, что по заявлениям петербургских властей общий парк уборочной техники в Петербурге составляет 2 тыс. единиц, а прошлым летом было закуплено еще 600 машин на 350 млн рублей, он сказал: "Ох!"

Он поинтересовался площадью Петербурга. Вместе с Новоорловским парком и всеми пригородами Петербург ровно вдвое больше Хельсинки — 1,5 тыс. км2. Убирать от снега из них надо тоже вдвое больше, чем в Хельсинки: 54 млн м2.

Будучи очень вежливым человеком, Вилле не стал удивляться тому, что в России на это требуется впятеро больше снегоуборочных машин, и честно начал прикидвать, что бы он делал с таким количеством техники. Когда же он узнал, что большая часть закупленной в прошлом году техники так и не приступила к работе и в Петербурге, по официальным заявлениям, работает всего 2 тыс. снегоуборщиков, он облегченно вздохнул: "Большему количеству машин просто нечего делать на улицах, и взять столько новых профессиональных водителей совершенно неоткуда".

Зашел вопрос и о качестве уборки. В Петербурге, к примеру, после прошлой зимы десятки улиц стали непригодны для движения, и вице–губернатор Алексей Сергеев попросил на их восстановление дополнительно 4 млрд рублей. Услышав эту цифру, Вилле Алатиппё снова сказал: "Ох!" Ничего подобного в Хельсинки не происходило даже в условиях бескомпромиссной "Снежной войны".

"У нас все основные дороги в городе ремонтируются в среднем раз в 10–15 лет, и снежная зима ничего не изменила", — говорит он. Над загадкой, как в Петербурге власти умудряются чинить дороги каждые 2–3 года, он попросил подумать своего более опытного коллегу, главу Финской ассоциации муниципального инжиниринга Дана Лангстрёма.

"В Петербурге живет в 5 раз больше людей, чем в Хельсинки. Наверное, от того, что они ходят в 5 раз больше, чем мы, улицы могут портиться в 5 раз быстрее", — выдвинул тот версию после минутного размышления. Правда, по его интонации было понятно, что сам он не очень доверяет этой своей теории.

Критиковать своих петербургских коллег они наотрез отказались, сказав, что не знакомы с ситуацией вблизи, и предложили взамен показать, куда девался снег из находившегося на военном положении Хельсинки.

Тут ситуация примерно такая же, как в Петербурге, но с теми самыми маленькими отличиями, которые и делают наши города такими непохожими. В основном снег складывается на огромных полигонах. На одном из них, к примеру, высота снежной горы достигает 30 м. В прошлом году было чуть меньше, и таяла гора до сентября.

Правда, таяла она не просто так, а под чутким наблюдением. Верхний слой регулярно снимался, мусор отправлялся на городской завод сжигания отходов, песок и гранитная крошка отправлялись на ремонт дорог, а тающая вода — на станцию очистки воды и лишь потом — в Финский залив.

В этом году двух гигантских полигонов не хватило, и власти нашли дополнительный выход. Приходящие раз в 3 минуты грузовики со снегом сбрасывали его в огромный бассейн под открытым небом с водой, поступающей с городской станции очистки канализационных стоков. Она имеет постоянно теплую температуру, и даже в самые жестокие морозы в бассейне было не ниже +7°С. Так что весь сваливаемый туда снег таял сразу же естественным путем. Вода в бассейне, в котором, к слову, отлично чувствуют себя требовательные хельсинкские утки, вновь очищалась, фильтровалась и отправлялась в Финский залив.

После того как центр был в основном очищен, оставалось только поддерживать его в приличном виде, в котором он и пребывает сейчас. По окончании в последних числах января "Снежной войны" финские власти стараются жестко выполнять собственные нормативы по уборке улиц: как только высота снежного покрова превышает 3 см, выезжает техника, которая должна полностью убрать весь снег с улиц за 3 часа. На 100% выполнять это, к сожалению, не всегда удается, но, как заверяет Вилле Аллатипё, к 14:00 улицы города становятся чистыми даже после серьезного снегопада.

Стоит признать — у властей Хельсинки есть очень большое преимущество перед петербургскими коллегами в деле очистки центральных улиц. Дело в том, что прямо в центре под городом проходят километры тоннелей, по которым зачастую и двигается уборочная техника, объезжая городские пробки. Там же, под землей, есть огромный вырубленный в скале гараж общей площадью 2 га, где хранится и обслуживается около сотни уборочных машин. Наличие такой инфраструктуры здорово помогает хельсинкским муниципалам и может отчасти служить объяснением, почему в Петербурге с уборкой центральных улиц все не так хорошо.

Очень зависимые от требований экологов финские власти почти не используют на дорогах химические реагенты, а на тротуары и вовсе не попадает ни грамма соли. Проблема гололеда решается за счет рассыпания мелкой гранитной крошки размером 1–6 мм. В апреле специальные машины поливают улицы водой и засасывают оставшийся на дорогах и тротуарах гранит, который затем очищается, моется и готовится к следующей зиме.

Попадающие в канализацию камушки — не проблема для хельсинкской водопроводной службы. В большинстве люков установлены самой простой конструкции фильтры — по сути, просто ведра с дырками в дне. Гранитная крошка скапливается в них, а вода беспрепятственно попадает в канализацию.

Правило о том, что владельцы частной недвижимости должны сами убирать прилегающие тротуары, есть и в Хельсинки. Как и у нас, оно выполняется не всегда. Но то, что у большинства крупных торговых комплексов дороги вычищены до асфальта, бросается в глаза. К слову, вывоз одной машины со снегом обходится домовладельцам в Хельсинки в 50–100 евро. Это примерно столько же, сколько просят в Петербурге. Но из–за тех самых небольших отличий между нашими городами результаты усилий владельцев недвижимости сильно расходятся.