В "Борее" открылась выставка к юбилею творческого объединения "Паразит". "Паразиту" 10 лет. Никто и не предполагал, сколь прочным окажется творческий союз этих язвительных и мало заботящихся о соблюдении приличий, царящих в мире арта, художников.
За 10 лет "Паразит" от души размножился. Сначала в него входили бывшие члены группы "Новые Тупые" Владимир Козин и Игорь Панин — петербургские перформансисты, запомнившиеся в 1990–е анархистскими акциями. Первые проекты в коридоре "Борея" они делали с несколькими близкими по духу художниками. Впоследствии в "Паразите" раскрыли свой творческий потенциал нонконформист со стажем Юрий Никифоров, молодые экспериментаторы из группы "Мыло" Семен Мотолянец и Дмитрий Петухов, завершающий учебу в фонде современного искусства "ПРО АРТЕ" Иван Тузов, продвигающий медиаарт на просторах нашей необъятной родины Владимир Лило, дружественные панки из арт–группы "Протез" и другие поборники творческой свободы. Все они матерые пересмешники, знающие толк в веселых арт–безобразиях.
В московской галерее
Марата Гельмана недавно открылась большая ретроспективная выставка группы. В "Борее", очаге арт–паразитизма, — несколько более скромный проект. Одиниз членов группы Михаил Шишкин–Хокусай, работающий с экспериментальными театрами, и в частности с Андреем Могучим, представил странную инсталляцию. На одной стене — картонное месиво тел людей и животных. Это фрагмент проекта для прошлогодней биеннале в корейском городе Пуссан. В Пуссане малосимпатичные уплощенные существа совершали короткие механические движения. Один душил другого, другой метелил третьегои т. д. В "Борее" монстры замерли как немая сцена из кошмарного сна. Справа и слева, симметрично относительно групповой композиции, игриво ходят туда–сюда неоновые лампы, прикрепленные к движку автомобильных дворников, они обмахивают портреты видных мужчин с банкнот какого–то арабского государства. Непринужденности этот нелепый аттракцион не прибавляет, оставляя зрителя в недоумении.
Эти анимированные композиции и не очень живые картины озвучены нервным голосом Клауса Кински, декламирующего отрывки из брехтовских пьес. Фонограмма и вовсе сбивает с толку, нагнетая зловещее ощущение. Вся эта юбилейная история — про безумный дикий мир, в котором мы живем. Какой–то он совсем анфрендли, как теперь принято говорить. И оскал у него звериный, как у капитализма на карикатурах советского времени. Что с него взять — разве что паразитировать на этом безобразии?
