"Деловой Петербург". Александр Шабасов: Мир как Кин–Дза–Дза

Александр , месяц назад вы возглавили Северо–Западную дирекцию Минкультуры РФ по строительству, реконструкции и реставрации (СЗД) , а ваш предшественник Марат Оганесян сел в кресло "строительного" вице–губернатора Петербурга. Какие задачи остались вам в наследство?

— Одна из задач — завершить проект Мариинки–2.

Да, сцену торжественно открыли. Но за нашей дирекцией не только окончание строительных работ, но еще и грамотная передача объекта в эксплуатацию: формирование затрат и решение юридических вопросов. Завершение проекта — не очень популярная работа, но я хорошо к ней отношусь. Финиш должен быть красивым.

Если в театре много недоделок, как же его принял заказчик?

— Приемка закончена. Но ведь речь идет о здании площадью 80 тыс. м2, которое строили быстро и нервно. Теперь надо спокойно и вдумчиво передавать его пользователю. И в этой ситуации очень важно, чтобы не плевали вслед: мол, построили тут. К счастью, команда Мариинки все понимает.

Когда поставите финальную точку?

— До июля пакет документов по инженерии будет чистый. Далее поможем театру с оформлением земли. Именно поможем, поскольку это не наша прямая задача, в принципе. Хочу, чтобы к концу года театр оформил право собственности на здание, а также право оперативного управления.

Само здание Мариинки–2 сейчас многие критикуют. А вам оно нравится?

— Идея внутреннего наполнения и интерьерного решения великолепная, холл и зал имеют индивидуальность. Можно, конечно, спорить: там театр построен или нет, такой фасад надо было делать или другой. Но объект получился уникальный, и надо гордиться тем, что создали мы все. Это наше достояние, я именно так к нему отношусь, а ко всем, кто потратил деньги, кровь и силы, чтобы его создать, — с большим уважением. И я считаю, что позиция тех, кто кричит "давайте снесем!" совершенно тупая: ты в этой жизни сначала что–то сделай и покажи результат, чтобы иметь право на подобные реплики. Критика не должна быть огульной.

А как насчет разговоров о нецелевом использовании бюджетных денег на этой стройке?

— Есть соответствующие органы — они разберутся. Меня это никак не касается.

C бывшим главой СЗД Маратом Оганесяном вы общаетесь?

— У дирекции федеральное подчинение, так что мы редко видимся. Думаете, я открываю дверь в его кабинет ногой? Нет, конечно, но идет нормальный диалог людей на одном языке: он только что отсюда, а я сейчас здесь. Марат Мелсович не понаслышке понимает актуальные проблемы и всегда готов помочь. Записываться на прием не надо, для встречи достаточно звонка.

Кстати, и губернатор Полтавченко положительно настроен на работу с дирекцией.

Сколько проектов помимо Мариинки–2 у СЗД в работе и какой бюджет вам выделен на этот год?

— Около 10 крупных объектов на разной стадии. Бюджет на год — примерно 10 млрд рублей, однако лично я считаю, что в нашем деле первичными должны быть не миллиарды федеральных денег, а корректная формулировка задач — корректная по срокам и технологии исполнения.

А разве с этим есть какие–то проблемы?

— Сейчас ситуация по некоторым вопросам вывернута наизнанку. Сначала мы говорим, сколько денег нужно на тот или иной объект, опираясь на объекты–аналоги. Но найти аналоги очень трудно, так как каждый театр или музей уникален. Затем мы забиваем сумму в бюджет, а потом начинаем сами изыскательские и проектные работы, и оказывается, что цифра неточна.

Но ведь сумму инвестиций можно корректировать в процессе работы…

— Можно. Но корректировку должна подтвердить Главгосэкспертиза. Несешь туда реальные расчеты, а там говорят, что есть постановление правительства РФ, где написано, что весь пакет проектной документации можно завернуть, если цифра инвестиций там превышает показатель, прописанный в Федеральной целевой программе (ФЦП). А ФЦП уже утверждена.

Получается, что мы сначала на глазок прикидываем стоимость проекта, а потом профессионально ориентируемся на то, что прикинули на глазок. И возникает речь о злоупотреблениях. Но сама существующая ситуация — это провокация на то, с чем мы боремся.

Вы предлагаете изменить сам подход?

— Да. На мой взгляд, нужно сначала правильно сформулировать задачу: понять сроки и объемы. Потом облачить ситуацию в деньги. И уже после этого выходить с предложениями о бюджетном финансировании.

Конечно, я не говорю об объектах на финишной прямой, как, например, БДТ (первый спектакль на новой сцене должен состояться 1 ноября. — "ДП"). Однако проекты, которые мы только обдумываем, на мой взгляд, нужно планировать иначе.

Какой проект из портфеля СЗД вам кажется самым сложным?

— Реконструкция дворцового ансамбля в Ораниенбауме, дирекция занимается им с 2006 года. Речь идет о десятках гектаров, где предстоят ландшафтные работы и мелиорация, а также о 40 объектах культурного наследия под реставрацию. В работу уже вложено около 1 млрд рублей, но результат не радует. Поэтому летом вместе с руководством дворцового комплекса мы планируем провести в Ораниенбауме выездную коллегию Минкультуры, где честно расскажем о болевых точках проекта. Это, судя по всему, повлечет за собой его корректировку по срокам и финансированию.

Существенную?

— Думаю, да. Пока могу лишь сказать, что в следующем году начнем работы по наружным инженерным сетям на территории Ораниенбаума и завершим эти работы не за 3 года, а за полтора. Это позволит защитить те объекты, которые уже отреставрированы. Многие из них пока подключены к сетям по временным схемам, из–за этого в зданиях нарушен режим по температуре и влажности, и многие проделанные работы — коту под хвост, нужно начинать сначала.

А почему сети–то не сделали?

— Не хочу начинать работу с критики предшественников. Но кому–то, видимо, нравилось разрезать ленточки. Покрасили фасады — вроде красиво. Очередная потемкинская деревня.

В каждой из таких историй нет одного виноватого. Один что–то не то делает, другой плохо контролирует, третий на месте видит ошибки и молчит.

Видимо, на тот момент ситуация всех устраивала. И есть данность, которую я хочу исправить.

А в проекте на Соловках ничего исправлять не придется?

— Нет. На Соловецком архипелаге мы должны построить три новых здания: материально–технический комплекс, здание музея и административный корпус, а также воссоздать Преображенскую гостиницу. Но мы пока строим только один объект — первый из перечисленных. А по второму и третьему завершаем проектирование.

Вы уже были на Соловках с инспекцией?

— Нет, собираюсь туда летом. Хочу сначала разобраться с документами, чтобы приехать туда не болельщиком "Зенита", а профессионалом, который принимает решения.

Остальные проекты СЗД находятся на более ранних стадиях?

— Да. Например, для реконструкции консерватории им. Римского–Корсакова мы пока только разрабатываем проектно–сметную документацию. До конца года планируем провести конкурс на строительно–монтажные работы и приступить непосредственно к реконструкции. Продлится этот проект около 3 лет.

А новый театр Льва Додина на Звенигородской ул. — он на каком этапе?

— Задача проектирования и строительства этого объекта только формируется, постановления правительства еще нет. Но мы разработали с театром градплан.

Проект будет непростой: симбиоз нового строительства и реконструкции старого памятника в центре города — казарм Семеновского полка. Предстоит освоение большого подземного пространства под сценическое оборудование. Эта часть театра обычно не видна глазу, но, когда влезаешь за кулисы, видишь, что это целый город с рельсами, штанкетами, узлами. На постороннего этот мир производит впечатление Кин–Дза–Дзы.

А когда начнется строительство фондохранилища для  Этнографического музея ?

— Не скоро — в 2014 году только начнется проектирование. Сейчас идет подготовительная работа, очень тщательная, поскольку предстоит вмешательство в уникальную среду — замыкание каре вдоль Михайловского парка, восстановление по старым чертежам здания архитектора Свиньина. Это тонкая тема в свете неусыпного контроля со всех сторон.

А реконструкция цирка в Петербурге — уже понятно, что придется сделать?

— Эта тема пока на уровне проработки с новым руководителем цирка Вячеславом Полуниным. Звучит много идей: одни настаивают на реконструкции, другие — на капремонте. Моя задача — понять, что же все–таки нужно. Проблема не в том, что придется на время выселить цирк из здания (у них есть программа гастролей и запасные площадки), а в том, что здание цирка — памятник, а цирку нужно современное пространство для жизни. Нужно, например, облегчить конструкции купола, чтобы появились технические возможности для новых трюков. Но смотрите, что получается: меняем высотные отметки — возникает проблема восприятия здания в охранной зоне, вмешиваемся в амфитеатр — плывут нормы пожарной безопасности, меняем несущие плиты — изменяется логистика всего зала. Моя задача — увидеть реальный фронт работ и все правильно организовать.

Трудно обсуждать с людьми искусства хозяйственные вопросы?

— Нет. Если ты компетентен, они внимательно слушают. Я в этом окружении в своей тарелке, работаю от души и чувствую себя профи.

У вас на каждый проект дирекции своя команда?

— Нет. Чтобы контролировать миллиардный проект, достаточно трех человек в подчинении при четкой постановке задач. На каждой стройке у меня установлены камеры. Если знаешь тему и доверяешь людям, ничего другого не нужно. Кстати, в РЖД у меня была сильная команда, все они и сейчас рядом.

А кто работает над проектом строительства ВСМ?

— Не знаю. Но пока, если у РЖД возникают вопросы, их консультирую я.

А по поводу реконструкции Апраксина двора с вами кто–нибудь консультируется? Как вам, кстати, идея Смольного привлечь в проект канадских архитекторов?

— Честно? Сыро! Сначала надо понять что, а потом думать как. Здесь исторически сложившаяся торговая зона, и не нужно рисовать жилой квартал…

И здесь не решен главный вопрос — кто будет хозяином объекта, кто будет платить за удовольствия "деревни мастеров" и возвращать вложенные деньги. С этого вопроса мы начинали свое участие в реконструкции Апраксина двора 10 лет назад. Тогда прозвучала банальная фраза: "Город — плохой управленец" — и возникла идея избавиться от городских площадей в проекте. Должны были остаться несколько собственников, которые в итоге и нашли бы наиболее эффективное использование комплекса (в рамках закона, конечно). Но не получилось.

А еще, говорят, в Апраксином сети слабые…

— Когда мы пришли в проект, в одном из корпусов можно было только один чайник вскипятить. То же с водой и канализацией. Мы сумели только треть работы сделать по этим сетям, и никто после нас этой темой не занимался.

Значит, начинать нужно не с архитектуры?

— Архитектура — это форма, а суть проекта в его наполнении: в том, как он жить–то будет, как кровь потечет, откуда придут деньги и как они будут отбиваться. Вот она, тема! Наведи порядок. Покажи, кто хозяин. Попробуй удержать ситуацию. А потом говори, что здесь будет. Надо признать: то, что было сделано, — было неправильно. Правильный шаг начнется с признания ошибок.