"Выходной Петербург". Курьер, или Один за всех

"Уголовное дело возбуждено по признакам преступления, предусмотренного частью 1 статьи 180 УК РФ, предусматривающей наказание… в виде штрафа в размере до 200 тыс. рублей… либо исправительными работами на срок до 2 лет. То есть, в соответствии с требованием части 2 статьи 15 УК РФ, данное преступление является преступлением небольшой тяжести, за совершение которого максимальное наказание не превышает 3 лет лишения свободы. В соответствии с постановлением Государственной думы 6–го созыва от 2 июля 2013 года об объявлении амнистии, данное уголовное дело подлежит прекращению, если лица подозреваемые и обвиняемые выполнили обязательства по возмещению убытков потерпевшим. Таким образом… уголовное дело подлежит прекращению вследствие акта амнистии".

Все это недавно прозвучала в одном из судов Петербурга. Прозвучало впервые с того торжественного момента, когда летом на Международном экономическом форуме президент РФ Владимир Путин объявил о поддержке идеи экономической амнистии, а вслед за этим Государственная дума, как всегда с воодушевлением и в кратчайшие сроки, приняла все нужные документы. Эксперты, правда, тогда сожалели, что в течение 6 месяцев действия амнистии на свободу смогут выйти не 110 тыс., а лишь 13 тыс. человек. Половина из этих 6 месяцев уже прошла. На 16 сентября 2013 года, по данным УФСИН по Санкт–Петербургу и Ленинградской области, по экономической амнистии на свободу вышел один человек. Один.

Встреча

— Чтобы вы не заблудились, я встречу вас у метро ровно в 17 часов. У меня седые волосы, сумка через плечо, коричневая куртка.

Стараясь не опоздать, я приехала на встречу за 30 минут до назначенного времени. На пятачке у выхода из метро обычная людская суета. Переминаясь с ноги на ногу в ожидании, я пробовала угадать среди прохожих того, кто бы мог, одновременно попадая под скудные внешние описания, соответствовать моим представлениям об экономическом преступнике. Коричневая куртка рисовалась дорогой и солидной, сумка — портфелем из хорошей кожи, шикарные седые волосы должны быть аккуратно уложены… Я дважды обозналась.

— Алло. Подошел, на месте.

— Я вас не вижу.

— Стою справа от выхода, под деревом.

Мой воображаемый портрет предпринимателя–счастливчика мгновенно разрушился о реальность. Меня ждал высокий, чуть сгорбленный возрастом мужчина с короткой седой бородой и взъерошенными, давно не стриженными волосами. Тряпичная выцветшая куртка на его плечах готовилась переживать свою дцатую осень. Серые брюки, широкие и не по размеру, высоко кожаным ремнем опоясывали худую фигуру, а белоснежная рубашка с символикой московской Олимпиады всей своей отутюженностью заявляла, что еще 33 года сможет выглядеть на 99%. А сумка? Сумка, скорее, такая, как носят почтальоны. Передо мной стоял тот, кто был отпущен по экономической амнистии–2013 один на весь Петербург и Ленинградскую область.

Поиски

Этой встрече предшествовал месяц звонков и письменных запросов. Как быстро выяснилось в городе, где только с января по август этого года органами внутренних дел было выявлено 8521 преступление экономической направленности, найти тех, кто попадает под экономическую амнистию, не легче, чем иголку в стогу.

Все началось со звонка в приемную уполномоченного по защите прав предпринимателей в Петербурге Александра Абросимова. Потом были аппарат московского бизнес–омбудсмена Бориса Титова, пресс–служба УФСИН, Союз промышленников и предпринимателей, Правозащитный совет Санкт–Петербурга, Центр содействия реформе уголовного правосудия "Тюрьма и воля", фонд "В защиту правозаключенных", общественная правозащитная организация "Гражданский контроль" и пр., и пр., и пр.

Оказалось, что никаких данных и статистики еще нет. Зато помощник столичного бизнес–омбудсмена по амнистии Олег Денисенко разослал во все 83 региона страны запросы с просьбой подобрать кураторов амнистии. В петербургском офисе омбудсмена сообщили, что запрос в УФСИН уже послан, ответа по нему нет и ожидается он примерно в двухнедельный срок.

В надежде, что, возможно, данные по Петербургу уже у федерального омбудсмена, звоню помощнице Бориса Титова. "Нет, — говорит она, — к нам приходят только цифры, без деления на регионы, поэтому, сколько конкретно на сегодняшний день вышло по амнистии в Петербурге, я сказать не могу. Делайте запросы в УФСИН, МВД и Следственный комитет".

Альтернативные способы поиска тоже долго не давали результата. Всевозможные правозащитные организации, которые следят за деятельностью правоохранительных органов и отстаивают соблюдение конституционных прав граждан, в ответ либо молчали, либо сообщали, что "к сожалению, мы не сможем вам помочь, так как не занимаемся этим вопросом", либо отправляли по другому адресу.

Председатель комиссии по помилованию Санкт–Петербурга Алексей Козырев информацией тоже не владел, но выразил готовность рассматривать каждый конкретный случай. Исполнительный директор движения "Русь сидящая" Ольга Романова рассказала: "У нас есть несколько предпринимателей, которые попали было под амнистию, но они либо отказались с негодованием, либо с них потребовали денег за то, что они попадут под амнистию". В Адвокатской палате обещали помочь с поиском адвокатов, которые могли работать по амнистии.

Время шло, сроки ответов из госорганов давно прошли. В аппарате московского бизнес–омбудсмена рассказали, что Борис Титов распорядился снять помесячный отчет по ходу амнистии с региональных уполномоченных, так как есть сложность с получением ответов от УФСИН.

Оставалось недоумевать, почему о столь важном вопросе, который, по мнению Владимира Путина, должен "улучшить деловой климат", "восстановить справедливость", "укрепить доверие граждан к институту предпринимательства", "реализовать планы по расширению предпринимательского пространства", нет никакой информации? Однако ответы и из УФСИН, и от Адвокатской палаты все–таки поступили. Все сошлось. На 16 сентября 2013 года в Петербурге и Ленобласти под экономическую амнистию попал один человек, находившийся под следствием за преступление, предусмотренное ст. 180 УК РФ — незаконное использование товарного знака. Адвокатская палата же сообщила имя одного из своих членов, который вел дело этого единственного амнистированного.

Курьер

Этот один стоит передо мной: "Здравствуйте, пойдемте, о деле поговорим у меня дома".

Старая деревянная дверь коммунальной квартиры. Коридор, не успев начаться, сразу закончился — комната моего собеседника самая крайняя, сразу у двери, она похожа скорее на кладовку.

"Вот, это мой железный конь, — хозяин показывает мне припаркованный у стенки старый шоссейник. — Всегда мечтал о велосипеде, но то одно, то другое, то денег нет, и вот купил на старости".

Двадцать квадратных метров, на которых в долгожительстве могли посоревноваться стол, диван и комод. На комоде стоит компьютер, аккуратно укутанный в целлофановые пакеты. По соседству — стул, на котором так же аккуратно накрыт от пыли парадно–выходной и, скорее всего, единственный пиджак с брюками. Одна стена полностью закрыта стеллажами с картинами.

— Вы художник?

— Нет, моя мама была заслуженным художником Грузии. Она умерла, и теперь дело моей жизни — пристроить ее работы. Но пока не знаю как.

Окна занавешены грязными тяжелыми шторами. Между ними тонкая полоска света, в которой видно лишь стоящий и в упор заглядывающий двумя соседскими окнами дом. Свет в комнате от небольшой лампы, теряющейся в нагромождениях бумаг, книг и папок.

Хозяин комнаты — я уже знаю, что его зовут Виталий Васильевич, — начинает расспрашивать о том, как я его нашла и какие у меня вопросы. Я рассказываю, он внимательно выслушивает и лишь на слово "бизнес–омбудсмен" реагирует вопросом: "Кто это?"

"Какой из меня бизнесмен? Я единственное что — Business FM по утрам слушаю, так там говорили про амнистию. Но где я, а где те миллиарды и миллиардеры? Я слушал, кого планируется отпустить, за какие прегрешения, за какие суммы, но с собой никогда даже и не мог подумать это ассоциировать!" — восклицает Виталий Васильевич.

Он садится на стул, а мне определяет место на диване в углу комнаты. Свет падает таким образом, что я хорошо вижу героя. Он один освещен, как на сцене.

Виталий Васильевич аккуратно достает постановление о прекращении уголовного дела и зачитывает вслух: "Эту бумаженцию я получил в последний раз, когда мы вместе с адвокатом были у дознавателя–следователя, которая составила это обвинительное заключение, и я бы в конце концов предстал на трибуне перед судом. Логически рассуждая, моего привлечения к этому дело вообще не должно было быть, но нас окружают силлогизмы. Итак. Настоящее уголовное дело возбуждено 22 марта 2013 года… по признакам состава преступления, предусмотренного частью 1 статьи 180. Ну, какая формулировка этой статьи, я не знаю. Меня это не интересовало, адвокат говорил, но я не запомнил".

Суть дела в кратком изложении такова. Виталий Васильевич работал курьером, или, как он сам говорит, оказывал транспортные услуги. Иногда на своем велосипеде, а когда дождь или подниматься нужно высоко, то пешком и на общественном транспорте. Он доставлял телефоны гражданам, которые заказывали их на одном из сайтов, где по–русски было написано, что телефоны китайские и они значительно дешевле, чем аналоги.

Так вот, Виталий Васильевич однажды привез эти телефоны по заказу сотрудников охраны режимного предприятия ЗАО "МДЦ "Нептун", которые осуществляли "контрольно–проверочную закупку". Как пояснил адвокат, проводилась она "для лишних палок в палочной системе оценки эффективности работы".

В итоге в отношении курьера возбудили уголовное дело по статье "Незаконное использование товарного знака". Было установлено, что Nokia Corporaton был нанесен ущерб в размере 35 тыс. рублей. За это Виталию Васильевичу грозило до 2 лет лишения свободы или штраф до 200 тыс. рублей.

Кстати, сам сайт, несмотря на уголовное дело и расследование, работает до сих пор.

— Дело разбиралось ни шатко ни валко. С самого начала мой адвокат сказал, что ничего мне не грозит, тем более я раньше не привлекался, да и вообще я — мелкий стрелочник, моей вины нет. А тут амнистия вышла, я от адвоката о ней и узнал. Детально не помню, как мы и о чем беседовали, но я сказал: "Как вы считаете нужным, так и сделайте. Пусть будет амнистия, если все равно дело закончится одним и тем же результатом и меня отпустят восвояси". Конечно, можно было бы довести до суда и там все бы развалилось, но мы выбрали тот вариант, который по времени короче, — хотелось, чтобы от меня просто отстали. Одновременно какая–то расследовательская деятельность, видимо, шла в интернет–магазине, в силу того что штраф по амнистии потом погасил не я, а эта фирмочка. Ну, как говорится, знает кошка, чье мясо съела", — подводит итог Виталий Васильевич.

— Это дело как–то изменило вашу жизнь?

— Нет, конечно. Единственно, что, когда я от адвоката узнал, а он, видимо, от вас, что я такой единственный во всем пятимиллионном городе, то просто удивился, — говорит Виталий Васильевич и трет лоб. — Я просто удивился — ничего больше!

— А кем вы сейчас работаете?

— Я по–прежнему курьер, только фирму сменил.