Пресс-конференция Владимира Путина в очередной раз подтвердила: президент говорит только то, что сам хочет и когда хочет. Вызвать его на откровенность у журналистов получилось дважды, а главную сенсацию Путин предпочел выдать уже по окончании мероприятия.
Побить рекорд пресс-конференций в 4 часа 45 минут не вышло, но Путин был близок к этому, пробыв на трибуне чуть более 4 часов. Большинство вопросов и ответов были предсказуемы дословно — про "братский народ" Украины, которому мы помогаем $15 млрд просто чтобы помочь — а на это никаких денег не жалко, или про "удовлетворительную работу правительства", которая вовсе не на "тройку" оценивается, как кто-то мог бы подумать, а просто удовлетворительно. Кроме этого, бывает еще только неудовлетворительно.
Приходится выискивать подтексты. Например, спрашивают президента о значимых политиках в стране, и он кроме Зюганова и Жириновского и Медведева называет Сергея Миронова "независимым и серьезным политиком федерального масштаба", которого он сам "в свое время пригласил в Москву". Можно ли считать это намеком на то, что рано еще хоронить "Справедливую Россию"?
Еще раз Путин сообщил о важности традиционных ценностей, без которых общество деградирует, и подтвердил консервативную позицию руководства страны. Рассказал, что с Эдвардом Сноуденом не встречался, хотя Сноуден его таки сильно занимает. Как бывшего агента КГБ, надо полагать, — агенту трудно представить, как другой агент мог так поступить.
Новостей было две: первая о том, что Владимир Путин, когда говорил о муниципальной реформе, вовсе не имел в виду отмену выборов мэров городов. "Мэров, конечно, только выбирать", — заявил он. Теперь прокремлевские эксперты, поторопившиеся срочно написать концепцию отмены выборов, наверное, чувствуют неловкость. Не угадали начальственную эманацию.
Вторая о том, что в обозримом будущем Россия может вернуть безвизовый режим с Грузией, отмененный при Михаиле Саакашвили. Ровно накануне глава МИДа Сергей Лавров заявил ровно обратное. Неприкасаемых для Путина нет, он и Лаврова может заставить себя почувствовать неловко.
По остальным вопросам, в общем, не было произнесено ничего неожиданного. Многочисленные вопросы об оппозиции президент отбивал по шаблону: есть суд, он и решает, а массовые беспорядки устраивать недопустимо. Из этого окопа Путина выбить невозможно. Когда журналистка Znak.com спросила у него про ОМОНовцев, бьющих женщин, глава государства, не изменившись в лице, сказал, что просто не верит в это. Не могу, сказал, себе такое представить, и все тут. Блогосфера тут же наполнилась фотографиями, но формат пресс-конференций развития диалога не предполагает. Двусмысленную реплику отпустил Владимир Путин про Алексея Навального: мол, если бы он представлял опасность, его не допустили бы к выборам мэра Москвы. "Люди, когда выходят на такой серьезный уровень, начинают понимать всё-таки реалии нашей жизни, где мы живем и куда нужно идти", — объяснил президент, зачем оппозиционера надо было затащить на эти выборы. Впрочем, то, что Кремль искренне воспринимает выборы не как инструмент конкуренции, а лишь как инструмент ритуальной легитимизации нужных людей, — не новость. Для власти "не пустить" на выборы того, кто по их личному мнению представляет "опасность" — совершенно естественно.
Второй раз обратила на себя внимание журналист Мария Соловьенко с Дальнего Востока, в прошлом году отметившаяся диалогом "Садись, Маша — Спасибо, Вова", главным образом длинным и путаным изложением своего вопроса с чтением отрывка из "Чука и Гека". В итоге она попросила денег на лечение онкологии и спросила, не хочет ли Путин национализировать "Газпром". Оказалось, не хочет.
С путаными вопросами вообще проблем не было. Многие журналисты с первых же слов теряли нить своих вопросов, вызывая справедливое возмущение коллег. Особенно удалось это журналистке из Всеволожска, которая, кажется, хотела донести что-то про экс-главу района Александра Соболенко, недавно арестованного. Все, что смог произнести Путин, это то, что в районе творится "Санта-Барбара", глава района может попасть под амнистию, а Всеволожский район — замечательное красивое место. В эти минуты стало известно, что президент как в воду глядел, и Соболенко с амнистией повезло.
Пресс-секретарь Дмитрия Медведева Наталья Тимакова, глядя на всех журналистов, заключила в Facebook: "Полная потеря профессии". Хотя, справедливости ради, пресс-конференции ее шефа не сильно отличаются от путинской.
Конечно, не обошлось без жалоб. Жаловались на "Мечел", сокративший сотрудников порта Ванино, на коррумпированные местные власти, на Олега Дерипаску — в Бурятии встали его производства, мерещится Пикалево. Вопреки обыкновению, разносов с "вызовами докторов" Путин устраивать не стал. Видимо, момент не подходящий, на пороге кризиса с бизнесменами обращаются бережнее. На эти и другие подобные вопросы Владимир Путин обещал "разобраться".
Не обошлось без скандала: выяснилось, что как раз у журналистки, задававшей вопрос о Ванино, сотрудники ФСО на входе отобрали костыли. Сказали, что "костылем можно ударить". "Прошу не обижаться", — сказал Путин, и в порядке компенсации группу из главка МВД направили в Ванино сию же минуту.
Главную новость Владимир Путин сообщил не на пресс-конференции, а после ее окончания, уже в приватном порядке сообщив приближенным журналистам, что в скором времени помилует Михаила Ходорковского. Причем о Ходорковском его спрашивали, о третьем деле, работу по которому ведут сейчас правоохранительные органы. "Как человек, который со стороны на это смотрит, не погружаясь в детали, я особых перспектив в этом свете не вижу, — пожал плечами глава государства. — Особых угроз я не вижу".
В прошлом году журналисты "достали" Путина вопросами про закон о запрете иностранцам усыновлять детей из России. Это ему, по всей видимости, не понравилось, и на этот раз президент решил остаться в выигрыше. Но сообщать о сенсации при всех не захотел — все последующие вопросы были бы о Ходорковском, а распространяться о деталях — не в привычках Путина. В его стиле поставить перед фактом и уйти. Ради эффектного постскриптума можно было потерпеть 4 часа.
