Биеннале современного искусства "Манифеста"
В Петербурге открылась
биеннале современного искусства "Манифеста". К нам пришел шумный праздник. В первую очередь это праздник для организаторов, вступивших в неравный бой с русским народным хаосом, чинящими препятствия чиновниками и никогда не сдающимся Эрмитажем. Для участников биеннале, проявивших чудеса находчивости и долготерпения, это тоже радостная победа. Благодаря общим усилиям петербуржцам и гостям города этим летом скучать не придется. Помимо основного проекта в Эрмитаже, выставки, перформансы и дискуссии будут проходить в бывшем Первом кадетском корпусе, в "Росфото", в музее "Эрарта", в Музее стрит–арта, в галереях и на многих других площадках. Уже сейчас очевидно, что биеннале растормошит сонное петербургское культурное сообщество, откроет для иностранной публики местную художественную сцену и, возможно, приучит россиян мило улыбаться, глядя на "Фонтан" Дюшана, а не брюзжать: "Я так тоже могу".
Без манифеста
Петербургская "Манифеста" — массированный арт–десант, каких последние годы в разных городах мира организуется очень много. Специфика нашей биеннале в том, что у нее нет темы. Было название "С тех пор как Петербург обрел имя", никого ни к чему не обязывавшее. Его как–то замяли. Куратор основной выставки в Эрмитаже Каспер Кениг так и говорит: "Это "Манифеста" без манифеста". В самом деле, какие тут декларации, если от нескольких ключевых проектов пришлось отказаться из–за бюрократических сложностей, а в Эрмитаже не многие выказывали энтузиазм по поводу включения современных произведений в экспозицию?!
В итоге главная выставка вышла про то, что в старом музее должны быть и новые вещи, только сложно сделать так, чтобы они не были камнем преткновения для музея и для современных художников. Инсталляция Карлы Блэк, например, не радует эрмитажных сотрудников, да и смотрится в самом деле нелепо в торжественном интерьере Двенадцатиколонного зала. Однако дирекция уверена, что с чего–то начинать надо. Надо привозить классику современного искусства — "Эмму" Герхарда Рихтера или инсталляцию Йозефа Бойса, посвященную Карлу Марксу. Русская публика едва ли такое видела. Надо выставить во дворе Зимнего разбитую "копейку" — грустное напоминание о крахе социалистических идеалов, которыми вдохновлялись европейские интеллектуалы, пусть даже похожий автомобильный проект Франсис Алис уже делал на границе США и Мексики.
И — наконец — пробил час покуситься на святое! Матисс переехал с третьего этажа! Матисс, которым в Эрмитаже так гордятся. Матисс, на которого идут туристы. Матисс с того самого третьего этажа, который был храмом модернизма для нескольких поколений наших художников. Сложно представить, с какими сложностями был сопряжен этот переезд. В освободившихся залах теперь висят живопись и графика Марии Лассниг, Марлен Дюма и Николь Айзенман. Матисс не без элегантности уступил место дамам. Работы его выставлены в залах Генштаба, стены которых выкрашены в салатный цвет. Не то чтобы он шел ко всем холстам. Да и пять залов на "Манифесте" даже для вечно молодого Матисса многовато.
Тоннель в Эрмитаже
Поединок с самим собой прошел в Эрмитаже бескровно. Вполне удачный стратегически основной проект тем не менее озадачивает отсутствием общей идеи или хотя бы темы.
Томас
Хиршхорн
прямо за воротами, ведущими на анфиладу, соорудил полуразрушенный дом, в комнатах которого висят картины Малевича, Розановой и Филонова. Это — подлинники, к ужасу хранителей, поправших священные законы пожарной безопасности! Эрик ван Лисхаут построил тоннель, похожий на лазы, известные только эрмитажным котам, оберегающим Зимний с елизаветинских времен. Его остроумная инсталляция о тайных хранителях Эрмитажа только бы выиграла, если бы в ней не сквозила издевка над музейным персоналом. В последнем зале анфилады Доминика Гонсалес–Ферстер выгородила лестницу эффектными гигантскими текстилями.
Так же броско выставлены на двух этажах Генштаба работы других художников. Тут есть и швейцарский неоабстракционизм 1980–х, и видео о необратимых последствиях, которые повлекли за собой в жизни арабского мира крестовые походы, и проекты о балете, и неоэкспрессионистская живопись, и инсталляция о незыблемых и созидаемых каждым художником заново законах искусства. Работы гостей фестиваля перемежаются русскими проектами. Фоторепортаж Бориса Михайлова о майдане публицистически прямолинеен в отличие от многих других его фотосерий. Инсталляция Александры Сухаревой о блокаде похожа на дежурные советские стихи о мире. Аккуратно, торжественно и без лишнего пафоса в ней выражены гуманистические идеи.
Выставка случайна и
зрелищна — все равно русская публика большинства работ не видела. Пусть посмотрит, например, на эти. Однако как все–таки жаль, что "Манифеста" превратилась в попурри. Может быть, такой авторитетный и такой внимательный к специфике местного контекста фестиваль мог бы представить продуманное введение в современное искусство для страны, где главная коллекция западноевропейского искусства завершается на кубизме? Не тут–то было. Главный проект забетонирован стильными и остроумными работами Тимура Новикова и Владислава Мамышева–Монро, перешедшими из разряда местных гуру в святые отцы арта.
Параллели
Выгодно отличается от основного проекта ключевая выставка параллельной программы в Первом кадетском корпусе. Это большая коллективная экспозиция, показывающая срез современного российского искусства — от бамбукового леса Дмитрия Гутова и рефлексирующих фотографов из мастерской Владислава Ефимова — до видеопанно Максима Свищева и опытов художников галереи "Старт". Важное дополнение к этому проекту — выставка петербургского искусства на бывшем секретном заводе "Сигнал". Она не вошла в официальную программу биеннале, но без этого обзора местной художественной сцены фестиваль утратил бы смысл. Экспозиция в арт–пространстве "Новая Индустрия", по замыслу куратора Владимира Логутова, составлена из работ, сделанных наперекор правилам музейного экспонирования. Впрочем, ничего исключительного в том, как выставлены вещи, и в том, как они созданы, нет. Это обычный набор произведений разных жанров в доме, который ждет ремонта. Здесь есть несколько эффектных работ: электрифицированная живопись Аси Пекуровской, граффити–обманки Алексея Калимы, все, что осталось от девушки, обнаженной Давидом Тер–Оганяном, плюс жемчужины из самарского частного собрания неизвестного художника. Не менее эксцентричны и остальные несколько десятков выставок и событий, вошедших в программу "Манифесты" или приуроченных к ней.
