Кого из невинно убиенных в Петербурге нужно увековечить, а кого не стоит? Историк Лев Лурье рассуждает о расколе российских элит из-за жертв репрессий.
Дмитрий Медведев
18 августа утвердил "Концепцию государственной политики по увековечению памяти жертв политических репрессий". В преамбуле сказано: "Россия не может в полной мере стать правовым государством и занять ведущую роль в мировом сообществе, не увековечив память миллионов своих граждан, ставших жертвами политических репрессий. Недопустимыми являются продолжающиеся попытки оправдать репрессии особенностями времени или вообще отрицать их как факт нашей истории".
Судя по социальным сетям, 15% несогласных с политикой президента настроены эсхатологически: ждут конца света, нового 1937 года и закрытия границ. Основатель "Коммерсанта" Владимир Яковлев умоляет всех, кому дорога жизнь детей, брать их в охапку и срочно эмигрировать. Воинственная риторика федеральных телеканалов и "ястребов" из окружения президента, казалось бы, подтверждает возможное скорое наступление конца света. Решение правительства об увековечении памяти жертв ленинского и сталинского террора (о хрущевском, брежневском и андроповском в постановлении речи нет) воспринимается в этом контексте как луч света в темном царстве.
Известно, что постановление принималось трудно. Оно носит рекомендательный характер; правозащитники ждали федеральной целевой программы. Наиболее консервативную позицию, по слухам, занимало, понятное дело, Министерство культуры. Увековечивание убитых властью, по мнению его представителей, — козырь для русофобов, орудие мировой закулисы. Решающей в принятии документа неожиданно стала позиция администрации президента и заместителя ее главы Вячеслава Володина, предки которого были, как говорят, раскулачены и расстреляны.
В целом произошедшее событие укладывается в концепцию начавшегося раскола элит, когда обществу посылаются разные, противоречащие друг другу сигналы. Некоторые идут как бы в противоход общему вектору движения. Среди них — отмена назначения священника главой Херсонеса, анонсированное появление Михаила Жванецкого на канале "Россия" с речью памяти Бориса Немцова, регистрация "ПАРНАСа" на выборах в Костроме. Неожиданно снимают непотопляемого Владимира Якунина, сливают информацию о яхтах и часах Дмитрия Пескова, а Владимир Соловьев заявляет, что Дмитрий Энтео хуже "Пусси Райот".
Похоже, жареный петух все же клюнул, начались поиски выхода, алиби, смягчающих обстоятельств. Это дела начальственные.
Однако принятое постановление открывает новые возможности и для петербургской общественности.
Городская власть до сих пор не сделала ничего, чтобы почтить память невинно убиенных. Нет памятника четырем великим князьям и сотням других петербуржцев, расстрелянных в 1918–1919 годах у стен Петропавловской крепости. В Бернгардовке, где убили Николая Гумилева и еще 90 человек по таганцевскому делу, стоит самодельный деревянный крест. Памятник митрополиту Вениамину, расстрелянному в 1922 году, поставлен на деньги предпринимателя Валентина Ковалевского, другие новомученики не почтены никак. У нас есть памятники Дзержинскому, Кирову, Эдуард Лимонов вот хочет увековечить и Жданова, но нет мемориала жертвам "кировского потока", ленинградского дела, горожанам, погибшим на Гороховой, в Крестах, в Большом доме. Слава богу, благодаря журналисту Сергею Пархоменко и его акции "Последний адрес" на некоторых (немногих пока!) домах появились таблички с именами тех, кого чекисты навсегда увезли из родного подъезда.
Существует 13–томный Мартиролог жертв большого террора в Ленинграде и области, составленный Анатолием Разумовым. Благодаря Михаилу Золотоносову и Захару Дичарову опубликованы архивные документы о репрессиях в Союзе писателей.
Принятое постановление предусматривает более широкий доступ к делам ЧК — ОГПУ — НКВД — МГБ. Посмотрим, что выйдет на практике. Но, конечно, необходима публикация до сих пор недоступных исследователям документов по массовым операциям 1929, 1935, 1937–1938, 1949 годов.
Ну и, наконец, наряду с жертвами были и палачи. Мы многое знаем о деятелях Лубянки — Ягоде, Ежове, Берии. О тех, кто держал сутками на стойке, сажал в горячие и холодные карцеры, калечил, унижал, расстреливал. Но и наши: Петерс, Бокий, Мессинг, Медведь, Заковский, Гоглидзе — заслуживают отдельных биографий. Это будет поучительно и даже назидательно.
