Историк Лев Лурье рассказывает о том, как на Петроградской стороне появился дом с Мефистофелем, почему напротив него решили строить церковь Ксении Петербургской и кто решил разбить горельеф черта.
История черта с Лахтинской ул. имеет какой–то районный, даже муниципальный характер. Трагикомическое происшествие глубоко укоренено в местной фольклорной традиции.
Ксения Петербургская, из–за которой отчасти и разыгралась вся эта история, — местночтимая на Петроградской стороне святая. Ее помнили и почитали именно здесь, потом легенда стала общегородской. Канонизировали Ксению только в 1988 году.
Ксения Петербургская — юродивая из прихода Матфеевской церкви, уничтоженной в 1932 году. Жила она со своим мужем придворным певчим Антоном Петровым при императрице Елизавете Петровне неподалеку от церкви на углу Лахтинской ул. и Большого пр. Певчие при Елизавете были в чести — ее морганатическим мужем был, как известно, Кирилл Разумовский, которого она полюбила в том числе и за его прекрасный голос. Ксения овдовела бездетной в 26 лет и сошла с ума: ей казалась, что в ее телесную оболочку вселилась душа покойного мужа. Она бродила по Петроградской стороне в шинели своего супруга и прорицала. Округу населяли микроскопические чиновники и их жены. Каждое утро мужья на яликах или по льду перебирались на Адмиралтейскую сторону, в одну из тамошних правительственных канцелярий, где выполняли обязанности акакиев акакиевичей. На Петроградской стороне ничего не читали, в театр не ходили, главными праздниками считались ледоход и ледостав, когда через Неву было не перебраться и можно было отдохнуть от постылой службы.
Обычно чиновницы ждали мужей, скучали, ходили друг к другу в гости и слушали неясные речи блаженной Ксении. Юродивые были в чести у купечества и чиновничества — вспомним героев Александра Островского. Считалось, что у Ксении есть дар прорицания, с ней советовались по важным жизненным поводам и потом толковали ее ответы как хотели.
Ксения не была звана ко двору ни Елизаветой, ни Екатериной Великой, ни Павлом, ни Александром Первым. Она умерла в 1809 году и оставалась в памяти старожилов городского острова. Могилу ее на Смоленском кладбище почитали, ведь Петроградская сторона была приписана именно к Смоленскому кладбищу. В казенном, светском, столичном Петербурге Ксения оставалась каким–то фольклорным, народным персонажем. Мода на Митю–Босоножку и Григория Распутина при дворе возникнет только в последнее царствование. Тогда же начнут всерьез интересоваться дьяволом. Веселые пушкинские чертята отошли в прошлое. Вельзевул постепенно превращался в Воланда. Это тоже была мода низовая, как интерес к спиритизму и всяческой эзотерике. Дьявол становился частью массовой культуры, приятным элементом хоррора. Ну и, конечно, Мефистофели Антакольского и Шаляпина добавляли ему популярности.
Так на Лахтинской появляется дом– страшилка Александра Лишневского. С православием в 1911 году все обстояло превосходно, церковь не была отделена от государства, духовная цензура не ленилась. Но тогдашним ревнителям благочестия и в голову не приходило уничтожать дьявола в тимпане дома № 24. Черти изображаются на иконах, церковь отрицает нечистого, однако не сомневается в его существовании.
Петроградская сторона — страна модерна, здесь на фронтонах встречаются разные странные изображения: ангелы, коты, пауки, обнаженные атлеты и русалки неземной красоты. Это никому не мешало даже в советское время — ни обкому КПСС, ни Петроградскому райкому, ни Ленинградской епархии.
Пришли новые времена. С 1988 года Ксения Петербургская почитается православной церковью как святая. Возникает идея поставить церковь на ее родной улице. Возможностей была масса, но метрополия не воспользовалась наиболее очевидными. Там, где стоял дом Петровых, построили офисный центр, ближе к Малому выросли жилые дома. В конце концов решено было построить церковь на месте одного из немногих сохранившихся скверов. Обитатели округи протестовали, но метрополия протолкнула решение.
Ну и наконец история описывает параболу, мы снова, как и в середине XVIII века, в какой–то стране титулярных советников. Муниципальные депутаты местных околотков все в свойстве и родстве с главой нашей городской думы Вячеславом Макаровым. Муниципальный депутат Бреус арендует "Газель" у муниципального подрядчика Григорьева, нанимает промышленного альпиниста Исакова и сбивает барельеф с дома. Священнослужитель и специалист по черному пиару обвиняют в провокации потусторонние силы и директора Исаакиевского собора. В дело вступают неизбежные казаки и православные рок–музыканты.
На Петроградской стороне время как будто остановилось. Здесь все еще верят в людей с песьими головами и чертей.
