Историк Лев Лурье объясняет, почему ЕГЭ (наряду с плоской шкалой подоходного налога) является одним из лучших нововведений путинского царствования, а также поясняет, почему российское общество воспринимает этот экзамен в штыки.
Появился новый рейтинг российских школ — 200 лучших. 11 — из Петербурга: физико–математический лицей № 239 (абсолютное первенство по России), физико–техническая школа Санкт–Петербургского академического университета, гимназии № 155, 642, 610, 4, 45, Академическая гимназия, лицей № 30 и центр образования "Санкт–Петербургский городской Дворец творчества юных".
Ничего режущего глаз в этом списке нет — все эти учебные заведения давно пользуются в городе отличной репутацией и год от года выходят на первые места всевозможных рейтингов: средние баллы ЕГЭ, результаты городских и всероссийских олимпиад, поступление выпускников на бюджетные отделения лучших российских университетов. Тем не менее на этот раз принцип сортировки избрали замысловатый. Школы оценивали по результатам девятиклассников. Все зависело от количества детей, сдавших тесты по русскому и математике на высокие баллы и получивших дипломы олимпиад. Чем их больше, тем выше место в рейтинге.
Понятно, что этот принцип играет на руку школам–гигантам. Если в параллели много классов, тогда при прочих равных в учебном заведении больше хороших учеников (но и плохих, впрочем, тоже). В результате у блестящей, но маленькой, уютной школы шансов вырваться вперед нет — шапками закидают. Неслучайно в списке так много московских школ: в последние годы в столице лучшие объединяли с соседними — образовывались огромные образовательные монстры. Именно поэтому в число 200 вошло аж 26 московских школ, причем 10 из них — в лучших 25 (в Петербурге в топе только одна).
Создание школ–агломераций экономически выгодно государству. Такие учебные заведения получают львиную долю бюджетного финансирования. Учителям обеспечена высокая нагрузка. Но хорошо ли в этих гигантских учреждениях ученикам? Не думаю.
Читайте также:
Авторская колонка
Лев Лурье о героях без военных наград
Второй вопрос: почему при наличии ЕГЭ придумывают какие–то дополнительные рейтинги? Ведь единый государственный экзамен в 11–х классах и был введен для того, чтобы и родители, и начальство видели — где и как обстоят дела.
ЕГЭ — вообще (может быть, наряду с плоской шкалой подоходного налога) лучшее нововведение путинского царствования. Поступление в вузы вплоть до его появления было абсолютно не прозрачным, царили коррупция и блат. Последние годы резко улучшили качественный состав первокурсников лучших университетов страны, появилось гораздо больше способных провинциалов, которым прежде путь на бюджетные места в столицах был фактически закрыт.
Возмущение депутатов Думы и взволнованной общественности по поводу ЕГЭ по большей части небескорыстно. Отметки в аттестатах по результатам выпускных экзаменов целиком зависели от благорасположенности школьной администрации. А для нее зачастую это был чуть ли не единственный способ подзаработать и заслужить благодарность зажиточных и влиятельных родителей очевидных балбесов. "Хорошие" школы гарантировали счастливое детство без лишних домашних заданий, в окружении таких же счастливых детей, вооруженных последними гаджетами, и прекрасные отметки. Учителя, но прежде всего, конечно, директора, завучи и их покровители в РОНО и ГУНО имели солидный приварок. Всем было хорошо, но ЕГЭ испортило праздник. Выяснилось, что большая часть таких учебных заведений — в конце забега. Результаты ЕГЭ в хваленых языковых школах, например, оказались ниже плинтуса. Это не приводило к трагедии, те, кто доплачивал школам, всегда мог определить свое дитя на платное отделение вуза, но получалось как–то не престижно. Разве что в Оксфорд.
ЕГЭ нанес мощный удар и по привычному быту многих ректоратов и деканатов. Прежде члены приемных комиссий брали неслыханные гонорары за "подготовку" к приемным экзаменам, места на престижные специальности раскупались загодя, а у входа в университеты парковались серьезные машины с родителями, а вскоре — легкомысленные "ламборджини" с их поступившими чадами.
Понятно, что вся эта публика восприняла нововведение Андрея Фурсенко в штыки. Последнее время мы видим, как система ЕГЭ постепенно размывается. "Лучшие" факультеты "лучших" университетов вводят дополнительные испытания. К письменным тестам, результаты которых не просто фальсифицировать, добавляется сочинение — испытание, которое можно оценивать абсолютно произвольно: "раскрыл тему, не раскрыл тему".
Новый рейтинг школ — не плох и не хорош. Хуже другое: в последние годы результаты Единого государственного экзамена постепенно превращаются в государственную тайну. Где результаты ЕГЭ за 2015 год по России и по Петербургу? Когда их опубликуют? Чем дольше отсрочка, тем очевиднее желание смухлевать.
