Зачем петербургские бизнесмены строят и восстанавливают храмы

Если вы знаете район станции метро "Пионерская", то наверняка видели там иеговистов. Я смотрел на них, на их почти военную стратегию вербовки. Меня все это возмущало. Я смотрел и думал, что это большая наша ошибка — разрешить здесь все эти организации, секты, у которых начальство в Бруклине сидит. Это не свобода, это — пародия на свободу. И я решил: мы, русские люди, православные, должны делать что–то в ответ. Я пошел к митрополиту Владимиру и сказал ему, что хочу построить в этом районе часовню. Он согласился. А через 3 недели он уже сам меня вызвал и говорит: часовня — это хорошо, но надо бы сразу строить там храм. Я отвечаю: владыка, нету у меня таких ресурсов. А он говорит: иди, иди, Бог поможет. Ну не сдаваться же было. Митрополит оказался прав — все получилось. Строили мы примерно 3 года. Жертвовал не только я — были и другие люди. С момента освящения прошло уже 10 лет. Есть, конечно, всякие текущие работы — крыльцо подправить, что–то подкрасить. Я бываю там довольно часто. Мне кажется, мы, русские, православные, должны что–то делать по мере своих сил, чтобы не потеряться на этом нашем большом пространстве. Одна из таких основополагающих для нас вещей — христианство. И детей и внуков я стараюсь воспитывать в таком же ключе. Меня уже не будет, а храм будет стоять. И внук, проходя мимо, скажет: эту церковь помогал строить мой дед. Эта мысль греет меня.

Я в разные годы помогал многим храмам, и когда в правительстве работал, и когда бизнесом занимался. Где–то в основании заложен наш бетон, который компания передала бесплатно, где–то еще что–то. Я считаю, что через силу ничего делать не надо, но, если душа лежит, надо помогать. Одна из запомнившихся историй связана с "храмом строителей". Идея построить такую церковь возникла у бизнесменов, я был тогда в правительстве и эту идею поддержал. Встречался с митрополитом Владимиром, общался. Накануне Дня строителя есть традиция проводить там молебен, и я тоже там в этот день бываю. Другая важная для меня история — "храм рыбаков", церковь апостола Андрея. Это тоже была не моя идея — ко мне обратились, поскольку знали, что я рыбак. Там мы применили несколько интересных строительных технологий, в частности использовали сборный железобетон внутри каркаса, а купол был изготовлен на заводе, и поднимали его мы уже расписанным. Между прочим, одно из первых постановлений, подписанных Полтавченко, было постановление об этом строительстве. Мы заказали туда икону на Афоне, я сам летал ее забирать. Вместе с иконой нам дали и частичку мощей апостола Андрея, которому посвящена церковь.

Бизнес–парк "Полюстрово", который мы развиваем, расположен у дачи Кушелевых–Безбородько на Свердловской наб. Там в парке есть церковь святого великомученика Пантелеймона, освященная в 1901 году митрополитом Антонием. Мы восстанавливали весь парк, решили восстановить и церковь. Что же еще с ней было делать? Когда мы туда пришли, церковь была разбита на два этажа, там размещался какой–то цех, разливали что–то химическое. Мы снесли перекрытия и стены, вывезли тонны строительного мусора. У Гребенщикова есть такие строчки: "Турки строят муляжи святой Руси за полчаса". Вот я смотрел на это все в древнерусской тоске — и решил восстанавливать храм. Закончить все работы должны в следующем году. Это история для меня — восстановление исторической справедливости. Там была церковь — значит, она там и должна быть. Отчасти это и история про эстетику. Историческое здание разрушено — его надо восстановить. А что до моих отношений с верой, то я неортодоксальный агностик. Допускаю, что что–то есть. Но неортодоксальность не мешает восстанавливать храм.

Так получалось, что мне по жизни пришлось освобождать много храмов и монастырей от советских заведений, разместившихся там после революции. Например, в Александро–Невской лавре размещался учебный комбинат Главзапстроя. В 1980–х годах мы построили в Купчино новый учебный комбинат, а освободившиеся здания отремонтировали и передали Духовной семинарии под учебные классы. В 1973–1975 годах мы освободили Новодевичий монастырь от располагавшегося в его зданиях института Гипрорыбпром, построив напротив монастыря новое здание под институт. Главное событие в моей жизни — освобождение зданий Иоанновского женского монастыря на Карповке и передача их обратно монастырю. Поражало безобразнейшее отношение к этим зданиям людей, которые их заселяли. После выселения состояние помещений ужасало. Но с Божьей помощью все было восстановлено, включая часовню, которую построили заново по сохранившимся рисункам. С большой теплотой вспоминаю встречи и беседы в стенах монастыря со Святейшим Патриархом Алексием. С настоятельницей монастыря м. Людмилой и сестрами я поддерживаю теплые дружеские отношения, всегда помогаю им в их просьбах. Сегодня мы помогаем восстановлению храмов и монастыря на родине Иоанна Кронштадтского в Суре Архангельской области. Из других проектов — частичное восстановление храма святой Екатерины на Васильевском острове, где, в частности, была проведена установка золоченого креста на колокольне. Другая важная история — строительство храма Георгия Победоносца в Купчино, которому предшествовала первая встреча с настоятелем тогда еще не существующего храма о. Алексеем и его просьба о постройке. Теперь храм построен, а мы дружим семьями. Вообще, со всеми батюшками я поддерживаю теплые отношения.

До революции в Апраксином Дворе было пять религиозных сооружений — церковь и четыре часовни. История их восстановления началась, можно сказать, чудесно. Однажды, это было в конце 1990–х, я приятным летним вечером стою и вижу — идет Борис Безменов, священник. Он ко мне подошел и стал расспрашивать, какие здесь раньше были церкви. Я ему рассказал про этот храм, который построил граф Апраксин за миллион рублей, — можете себе представить, что за такие деньги можно было построить. Там были, например, барельефные иконы, большая редкость в России. Он спросил: а что нужно сделать, чтоб хоть одну церковь тут восстановить? И тут нам навстречу идет Ирина Васильева, которая тогда работала в КГИОП и отвечала за наш район. Все вместе сошлось: закат, я стою, батюшка приехал — и КГИОП идет. И она тут же пошла нам показывать, где раньше была часовня святой Марии Магдалины. Наша ассоциация арендаторов и собственников тогда собралась и решила хоть один такой объект да восстановить. Здесь работает много людей, и ни в субботу, ни в воскресенье они не могут пойти в церковь, если ее нет прямо здесь: работать же надо. С тех пор нам удалось восстановить одну домовую церковь. У нас зарегистрирован приход, проходят службы. Пытаемся восстановить и остальное, но много бюрократических проблем из–за особенностей кадастрового учета. Чиновники нас поддерживают, но справиться со всей этой бюрократией пока не удалось.

История с Храмом рыбаков для меня началась, когда я работал в "О’Кее" по соседству с этой церковью. У них были проблемы с безопасностью, их несколько раз грабили, пришел ко мне настоятель и попросил помочь с охраной. Я дал указание нашей охране присматривать и за этим зданием. Тогда там была только часовня, но собралась инициативная группа, в которую входили в том числе Борис Гребенщиков и Юрий Шевчук. Появилась идея построить Храм рыбаков. Я помогал с согласованиями проекта по выделению земельного участка. Когда этот процесс уже подходил к концу, меня избрали главой приходского совета. Собственно, даже без моего ведома. Моя роль по большей части заключается в посредничестве между храмом и спонсорами. Больше всего помогают строительные компании, хотя, например, Борис Гребенщиков тоже вносит свой вклад, привез нам икону. Я бываю тут примерно раз в неделю, иногда чаще. Впрочем, контролировать ничего особенно не надо. Я знаю наших строителей, им можно доверять. А прочие текущие хозяйственные вопросы настоятель решает сам. Еще раньше мне довелось помогать еще одному храму — Спаса Нерукотворного Образа на Конюшенной площади. Я занимался проектом реконструкции всего этого конюшенного ведомства, соответственно, и храма тоже. Впрочем, мой проект в конечном итоге не был осуществлен. Но храму помогли с ремонтными работами. Не могу назвать себя очень глубоко верующим человеком. Дело тут в другом. Мне кажется правильным помогать храмам, вот я и помогаю. К тому же мне интересен и технический аспект. Я по образованию архитектор. А храмы — это очень необычные и интересные с точки зрения строительства объекты.

В середине 2000–х годов один знакомый батюшка предложил нам помочь со строительством часовни. К тому времени у меня уже была такая внутренняя потребность. Нужно, знаете ли, платить церковную десятину. Вполне буквально. Помните пирамиду Маслоу? Самые простые потребности я к тому времени уже удовлетворил. И пришло время думать о большем. О том, чего требует совесть. Строительство шло очень тяжело, нам долго не давали согласований. Теперь я понимаю, зачем были эти трудности. Когда делаешь что–то, что выбивается из привычной колеи, ты должен быть готов к препятствиям, к испытаниям. Среда сопротивляется. Это испытание на прочность: все начинает сыпаться, и в доме, и в бизнесе. Во всех твоих слабых местах начинаются какие–то проблемы. Финансовые неприятности возникают. Если ты идешь просто по накатанной, кино–вино–домино — тогда все легко. А когда решил строить храм — все меняется. Чтобы построить храм снаружи, нужно сначала очистить тот храм, который внутри. И в этих благих делах твоя левая рука, что называется, не должна знать, что делает правая. Не нужно эту благотворительность выпячивать. И дело не в ложной скромности, не в фарисействе. Иначе просто не получится. И делать такие дела надо очень быстро. К счастью, нам повезло с партнерами, и благодаря им — ну и, конечно, промыслу Божьему — процесс пошел. Только что храм освятили. Это для нас и в самом деле нечаянная радость — в соответствии с названием этой церкви.

Идея строительства и совместного участия в строительстве храмов пришла к нам еще в перестроечное время. Не в угоду кому–то, без каких–то меркантильных интересов, а в первую очередь по просьбе служителей и настоятелей. Сам я придерживаюсь сугубо атеистических взглядов, но это не мешает мне и моим сотрудникам, большинство из которых верующие люди, участвовать в таких благотворительных проектах. Как–то ко мне обратился отец Андрей (Олоков) с просьбой помочь поставить часовню на углу Бестужевской ул. и Пискаревского пр. Помогли. Через пару лет этот приход обратился к нам с просьбой о строительстве малого храма. Мы помогали вместе с Александром Вознесенским, будущим директором Балтийского завода. Храм построили, и он служит уже более десятка лет. Из других примеров — храм в пожарной части на Лесном пр. в честь погибших огнеборцев при пожаре в гостинице "Ленинград", храм на Богатырском пр. Совсем недавно наша компания совместно с руководством МВД построила звонницу на территории университета МВД. Кроме того, наша компания помогает инициативным представителям нашей питерской интеллигенции в оказании поддержки Исаакиевскому собору, храму Спаса на Крови, Сампсониевскому собору. Поддерживаем и ряд других религиозных памятников нашего любимого города и области. Мы участвуем в этом благородном деле по зову сердца и приглашаем в храмы как простых людей, так и тех, кто занимает высокие посты. Когда рядом с домом есть храм, всегда можно зайти в него постоять и подумать о вечном, зажечь свечу за своих близких.

Кто–то к вере приходит в зрелом возрасте, а у меня это с молоком матери. Бабушка была церковной старостой, и я вырос на церковном дворе. Она пела в церковном хоре, и мне вместо колыбельных пела иногда "Святый Боже". И все, что я делаю, всегда старался соотносить с тем, что требует от нас Господь. Мы построили несколько церквей в разных районах города и в области. Первую построили, когда у нас был проект в Шушарах. Еду однажды, смотрю — батюшка в земле ковыряется. Я остановился, спросил, что он делает. Говорит — дренаж делаю, хочу часовню построить. А проект есть? Нет, ничего нет. Мы спроектировали там часовню Ксении Петербургской, потом — причтовый дом с воскресной школой, детским садом, потом уже сам храм — Воскресения Христова. Сейчас там большой храмовый комплекс с детскими площадками, благоустроенной площадью перед храмом. Так в микрорайоне появился маленький культурный центр. Я бываю там каждую субботу и на всех важных службах. Совещания и планерки мы тоже начинаем с этого комплекса — храм, как любой дом, всегда требует текущей работы.

Я считаю, что, если душа лежит к этому делу, нужно помогать. Предприниматели должны заботиться и о культурном, и о духовном состоянии страны, как–то по возможности поддерживать. У нас должна быть опора. Первый раз я смог помочь, когда восстанавливали храм Христа Спасителя. У меня в кабинете висит грамота, которую мне тогда подарили, и я всегда помню, что и в том храме есть небольшая моя помощь. В другой раз меня попросили помочь одному из храмов в Стрельне. Эта маленькая церковь очень древняя, едва ли не древнее самой Стрельны, она находится рядом с Константиновским дворцом, недалеко от нашего офиса. Я туда часто захожу. Раньше там была рыбацкая деревушка, и в этот храм ходили моряки, просили заступничества святого Николая — покровителя моряков. Я обратился в Академию художеств, и мы сделали огромную мозаичную икону Николая Чудотворца ростом с человека. Сейчас мы хотим восстановить еще одну церковь в Стрельне — Преображения Господня. Мы собрали средства, а потом узнали, сколько стоит историческое обоснование для восстановления. За эти деньги можно было бы новую церковь в чистом поле построить. Государство зачем–то предъявляет такие требования, что наших ресурсов на это не хватит. А это церковь с интереснейшей историей, она изначально стояла на месте, где сейчас Исаакиевский собор, а потом была разобрана и перенесена оттуда Петром.