Почему происходят теракты

Четверть века назад русский писатель и философ Игорь Ефимов опубликовал миниатюру под названием… "Парижский террорист". В этой истории французский юноша нанимает кинооператора для довольно нелепой работы — снять, кадр за кадром, хронику дня этого молодого человека, смонтировать фильм и предложить телеканалам. Выручку — пополам, предлагает наниматель. Никто не купит такую ерунду, возражает кинооператор. Не купят, значит, я потеряю деньги, отвечает юноша, но не все ли вам равно, вашу работу я оплачиваю в любом случае. Сделка заключена, начинаются съемки, день незнакомца не представляет ничего интересного… до той минуты, когда молодой человек, выхватив пистолет, расстреливает члена Парижского городского суда, вышедшего из автомобиля. И спокойно поднимает руки вверх. У оператора хватило сообразительности не ждать приезда полиции, поэтому момент ареста не был заснят. Но и того, что было на пленке, оказалось довольно… Ходят слухи, что сумма, уплаченная телестудией за получасовой фильм, превысила сумму, уплаченную журналом "Лайф" за 20–секундную ленту об убийстве президента Кеннеди.

Но дальше начинается самое интересное. "Парижский террорист" не прояснил своих мотивов. Сказал на допросе, что в его поступке не было ничего личного, просто он возражает против несправедливого устройства общественного гнета. И все. Остальные могут интерпретировать его кровавый жест как хотят.

Можно восхититься прозорливостью писателя, очень точно угадавшего ключевую характеристику терроризма грядущего века — презрение к жизни и стремление к максимальной публичности злодеяний. Сейчас "парижскому террористу" не надо нанимать оператора — его работу выполнят миллионы владельцев смартфонов и пользователей социальных сетей, которые тут же растиражируют любой "кровавый жест" десятками миллионов постов, роликов и комментариев. Но ключевые строки эссе — рассказ об интерпретации "кровавого жеста".

Интерпретаций оказывается довольно много, от психоза и религиозных исканий до международного заговора спецслужб и борьбы за независимость последних французских колоний. Находятся и те, кто говорит об уязвимости демократического общества и призывает "закрутить гайки". Нет, все нужно объяснять простыми человеческими причудами, горько комментирует писатель, в каждой стране могут родиться люди с причудой убивать, и способ утолять свою причуду они находят. "Где модно убивать за веру, идут в отряды святых мучеников, где модно убивать за эксплуатацию — идут в "красные бригады", а где модно убивать за деньги — идут в бандиты". И если такие люди не найдут себе применения, им не останется иного выхода, как захватить верховную власть в стране и взять монополию убийств в свои руки, мрачно заключает философ.

Ужас заключается в том, что статистика вполне подтверждает этот вывод. Свободы демократического общества вовсе не развязывают руки убийцам. 78% погибших от рук террористов приходится всего на пять стран: Ирак, Афганистан, Сирия, Нигерия, Пакистан, вполне авторитарных. В то время как в Европе, обеих Америках и Австралии происходит около 2,1% от общего числа терактов в мире. Примечательно, что многолетние исследования не выявляют статистической зависимости между уровнем образования людей или их экономическим достатком и склонностью к участию в "кровавых жестах". Более того, террористы, не говоря уже об организаторах террористических атак, оказываются в среднем даже более образованны, чем их соотечественники. Ни лидеры русской "Народной воли", ни захватчики самолетов 11 сентября не были безграмотными бедняками. С другой стороны, самый высокий подушевой ВВП в Европе сочетается с самым низким уровнем уголовной преступности, кровавый террор здесь — именно чудовищное нарушение нормы, а не правило, как в странах, где насилие считается эффективным способом решения экономических проблем.

Экономическая наука не дает однозначного ответа на вопрос о том, как справиться с террором (хотя теории Гэри Беккера об экономической природе преступности применимы к деятельности террористов). Однако экономика знает другое: люди с "причудой убивать", даже если им удавалось дорваться до власти, никогда не могли построить эффективного общества и терпели поражение — от тех, кого они так безгранично презирали.