Историк Лев Лурье в своей новой колонке вспоминает российские события столетней давности. От ощущения, что история в 2016 году повторяется, отказаться невозможно.
Мне уже приходилось писать в "ДП" о юбилеях наступившего года. Самые поучительные для нынешней России события произошли 100 (1916 год) и 25 (1991) лет назад. 1991–й не слишком актуален: пока трудно себе представить, чтобы Путин улетел отдыхать в Сочи, а в это время Шойгу, Колокольцев, Бортников и Медведев объявили его больным и ввели в стране чрезвычайное положение. А вот с 1916–м сходства и правда много. Сначала пролог, удивительно совпадающий с событийным рядом двух последних лет. Летом 1914 года в Петербурге ожидают революции. Режимом не довольны и бизнес, и креативный класс, близится всеобщая забастовка.
Но в августе начинается Первая мировая. Все раздоры забыты. Чтобы помочь сербским братьям, электорат готов на любые жертвы и лишения. Пред лицом государя недавние оппозиционеры преклоняют колени на Дворцовой площади: студенты, пролетарии, лавочники молятся о ниспослании России победы. Кучка большевиков — депутатов Думы, противящиеся войне, — пятая колонна, отщепенцы, их не поддерживает решительно никто.
Прошло 2 года, наступил 1916 год. Декорации решительным образом поменялись. С начала войны цены выросли в 3,4 раза. Заработная плата только удвоилась. Железные дороги заполнены составами, идущими на фронт. Доставлять грузы в столицу становится все труднее: не хватает дров, растут цены, возникает продуктовый дефицит. Петроград переполнен беженцами, домовладельцы взвинчивают цены на жилплощадь.
"Кому война, а кому мать родна": рестораны ломятся от клиентов. Фаберже не успевает выпускать новые коллекции. Город кишит мужчинами призывного возраста, по знакомству или за взятки избежавшими окопов. Императрица принимает решения по подсказке Григория Ефимовича, а того окружают темные дельцы, наживающиеся на войне: Манус, Рубинштейн, Манасевич–Мануйлов, Андроников.
Прежде послушная Дума становится оппозиционной. Октябристы — тогдашняя "Единая Россия" — и часть националистов (что–то вроде нынешних ЛДПР и КПРФ) объединяются с кадетами (примерно "Гражданская платформа") и выступают за смену правительства.
За многомиллионные взятки под давлением Думы и прессы возбуждено уголовное дело против военного министра Сухомлинова. Но тюремное заключение ему неожиданно (как все знают, по протекции Распутина) заменяют на домашний арест. Нарастает раскол у "силовиков", министр внутренних дел готовит убийство Распутина, его предает директор департамента полиции, с которым тот было сговорился об организации покушения. "Распутинщина" и казнокрадство все больше раздражают фронтовое офицерство.
Император большую часть времени проводит в Могилеве: там ставка. Функция его чисто представительская — военные вопросы он не решает. Страной управляет триумвират: императрица Александра Федоровна, Анна Вырубова, Григорий Распутин. Это вызывает негодование даже в большой семье Романовых. Великие князья один за другим пытаются поговорить с государем, чтобы он унял жену, — тщетно.
Единственный шанс на спасение монархии — решительная победа на фронте. И это кажется возможным — немцы бросили все силы на взятие французского Вердена, австрийцы воюют теперь еще и с Италией. Весной 1916 года начинается общее наступление русской армии, но оно удается только на Юго–Западном фронте (знаменитый Брусиловский прорыв). Вскоре и там, в Галиции, фронт снова замирает. Нарастает усталость от кажущейся бесконечной войны с не вполне ясными целями.
В яхт–клубе, в отдельных кабинетах "Кюба" и "Медведя", в масонских ложах идут тайные переговоры. В них вовлечены те, кого прежде невозможно было представить вместе: либеральные думцы и крайне правый Владимир Пуришкевич, великие князья, известные банкиры и профсоюзные деятели, прибывшие с фронта гвардейские полковники, английские и французские дипломаты. Строят планы: как изолировать императорскую чету, уничтожить Гришку, кто войдет в новое правительство, как произвести бескровный переворот и не повредить при этом воюющей армии.
Семнадцатого декабря тело Григория Распутина сбросили с Петровского моста в Невку. Но его смерть ничего не изменила. Чуда не произошло. И только 8 марта 1917–го работницы фабрики "Невка" решают отметить забастовкой Международный день работницы и начинают цветную революцию, которая через неделю опрокинет самодержавие.
Конечно, всякое сравнение неточно. Война в Сирии — не Первая мировая, у Путина нет ни жены, ни Григория Ефимовича, "новое дворянство" состоит не из получивших все при рождении аристократов, а из тех, кто сделал себя сам. Но параллели просматриваются.
