Как изменился за последние полтора десятилетия облик Русского музея

1. Что касается нынешних планов по перестройке Михайловского дворца, то для такого проекта можно приглашать только очень известного и очень опытного архитектора. Идея вмешательств в исторические памятники со временными методами оправдывается только тем, что художественная ценность по стройки после нее становится выше, как было, например, с Британским музеем, когда его доверили Норману Фостеру. Грубо говоря, правило такое: автор реконструкции должен уровнем мастерства и таланта по крайней мере не уступать автору оригинала, в данном случае Карло Росси, а лучше превосходить его. Здесь же мы имеем дело с архитектурой посредственной, по сути, перед нами не вполне деликатное техническое решение, только и всего. Уже на стадии эскиза очевидно, что стилистически оно никак не выдержано, перед нами очень слабый компромисс между эстетикой высоких технологий и образом буржуазной дачи.

Самый интересный вопрос: зачем реконструкция вообще нужна? Перекрывать атриумы имеет смысл только с определенной целью — развести поток посетителей, добавить какие–то сервисы, но ни с тем, ни с другим проблем у музея нет. Как нет их и с выставочными площадями — многочисленные принадлежащие музею здания можно было бы использовать и более эффективно. Стоило бы, наверное, сделать дворец более открытым со стороны площади Искусств. Гостей, может, оттого и не слишком много, что забор с едва приоткрытой калиткой их отпугивает.

2. Новый корпус Этнографического музея (проект 2013 года). Любой дом, который не построили рядом с Михайловским садом, — благо, что тут можно обсуждать. Хочется только верить, что и планам строительства нового корпуса Этнографического музея не суждено сбыться. Этот проект — один из опаснейших в современном Петербурге. Нельзя построить рядом с ампирным зданием его подобие, выполненное якобы по замыслу Росси. Этнографический музей должен следовать примеру Эрмитажа, то есть обратить свои взоры в сторону спальных районов. Там места много, а культурных учреждений катастрофически не хватает. На площади Искусств у этой затеи просто нет шансов, и основной–то корпус Этнографического выглядит малолюдно.

3. Идея ресторана во дворе Строгановского дворца (работает с 1999 года, сначала как «Строгановский двор», потом как Gloss Cafe. Входит в группу Concord Catering Евгения Пригожина. — Ред.), наверное, неплоха сама по себе и скорее даже полезна — Петербургу, городу сплошных фасадов, очень важно использовать внутренние пространства. Сейчас павильон выглядит довольно вульгарно — но это как раз можно по править, конструкция временная. Может, можно было бы раз в год предлагать делать проект временного сооружения разным архитекторам, тогда это превратилось бы еще и в некий музейный аттракцион, да и ресторан сделало бы более популярным.

4. Есть мнение, что дом по проекту Земцова — удачный пример современной петербургской архитектуры, но я с ним согласиться не могу. Если мы говорим про строительство в месте, которое традиционно является частью общественной зоны, то тут надо было в первую очередь думать о том, чтобы дом органично и неагрессивно вписывался в среду — и визуально, и на уровне первых этажей. Земцов же построил этакую крепость для жильцов, отгороженную от мира довольно некрасивым гранитным цоколем. Да и в остальном фасад не выдает ни фантазии, ни мастерства автора.

5. Михайловский замок нужно было из офисного помещения превратить в выставочную площадку. В Русском музее по шли путем попыток восстановить атмосферу павловского времени, вплоть до того, что решились снова выкопать частично ров, который по гигиеническим соображением просуществовал когда–то всего лишь несколько лет. Результат неубедительный — в Михайловский замок ходит мало людей, интерьеры едва ли производят впечатление подлинных. Думать стоило над выставочной программой, некой тематикой пространства и под нее делать реконструкцию здания

6. Летний сад попытались приблизить к состоянию XVIII века. Мысль сама по себе несколько парадоксальная — все разумные правила работы с историческими объектами говорят о важности сохранения именно того, что дошло до нас, а не о приблизительном восстановлении сомнительной исторической справедливости. Реконструкция, которая была сделана, по сути, является созданием тематического парка вроде Диснейленда, когда отсылки к истории используются самым вульгарным образом на потеху малообразованной публике. Ощущение аутентичности потеряно. Не говоря о человеческом факторе — много поколений петербуржцев знали и любили совершенно другой сад.