Творческая интеллигенция вступила в спор с Кремлем: имеет государство право диктовать художникам за счет бюджета или нет. Дискуссия быстро переросла в выяснение того, кого государство считает своими гражданами.
Худрук театра "Сатирикон" Константин Райкин заявил, что государство все настойчивее пытается цензурировать искусство. А байкер "Хирург" ответил Константину Райкину. И режиссер Дмитрий Месхиев ответил Константину Райкину. И пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков тоже ответил Константину Райкину. А режиссер Андрей Звягинцев ответил Дмитрию Пескову. После чего Дмитрий Песков ответил еще раз, уже всем, и байкеру "Хирургу" заодно.
В общем, разгорелась нешуточная дискуссия. С одной стороны выступает творческая интеллигенция из лагеря, условно называемого либеральным. С другой — государство, устами Дмитрия Пескова заявляющее, что, в двух словах, цензуры у нас нет, но если что-то делается на государственные деньги, то как бы есть. "Естественно, если государство дает деньги на какую-то постановку, государство вправе обозначить ту или иную тему", — говорит Песков и предлагает не путать цензуру с госзаказом.
Участники спора вспоминают крупные культурные скандалы последних лет — разгромы выставок, запрет оперы "Тангейзер" и пр. — и приходят к разным выводам. То есть одни, например, говорят, что режиссеру "Тангейзера" Тимофею Кулябину никто ничего не запрещает и он спокойно ставит дальше, уже другие спектакли. А другие резонно напоминают, что, несмотря на это, скандал таки, во-первых, был, во-вторых, директор театра был уволен и только недавно не без труда нашел работу преподавателя, а в-третьих, вот сейчас в Омске сняли с показа рок-оперу "Иисус Христос — суперзвезда", памятуя именно о "Тангейзере".
Дмитрию Пескову удобно прятаться за терминологию. Это в СССР было такое ведомство, как Главлит, и выпускались постановления о недопустимости к ввозу "всех произведений, носящих определенно враждебный характер к советской власти и коммунизму". А если специального ведомства нет и письменных указаний конкретному Райкину нет, то какой может быть разговор. Никакой цензуры у нас нет — этот пережиток прошлого давно искоренен. Точно так же, как не бывает, например, массовых сокращений на заводах — вместо них бывает "оптимизация", а это, согласитесь, уже совсем другое дело. "Госзаказ" звучит тоже гораздо спокойнее и даже патриотично — ну вот в оборонке же госзаказ — это хорошо, значит, и в искусстве хорошо, это порядок.
Читайте также:
Культура
Как получить выгоду от культурного скандала
Хотя и госзаказа ведь в прямом смысле слова тоже нет. Когда государство занимается культурой, оно может обозначить тему и как-то намекнуть, чего оно не хочет, но нигде ведь не прописывает, чего точно оно хочет, считая, что режиссер должен как-то сам все понимать. Иногда получается вообще по-дурацки: можно выделить деньги Никите Михалкову, и он снимет совершенно патриотическую "Цитадель", но снимет так, что даже самые ультрапатриоты только глаза закатывают, и картина соберет в итоге $1,5 млн при бюджете $45 млн. По идее, это должно бы вызвать у Минкульта куда большее возмущение, чем тот же "Левиафан", но Михалков же.
Совсем свежий пример: документальный фильм "В лучах солнца" Виталия Манского о жизни Северной Кореи по просьбе чиновников сняли с проката большинство кинотеатров, и это цензура. Но в Петербурге четыре независимых кинотеатра его все-таки покажут, наверняка им за показ ничего не будет, и это будет означать, что показывать можно и цензуры нет.
В СССР существовали только государственные институты и другого варианта оформить отношения не было. Хотя даже при этом все равно нередко приходилось прятаться за "письма неравнодушных читателей" и, только как бы реагируя на них, запрещать что-то. В России есть РПЦ, есть казаки и другие многочисленные активисты — авторов "писем в редакцию" в век Интернета и телевидения легко можно вывести на площадь и предъявить, четко продемонстрировав всем "двойные сплошные", но оставшись при этом в белой шляпе.
Переезд цензуры в тень, в область неформальных отношений заставляет деятелей культуры время от времени нарываться на мины — а государству позволяет поворачивать ситуацию так, как ему выгодно, и маскировать ее под рыночные отношения. Ровно то же самое происходит и в медиа, и в политике.
Но с момента появления в дискуссии слова "госзаказ" она приобрела более широкий смысл, чем спор о цензуре. По большому счету речь пошла о том, кого власти вообще согласны относить к государству и от чьего имени готовы действовать. Налоги ведь платят все: и те, кто любит власть, и те, кто относится к ней критически, — указывают оппоненты Пескова; поэтому все имеют право сделать на свои деньги заказ от имени государства на то, что им нравится, а власти не могут тратить их только так, как нравится им, утверждая, что только это и есть государство. Возмущение вызвал не столько сам факт контролируемого госзаказа, сколько то, что Дмитрий Песков говорит о нем вслух как о совершенно естественном и, более того, единственно возможном положении дел.
Подписывайтесь на канал
ДП в Телеграме
, чтобы первым узнавать о важных новостях экономики, бизнеса, политики и общества!
