Новая доктрина информационной безопасности России провозгласила монополию государства на установку правил игры в Сети и отказ от поиска внутренних причин недовольства властью.
Президент Владимир Путин подписал новую доктрину информационной безопасности. Если недавно выпущенная концепция внешней политики не сильно отличалась от предыдущей образца 2013 года, то доктрина информбезопасности сильно не похожа на предыдущую версию, которая была принята еще в 2000 году. Подход к интернету и сетевым технологиям изменился значительно.
Как можно судить по этим изменениям, за 16 лет интернет, по мнению Кремля, развивался куда-то не туда, и теперь это необходимо решительно исправить. В доктрине-2000 говорилось об интересах в информационной сфере государства, общества и личности. Интерес личности заключался в праве на использование информации в интересах осуществления не запрещенной законом деятельности, а общества — в обеспечении интересов личности.
В новой версии никаких интересов общества и личности нет вообще — есть только стратегические и национальные интересы.
В отличие от Интернета общество, надо полагать, развивалось совершенно правильно и стало неотделимо от государства. Поэтому из доктрины исчезло за ненадобностью утверждение о гарантированности свободы СМИ и запрете цензуры. Вместо "соблюдения принципа баланса интересов граждан, общества и государства в информационной сфере" с использованием "форм общественного контроля" в обязанностях государства появилось "соблюдение баланса между потребностью граждан в свободном обмене информацией и ограничениями, связанными с необходимостью обеспечения национальной безопасности".
В доктрине-2000 информационные угрозы, безусловно, тоже были, и даже примерно такие же, как и в доктрине-2016, хотя и не столь подробно изложенные. Упоминались и деятельность иностранных разведок, и информационные войны, и распространение иностранными спецслужбами дезинформации о политике России, но наряду с этим перечислялись и собственные, внутренние источники угроз. Например, недостаточная открытость органов власти и неразвитость институтов гражданского общества. Среди направлений обеспечения информационной безопасности в сфере духовной жизни назывались в первую очередь развитие гражданского общества и "выработка цивилизованных форм и способов общественного контроля за формированием в обществе духовных ценностей", а также совершенствование законодательства. Государство же должно было в том числе "поддерживать деятельность общественных объединений, направленную на объективное информирование населения о социально значимых явлениях общественной жизни", а также "формирование общественных советов, комитетов и комиссий с широким представительством общественных объединений" для выработки правовых основ.
То есть признавалось, что причины проблем лежат и в нас самих, и само государство должно становиться лучше и ближе к гражданам. Предписывалось бороться с "недостаточной активностью органов власти в информировании общества о своей деятельности, в разъяснении принимаемых решений", а главной угрозой конституционным правам и свободам человека называлось "принятие органами государственной власти нормативных правовых актов, ущемляющих конституционные права и свободы граждан в области духовной жизни и информационной деятельности".
Теперь всего этого нет. Угроза того, что власть может как-то ограничивать права граждан, отпала, очевидно, в результате небывалой симфонии власти и народа, достигнутой в последнее время. Единственная оставшаяся внутренняя угроза — это технологическое отставание.
Поскольку все "общественное" и "гражданское" из доктрины вычеркнуто, все угрозы автоматически стали относиться исключительно к проискам иностранцев. "Расширяются масштабы использования специальными службами отдельных государств средств оказания информационно-психологического воздействия, направленного на дестабилизацию внутриполитической и социальной ситуации в различных регионах мира... отмечается тенденция к увеличению в зарубежных СМИ объема материалов, содержащих предвзятую оценку государственной политики РФ... наращивается информационное воздействие на население России, в первую очередь на молодежь, в целях размывания традиционных российских духовно-нравственных ценностей", — вещает доктрина.
Раньше считалось, что ценности и патриотизм должны воспитываться гражданским обществом, и если они воспитываются недостаточно, то это проблема в первую очередь самого общества. Теперь фактически вся критика в Сети официально провозглашается происками иностранных спецслужб; по умолчанию подразумевается, что иных источников нет, поскольку поводы для недовольства властью у общества отсутствуют как явление. Составители доктрины жалуются даже на то, что "ресурсы, необходимые для обеспечения безопасного и устойчивого функционирования сети "Интернет" распределены между странами неравномерно и несправедливо. Но что имеется в виду под "ресурсами для интернета", не вполне понятно; кроме электричества, для него вроде бы других ресурсов не нужно. Но в этой фразе звучит обида на то, что управлять интернетом Кремль не может.
Государство больше не должно "способствовать предоставлению физическим и юридическим лицам доступа к мировым информационным ресурсам, глобальным информационным сетям", а должно только противодействовать, пресекать, укреплять вертикаль управления и обеспечивать централизацию сил обеспечения информационной безопасности.
Доктрина по сути провозглашает главным образом то, что установление правил в Сети отныне находится в руках государственной власти и более ничьих. Власть не нуждается ни в каком гражданском и общественном контроле и в принципе не допускает, что могут существовать интересы, отличные от провозглашенных властью. В число участников системы обеспечения безопасности явочным порядком записаны операторы связи, провайдеры, СМИ и все организации и граждане, имеющие отношение к цифровым технологиям. При этом хоть какие-то краткие принципы прописаны только для органов власти. Остальным же, по всей видимости, отводится роль послушных исполнителей решений.
