Последняя возможность Путина показать превосходство над американским президентом

Накануне все московские журналисты были всерьез озабочены, выясняя, по красному ли телефону звонил Барак Обама Владимиру Путину или нет. Пресс–секретарь российского президента Дмитрий Песков уверял, что нет, не по красному, а совсем даже по обычному закрытому каналу связи. Но зарубежная пресса говорила все–таки о красном. "Красным телефоном" фигурально называют прямую линию между Москвой и Вашингтоном, установленную после Карибского кризиса. Поэтому эта деталь важна — понятно, что по такому телефону ерунду обсуждать не станут. Это статус. Может, там уже кризис почище карибского, а мы не в курсе.

В марте точно так же прицепились, помнится, к красному чемоданчику, который госсекретарь США Джон Керри привез в Москву. Какой–то он в нем "удивительный сюрприз" привез Путину, но какой — говорить отказался. Что было в чемоданчике, уже никого не интересует, но вот сам он запомнился.

Неофициально говорят, что Барак Обама звонил по поводу российских хакеров и вмешательства в выборы президента США. Тогда понятно — в Америке говорят о "красном телефоне" потому, что считают эту тему предельно важной. А у нас как бы отвечают: да бросьте, разве это вообще стоит внимания. Просто уходящий президент как объявил Россию угрозой 2 года назад, так по инерции и продолжает думать. И не знает, что его сменщик Дональд Трамп Россию из списка угроз уже вычеркнул. И поручил Пентагону переориентироваться на Северную Корею и Китай.

А вот хорошо это или нет, еще надо разобраться. Это ведь только с виду кажется, что быть угрозой неприятно, а с другой — это лестно. Боятся — значит уважают. История с российскими хакерами, взломавшими американскую политическую систему, и жалующимся на них по экстренной связи Бараком Обамой — это же вообще звездный час Кремля. А теперь, получается, бояться и жаловаться не будут. Будут ли уважать, раз у них теперь какие–то корейцы в приоритете? Зря Дмитрий Песков отрицал "красный телефон". Это, может, был последний случай показать превосходство над американским президентом.