Муниципальный фильтр на губернаторских выборах, кажется, собрались реформировать — слишком уж часто стали к этому призывать. Однако вряд ли в этом обнаружится большой смысл, поскольку сама роль губернаторов в российской политической системе становится все более неясной.
О так называемом муниципальном фильтре на выборах губернаторов в последние недели говорят все чаще. Очередной доклад на эту тему представил Фонд развития гражданского общества, возглавляемый видным околокремлевским экспертом Константином Костиным, незадолго до этого институт фильтра раскритиковал Комитет гражданских инициатив Алексея Кудрина, свое скептическое отношение высказала председатель ЦИК Элла Памфилова, это не говоря о настойчивых предложениях отмены фильтра со стороны партий парламентского меньшинства. Все идет к тому, что муниципальный фильтр будут менять — вероятно, ко дню голосования в сентябре 2019 года мы подойдем уже с новой схемой.
Эксперты в один голос констатируют банальности: муниципальный фильтр, говорят они, снижает конкуренцию на выборах и не дает многим кандидатам просто зарегистрироваться. Сюрпризом такие выводы ни для кого не стали; все эти соображения подтверждались эмпирическими наблюдениями с самого начала работы фильтра. Не только в Петербурге, но и в других регионах самостоятельно, без помощи "Единой России", собрать подписи муниципалов для несогласованного претендента на должность практически нереально.
Даже ФорГО насчитал лишь десяток конкурентных выборов в России из 71 за 5 лет. Конкурентными при этом считаются выборы, на которых победитель набирает не запредельный процент голосов, чуть больше 50%, а занявший второе место — около 30%. Однако даже на таких выборах — в Якутии, в Амурской области, Омской области и других — с проблемами фильтра сталкивались и кандидаты от парламентских партий.
Выбираем, как выбирать
Все эксперты предлагают как-то видоизменить правила сбора подписей — как бы для того, чтобы дать другим кандидатам, кроме как от партии власти, возможность их вообще собрать. Например, разрешать не собирать подписи партиям, представленным в 25% муниципалитетов или устанавливать низшую планку их количества, чтобы единороссы не могли заранее собирать 95% голосов муниципалов, не оставляя остальным шансов (как было в Петербурге в 2014-м).
Это, конечно, смотрится несколько странно: через 5 лет после введения правил задумываться о том, чтобы эти правила можно было бы соблюсти хотя бы в теории. И не вполне понятно, зачем это делать, если — отменяй — не отменяй открепительные удостоверения — не ставится под сомнение сама концепция, при которой победа "постороннего" кандидата не предполагается. За все время действия фильтра был ровно один случай, когда на губернаторских выборах случилась неожиданность, в Иркутской области победил коммунист Сергей Левченко; теперь это исключение подается как пример наличия конкуренции.
Косметические изменения не помогут — далеко не в каждом регионе России хоть какая-то партия, кроме одной, представлена в четверти муниципалитетов, в Петербурге, например, такого нет, а единороссы без указания руководства и так не будут подписываться за "чужих". В конце концов, тот же Константин Костин в интервью Интерфаксу утверждает, что "требование надежно отсекать от выборов авантюристов, политических "рейдеров" и прочих никто не отменял". Поскольку в законодательстве понятия "политического рейдерства" нет и примеров захвата губернаторских кресел "авантюристами" тоже не наблюдается, отсюда следует одно — Кремль по-прежнему будет осуществлять неформальную предварительную фильтрацию кандидатов по своему усмотрению.
В поисках идеала
Чиновники и эксперты обсуждают внешний дизайн механизма наделения властью, уже, кажется, забыв о смысле процесса, который все-таки состоит в том, чтобы руководителем региона стал человек, от которого ждут определенной политики и который за эту политику готов нести ответственность. Для чего надо отменить или упростить муниципальный фильтр — чтобы на власть могли претендовать другие люди? Какие, например?
Каким должен быть сегодня губернатор, какова его роль и степень его самостоятельности, в чью пользу ему разрешать противоречия между насущными проблемами и установками из центра, перед кем он в первую очередь должен отвечать, может ли рисковать или быть просто "сторожем", что вообще от него требуется — никаких рассуждений и напутствий на эту тему ни от Владимира Путина, ни от кого-то еще не слышно.
Несколько лет назад с подачи Дмитрия Медведева начала обсуждаться тема децентрализации и расширения полномочий регионов, но затем Путин настоял на том, что полномочий без финансовых ресурсов быть не может. Поскольку с деньгами в региональных бюджетах сложно, получился замкнутый круг.
В идеале, наверное, губернатор должен быть популярным, но помалкивать, в долги не залезать, но деньги на все находить, у себя в регионе работающую систему организовать, но ни в коем случае не быть ее хозяином, и все это должно получиться само собой. Регионам не разрешается даже самим определять круг претендентов на власть у себя. Идти в губернаторы, стало, в общем, не очень понятно, зачем — и неудивительно, что при всех палках в колеса оппозиции желающих баллотироваться объективно находится очень мало.
В поисках идеала президент ежегодно тасует колоду, отставляя и назначая (выборы — лишь формальность) глав регионов десятками, но что он хочет найти, неведомо; губернаторы же опасаются лишний раз проявлять инициативу, постепенно становясь все более похожими на полпредов. Вопрос, как будет выглядеть муниципальный фильтр, в таких условиях имеет третьестепенное и сугубо декоративное значение.
