Когда оппозиционные политики критикуют правительство за то, что Россия, де юре являясь федерацией, на деле таковой не является, они неправы. Как минимум один регион, обладающий самостоятельностью, в стране есть.
Один из главных признаков суверенитета — самостоятельная внешняя политика, и глава Чечни Рамзан Кадыров заявил о готовности ее проводить. "Если даже Россия будет поддерживать тех шайтанов, которые сегодня совершают преступления, я против позиции России, потому что у меня есть свое видение, своя позиция", — заявил он, комментируя этнические столкновения в Мьянме.
Многолетнее преследование мусульманского меньшинства из народности рохинджа на севере Мьянмы, кажется, стало для Рамзана Кадырова новостью, как и для большинства россиян. Конфликт между властями Мьянмы и рохинджами, которых эти власти вполне официально считают не до конца людьми, длится уже много лет, и он давно сопряжен с массовыми убийствами гражданского населения; неделю назад очередная вспышка насилия была связана с вооруженным выступлением "Армии спасения рохинджей Ракхайна". Ответные действия правительственной армии привели к гибели более 400 человек, и кадры этой катастрофы, по-видимому, попались на глаза чеченскому лидеру.
МИД РФ сперва прокомментировал виток конфликта в традиционном стиле: назвав "Армию спасения рохинджей" "так называемой", внешнеполитическое ведомство решительно осудило их "вооруженную вылазку, направленную на подрыв усилий мирового сообщества" и выразило поддержку правительству Мьянмы.
Уже через 5 дней, после того, как в Москве внезапно собрался митинг в поддержку мусульман Мьянмы, МИД выпустил новое заявление, гласящее, что Москва внимательно следит за ситуацией, обеспокоена боестолкновениями и резким ухудшением гуманитарной обстановки.
Второе заявление, очевидно, нужно было сделать, учитывая внезапное возбуждение Кадырова и митинг (кстати, в Грозном 4 сентября должен состояться еще один). До этого линия российского МИД вполне соответствовала основному принципу Москвы, не раз озвученному и Владимиром Путиным — он сводится к тому, что правительство каждого государства имеет право на свою собственную внутреннюю политику, в которую нельзя вмешиваться. На базе этого принципа Москва всегда и осуждала любую интервенцию Запада в страны Ближнего Востока, именно он является фундаментальным и для защиты Башара Асада в Сирии, и других диктаторов. А рохинджей Кремль видал примерно там же, где и внутреннюю оппозицию Асаду, Хусейну или Каддафи.
Власти Мьянмы, кстати, говоря о конфликте, следуют знакомым тезисам. Восставших рохинджей они называют террористами, а сотрудников гуманитарных миссий обвиняют в пособничестве террористам.
На этот раз, кажется, произошел сбой. Глава Чечни чувствует себя в российской системе иерархии достаточно уверенно, чтобы говорить о своей собственной позиции. На Донбассе и в Сирии его интересы совпадали с интересами Москвы, ну а если вдруг в следующий раз не совпадут, то что поделать, тем хуже для Москвы. Довольно сложно объяснить, почему можно и нужно поддерживать вооруженные формирования на Донбассе, а такие же формирования в штате Ракхайн поддерживать нельзя, ведь и там, и там — шайтаны.
В соцсетях язвительно напоминают о том, что именно Россия вместе с Китаем заблокировали в 2007 году проект резолюции по Мьянме, а уже в 2017 году — проект заявления уже конкретно по проблеме рохинджей; Рамзан Кадыров про это вряд ли что-то слышал, но это ему и неважно. То, что международные организации пытаются оказать помощь пострадавшим, но их доступ в зону конфликта блокируют власти Мьянмы, его тоже наверняка не сильно интересует. Когда речь идет о демократии и правах человека в принципе, это неинтересно, но притеснение конкретно мусульман — совсем другое дело.
Видеозаявление Рамзана Кадырова интересно деталями, рисующими его важным лидером исламского мира в мировом масштабе. Например, он рассказывает, что множество людей пишут ему и просят помочь, отправить в Мьянму войска. Это само по себе говорит о многом: президенту Татарстана Рустему Минниханову, например, никто не пишет с просьбой отправить войска. Понятно почему — хотя бы потому, что у Минниханова собственных войск нет.
Говоря о невозможности выполнить эту просьбу, Рамзан Кадыров ссылается в первую очередь на географию — "нужно понимать, где находится это государство" — и только во вторую на то, что это вообще-то прерогатива государства. Впрочем, отправлять войска, как известно, можно и неформально, а что касается географии, так обнаруживали же не так давно чеченских боевиков на Филиппинах. Там они, правда, воевали за ИГ.
"Пока у нас нет сил, но мы будем использовать все возможности, чтобы помочь нашим братьям... Я работаю с представителями исламских государств... Наши представители уже выезжают туда, чтобы посмотреть, как можно помочь. Мы работаем с представителями их религии, буддистами, чтобы как-то повлиять", — обнадеживает зрителей Кадыров. Российские официальные власти здесь не упоминаются никак. Чеченский лидер наверняка преувеличивает свой вес, но публично претендует на самостоятельные действия и ставит Кремль в неудобное положение.
Парадоксальным образом Рамзан Кадыров оказывается здесь скорее на стороне международных организаций, в противовес МИД. Похожим образом не так давно он вступился за оскорбленных по национальному признаку чеченцев в Воронеже и выглядел в этом конфликте правозащитником, хотя вряд ли стремился к такому званию.
Как именно и для чего Кадыров использует свою самостоятельность — другой вопрос, но когда оппозиционные политики критикуют правительство за то, что Россия, де юре являясь федерацией, на деле таковой не является, они неправы. Как минимум один регион, обладающий самостоятельностью, в стране есть, термин "официальный Грозный" в значении, равном термину "официальная Москва", уже вполне можно употреблять.
