Дожили, дорогие друзья: Ксения Собчак (о!) выложила в "Инстаграме" (а!) снимок предположительно своего голого тела (ы!) с лежащей на причинном месте (у!) книгой Себастьяна Хафнера "Некто Гитлер". Главред издательства, выпустившего Хафнера, меня даже уведомила об этом отдельным письмом, хотя я к тому времени и так уже все знал. У публикации Собчак — под 80 тыс. лайков и почти 6 тыс. комментариев. Книги в голом виде у нас такое внимание не привлекают.
Однако Ксения Собчак обладает великим талантом держать нос по ветру времени. Она безошибочно чувствует, что наше время уже не про то, чтобы идти на митинг и биться головой о кремлевскую стену. Оно про то, чтобы лежать на пляже и читать, пытаясь понять, чем разбитую о стену голову занять.
Документальная литература про становление в Европе фашизма (включая самую острую форму, гитлеровский нацизм) в России в наши дни обречена на повышенное внимание. Живи Хафнер у нас сегодня — его бы сразу записали в осквернители, оскорбители и экстремисты: в "Некто Гитлер" хватает невольных параллелей между немецким плюсквамперфектом и российским настоящим временем.
Но, по счастью для издателей, Себастьян Хафнер 20 лет как умер. Он родился в начале прошлого века в Берлине, ребенком застал Веймарскую республику, а его молодость совпала с приходом Гитлера к власти, и он оставил об этом дневниковые записи — они недавно вышли у нас как "История одного немца". Де–факто это история борьбы частного человека с государством, от поражения в которой автор спасся эмиграцией в Лондон.
А вот "Некто Гитлер" — это уже работа взрослого, зрелого Хафнера. Это ретроспективный анализ взлета и падения Гитлера, ведущийся в крайне непривычном для русского глаза ключе, потому что наш глаз привык при виде слова "Гитлер" закрываться: типа будь проклят, и точка.
Суть концепции Хафнера в том, что Гитлер строил Третий рейх не как национальный, не как государственный, а как глубоко личный проект, проецирующий и усиливающий его личную слепоту, личную необразованность и личные представления о механизме истории. Созданием империи Гитлер заменил отсутствие личности, поскольку про него как про личность сказать нечего. Пустота — ни профессии, ни любви, ни семьи. Личная идеология Гитлера плоска и стоит на двух китах. Во–первых, он верил, что мир есть борьба рас за жизненное пространство. А во–вторых, он верил, что евреи — народ–разрушитель, который следует извести под корень. Гитлер был темен, энергичен, но невероятно чуток к власти, а потому оскопил все государственные структуры Германии, которые могли бы следовать закону, а не его личной воле. По большому счету он превратил немецкое правовое государство в фикцию, в хаос, чтобы "только он один непререкаемым арбитром возвышался над этим хаосом. У него было правильное ощущение: любой конституционный порядок ограничивает власть даже самого мощного конституционного органа. Он хотел быть не первым слугой государства, но вождем — абсолютным господином".
При этом у Хафнера тьма наблюдений, нам непривычных. Например, он тонко подмечает различие между Гитлером и Сталиным в том, что Гитлеру для огосударствления людей не требовалось отменять частную собственность: достаточно было поставить под тотальный госконтроль их частную жизнь. Или — что Гитлер не был фашистом, поскольку фашизм означает "власть высших классов общества, опирающуюся на искусственно вызванное возбуждение масс", а Гитлер личной властью ни с какими классами не собирался делиться.
"Некто Гитлер" — книга, написанная в 1978 году, — позволяет и 40 лет спустя лучше понять сущность современных автократий, часто называемых "гибридными режимами". Эти автократии — от Лукашенко до Эрдогана — не имеют ничего общего с беспощадными диктатурами прошлого, вооруженными тоталитарными идеологиями. Но они, как и диктатуры прошлого, являются личностными режимами, склонными по мере старения лидеров все больше утрачивать связи с реальностью. Остается добавить, что "Некто Гитлер" (как и "Историю одного немца") блестяще перевел и прокомментировал Никита Елисеев — один из последних питерских могикан–интеллектуалов и энциклопедистов, ручной продукт той эпохи, когда книги были в цене. В наше время таких больше не производят.
В общем, права Собчак: читать. И прикрывать стыд.
