Граничим со счастьем. Губернатор Карелии Артур Парфенчиков об инвесторах, фермере Ире и амбициозных планах

Можем позволить софинансирование

Артур Олегович, с какими основными проблемами вы столкнулись, когда начали руководить Карелией?

— Главный вопрос — плачевное финансовое состояние республики. Почему так сложилось — тема отдельного, очень глубокого экономического анализа. На начало 2018 года мы были в числе пяти самых сложных регионов по долговой нагрузке, по соотношению собственных доходов и долгов. Долги на четверть превышали доходы. Это тяжелейший макроэкономический фактор, накладывающий отпечаток на все, влекущий за собой все остальные сложности, в том числе и невозможность реализации федеральных целевых программ, и неучастие во многих федеральных программах. Можно перечислять все точечные проблемы, но большинство из них упирается в отсутствие денег — все на федеральные деньги сделать невозможно, а сами мы в лучшем случае с трудом выполняли социальные обязательства. Когда ты работаешь в таком формате, то денег у тебя практически ни на что нет. Мы пошли на очень серьезные соглашения с Минфином, взяли на себя тяжелые обязательства по нормированию наших расходов, но главным условием выполнения этих обязательств был рост собственных доходов. Нужно было решить любые проблемы, так или иначе влияющие на доходы, на неналоговые поступления. В первую очередь мы снизили тарифы. Притом что ситуация в регионе в целом сложная, у нас еще были самые высокие тарифы в России, сравниться с нами могла только Камчатка. Мы за полгода снизили тарифы на 46%, за счет попадания в список федерального центра по оптовой сбытовой надбавке. Сейчас у нас на низком напряжении, на котором работает малый и средний бизнес, — 5,5 рубля, а было 10. Теперь мы, наоборот, стали одним из самых привлекательных регионов с точки зрения тарифов. И весь бизнес у нас уже к концу года сэкономил около 3 млрд рублей, его эффективность выросла на 15%, а рост налоговых и неналоговых поступлений составил 34%. Мы существенно, на 26%, сократили государственный долг, став одним из самых успешных регионов по сокращению госдолга, в том числе по федеральным рейтингам. И если в прошлом году мы были одними из худших в стране, то сейчас по итогам 9 месяцев вышли на 62-е место по состоянию финансовой структуры нашего бюджета, и это уже другой макроэкономический формат.

Сейчас мы можем себе позволить предлагать софинансирование по различным целевым программам, начиная от сельского хозяйства и заканчивая промышленностью.

Какие крупные инвестиционные проекты у вас запускаются?

— Во-первых, в сфере лесопереработки. У нас серьезный проект вместе с Сегежским ЦБК по развитию Сегежского кластера с инвестициями на десятки миллиардов рублей. Эти инвестиции «двинут» весь среднекарельский экономический кластер. Это не только производство целлюлозы, это и деревообработка, и стройматериалы, древесные плиты, развитие химии, переработки остатков древесины. Это якорный проект для Средней Карелии. Конкретно сейчас мы работаем над формированием лесосеки, которая нам для этого нужна.

Другая важная задача — работа по выводу из банкротства нашего Кондопожского ЦБК. И здесь мы ожидаем инвестиции, которые позволят приступить к его реконструкции и переформатированию на серьезную многолетнюю экономическую перспективу. Сегодня завод работает, производит продукцию, мы освободили его от непрофильных активов, забрали социальные объекты. В следующем году мы выведем предприятие из банкротства и приступим к его модернизации. Кондопожский ЦБК — не только флагман Карелии, но и одно из самых серьезных исторических предприятий в сфере целлюлозной промышленности в России.

Во-вторых, мы активно работаем совместно с белорусским предприятием "Амкадор" над возрождением на территории Карелии производства техники для лесозаготовок. Проект уже в глубокой стадии проработки, в том числе с Минпромом, мы уже ведем речь о сделках. Исторически значимое для Карелии предприятие "Амкадор-Онего" будет работать на базе новой площадки Онежского тракторного завода в Южной промзоне, сейчас мы ожидаем выкупа участка инвестором. Мы надеемся, что машиностроение, которое исторически свойственно Карелии, вернется к нам. Мы нацелены на производство абсолютно конкурентоспособной техники на современном уровне, "Амкадор" в этом смысле серьезный партнер, имеющий предприятия за рубежом.

Общий объем инвестиций оценивается на уровне $250-300 млн, а объем выпуска машин составит не менее 1 тыс. единиц в год, что сразу выводит предприятие на лидирующие позиции на рынке. Там будет создана 1 тыс. рабочих мест, 500 сначала и еще 500 — в перспективе. И если изначально мы говорили только о технике для лесозаготовок, то сейчас с менеджментом и руководством компании мы обсуждаем и возможности расширения линейки продукции, которая сегодня имеет нишу на территории России, стран СНГ и дальнего зарубежья.

В-третьих, туризм, конечно. У нас очень амбициозные планы и такие же задачи на перспективу — даже с учетом развития нашей промышленности мы ожидаем, что туризм будет составлять более 20% наших доходов. Конечно, понадобятся серьезные инвестиции, но мы планируем так ставить экономику туризма, чтобы эти инвестиции были. Для нас туризм важен еще не только с точки зрения экономики. Для небольшой Карелии, а нас всего 600 с лишним тысяч населения, туризм даст и серьезный толчок развитию малого и среднего бизнеса, и существенный рост потребления. Сейчас в год официально регистрируется порядка миллиона туристов, хотя на самом деле их в 2 раза больше. Мы рассчитываем на увеличение официально регистрируемого потока, поэтому поэтапно увеличиваем количество мест размещения и модернизируем инфраструктуру.

Хорошо, но многие регионы развивают туризм, ищут свои подходы. Чем отличаетесь вы, почему именно к вам должен ехать турист, с учетом того, что сам по себе турист конечен и за него нужно бороться?

— У нас уникальные географические, природные и исторические условия. Поэтому мы сейчас стараемся подходить к вопросу комплексно — и инфраструктуре много внимания уделяем, и работаем с ФЦП "Туризм", и боремся за любого туриста, за любой вкус. Мы развиваем и событийный туризм, и спортивный для нас очень важен, и экстремальный, и экотуризм, и паломнический, учитывая наши традиции. Мы сегодня определили следующие кластеры: Южная Карелия, с ладожскими шхерами, Рускеалой, с историческим поселением Сортавала и Валаамом; Средняя Карелия, где у нас Кижи. Пока не сильно задействовано Белое море с Соловецким направлением, но мы этим занимаемся в рамках той группы, которая создана по развитию Соловецкого архипелага.

Там же достаточно масштабные реставрационные мероприятия?

— Да. В этом году указом президента я включен в наблюдательный совет, мой заместитель вошел в фонд развития Соловков, и мы презентуем Карелию как культурно-историческую часть Соловецкого направления, откуда вообще начинался Соловецкий формат. Карелия, очевидно, самый приемлемый транспортный путь на Соловки — на острова всегда ездили через Кемь, через Беломорск.

Не можем «давить объемами»

Что еще?

— Начинаем строительство марин, первая из которых — в Петрозаводске, потому что водный туризм в Карелии в приоритете. Нам интересно и направление «Серебряного Ожерелья», со стороны Новгорода, Петербурга, Ленобласти, и в то же время мы очень рассчитываем на серьезный поток туристов в рамках Волго-Балтийского формата. Мы же фактически замыкаемся на направление Волги, тем более, основной пассажирский порт планируется к созданию в Тверской области. Мы тоже планируем быть в составе этой инфраструктуры и надеемся, что значительная часть судовладельцев обратит внимание и на Карелию. Хотя мы, конечно, понимаем, что это серьезная работа — создание марин, заправок, условий для маломерного флота и крупных теплоходов. Но это очень перспективно — и Ладога, и Онега, и Белое море, уникальный на самом деле формат маршрута.

Занимаемся транспортными коммуникациями. Очень важно, что предыдущая команда смогла добиться запуска поезда "Ласточка" по направлению Петрозаводск — Петербург, а мы сейчас для решения транспортных проблем идем дальше. В следующем году будет запущена еще одна "Ласточка" в Приладожье. Неделю назад начались продажи билетов лоукостера "Победа". Сейчас у нас летает один рейс S7, но этого мало. Мы уверены, что наполняемость у "Победы" будет 100%, потому что у S7 наполняемость очень хорошая. Аэропорт тоже будет модернизирован и будет соответствовать всем международным требованиям.

Что касается событийного туризма: наш проект в Рускеале Ruskeala Symphony, фестиваль симфонической музыки под открытым небом, за 2 года существования стремительно ворвался в число лучших мероприятий России. Заместитель председателя правительства Ольга Голодец выступила с инициативой, чтобы Рускеалу курировал Большой театр. Финны уже интересуются, не хотим ли мы проводить фестиваль в Финляндии. Фестиваль в Финляндию переносить, конечно, не будем, но мы готовы и открыты к сотрудничеству. Сейчас нашу дорожную сеть до Финляндии развиваем. Надеемся, что уже в следующем году трасса через Костомукшу станет федеральной, и мы ждем иностранных туристов в район Белого моря. С финскими партнерами мы уже это обсуждали.

У меня как раз был вопрос про Финляндию. Наверное, естественным образом — в силу географического положения — с ними в каких-то сферах сотрудничество более тесное, чем с другими регионами России?

— Это обусловлено исторически. Большое количество выходцев из Карелии живет в Финляндии, культурные и гуманитарные связи очень тесные. В том числе поэтому мы так заинтересованы в развитии авиасообщения и придорожной сети. У нас действует программа приграничного сотрудничества, которая уже наполнена конкретными средствами, есть общие интересы по развитию приграничного туризма. И мы сейчас совместно работаем над тем, чтобы, используя финскую инфраструктуру, а также развивающуюся структуру Карелии и наш ресурс Северной Ладоги, Западной Карелии, выход на Белое море, привлекать вместе с финскими партнерами туристов третьих стран.

Далее — мы занимаемся созданием экономической зоны. Это, вероятно, будет единственная зона на границе, максимально привязанная к нашим партнерам, к Финляндии. Мы будем создавать там понятные правила, чтобы иностранные инвесторы испытывали минимальный дискомфорт с точки зрения приспособления и ведения бизнеса, — возможно, там должно действовать адаптированное к финским нормам законодательство. Уже есть финские компании, которые проявляют интерес, пока это компании в сфере лесопереработки, но мы надеемся охватить более широкий спектр. Есть проблемы формирования земельного участка, нужна достаточно большая площадь, есть вопросы по подводу дополнительной электроэнергии, но это перспективно — создать на границе особенную экономическую зону, привязанную к самой границе. И там хорошая инфраструктура — КПП таможенный, и железнодорожный, и автомобильный, сейчас строится федеральная трасса. Это будет первая особая экономическая зона в Карелии.

А вы попадаете каким-то образом в Северный морской путь?

— Мы стали арктической зоной в прошлом году: три района и створ Беломоро-Балтийского канала вошли в зону Арктики, и мы сегодня просчитываем возможную дозагрузку СМП за счет использования ресурса Беломоро-Балтийского канала, задействования в этом направлении грузовых потоков с Балтийского и Волго-Каспийского направления. Мы действительно на стыке. Главная наша артерия — это Беломоро-Балтийский канал, который связывает Волжский бассейн, Черноморский, Каспийский, Балтийский. У нас есть предложения, но для полной определенности нужно понять потенциальную заинтересованность грузоперевозчиков в наполнении этого маршрута. Если мы сегодня просчитаем дополнительную нагрузку, которая всем нужна, то, конечно, сможем рассматривать это направление как еще одно с точки зрения диверсификации и загрузки СМП. Пока вопрос в том, сколько конкретно миллионов тонн мы можем добавить внутри заявленной к 2024 году емкости. Этими расчетами мы сейчас занимаемся совместно с Минприроды.

У вас же еще запустился крупный логистический комплекс X5 Retail Group...

— Да, логистический комплекс работает, и его товарооборот вырастет с 336 млн рублей текущих до 500 млн рублей в следующем году. Мы активно продвигаем через эту сеть наши товары. Сейчас мы помогаем предприятиям выйти на нужные требования по упаковке по федеральным сетям, и наша задача и дальше наращивать объемы наших товаров в федеральной линейке. Кроме того, у нас теперь есть уникальный опыт создания в федеральных сетях уголков фермеров, и это очень интересный формат. Либо наши крупные фермеры берут в аренду площади и торгуют, либо действует оператор X5, и за минимальную, чисто символическую плату принимает товар и формирует пул самых разных фермерских продуктов. У нас три такие точки в Петрозаводске, сейчас открывается в Приладожье.

У товаров есть общий зонтичный бренд?

— Да, конечно. Товарный знак «Сделано в Карелии» уже имеет около двух десятков предприятий, чтобы потребители могли идентифицировать продукт на полке. Буквально неделю назад еще восемь предприятий получили этот бренд. Мы помогаем предприятиям с оплатой сертификации, поскольку, чтобы получить этот бренд, нужно обязательно проходить экспертизу для подтверждения качества, экологической составляющей. Последнее особенно важно, потому что наш главный акцент — экологичность нашей продукции. Мы не Краснодар, мы не можем "давить объемами", мы рассчитываем на того покупателя, для которого важны чистота, экологичность, полезность. Также у нас серьезный план по развитию переработки дикоросов. Мы начинаем производить сублимированные продукты из наших дикоросов, то есть это такие порошки, таблетки, которые сохраняют 99% всех питательных веществ. Наши производители уже получили все сертификаты, в том числе европейские и американские, а самой продукцией, которую можно использовать как БАДы, заинтересовались аптечные сети.

И это, кстати, тоже связано с туризмом. Мы хотим наладить гастрономический туризм, если говорить о том, что туристы повезут с собой домой. Мы размещаем на трассах магазины, чтобы люди могли выйти из автобуса, зайти и купить себе свежее мясо, молоко, рыбу, сыр натуральный, ягоды, чай, мед, варенье. Это тоже часть туристической привлекательности с ориентацией на экологию. Мы возрождаем производство баранины в Карелии, потому что исторически баранина — это неотъемлемая часть карельской традиционной кухни, там достаточно много блюд из баранины. И мы совместно с инвестором — собственником серьезного туристического объекта в Лахденпохье "Калксало" — организуем фермерское хозяйство с несколькими тысячами баранов-дорперов. Это такие здоровые бараны весом до 150 кг, но, говорят, мясо вкусное. Мы планируем в ближайшее время выйти на 1,5 тыс. голов, а далее на 3 тыс.

У нас же действительно почти нет российской баранины, по крайней мере в СЗФО, это вполне актуально и для отдельных потребителей, и для сектора HoReCa.

— Да, хотя проект рассчитан в первую очередь на гастрономический туризм. Ферма располагается в уникальном месте, очень красивом, на берегу закрытого фьорда, где можно сходить по Ладожским шхерам. Туристический комплекс, первая очередь которого рассчитана на 150 мест, а также ресторан и ферма откроются уже в мае. Кроме того, там будет и молочное производство. Но основной бренд — экологически чистая баранина. Уже закуплено оборудование и завозится высокопородный скот — те самые дорперы. В целом планы у инвестора очень серьезные, инвестиции составляют более 1,5 млрд рублей.

Готовы инвестора носить на руках

И все же почему при таких уникальных возможностях регион традиционно считается очень непростым, его тяжело выводить из плачевного политического и экономического состояния?

— Сложный вопрос. Наверное, проблемы складывались десятилетиями, где-то не смогли успешно пройти процесс диверсификации экономики и промышленности с советского времени, особенно это видно по сельскому хозяйству. Много возможностей было упущено. Кроме того, у нас было 11 моногородов, такого количества больше не было нигде. Экономика была жестко специализирована, был очень высокий уровень тяжелой промышленности, монопромышленности. И переход от плановой советской мономодели к модели рыночной не получился.

Грубо говоря, жили по старинке, а потом снежным комом?

— Тяжело критиковать тех, кто был до тебя, ты же не можешь осознать полностью те условия, в которых они работали. Но, конечно, мы все прекрасно понимаем, что Карелия с точки зрения своих реальных возможностей не соответствует своему реальному уровню экономики. Мы же все говорим, сравниваем — чем Карелия отличается от Финляндии? Тем, что у нас природа богаче и красивее? Люди задают себе вопрос: а почему мы живем не так, как в Финляндии? И это совершенно нормальный вопрос, и любой нормальный человек будет себе его задавать. Когда мы собираемся, я говорю: ребята, у нас сложное положение, потому что мы не можем не конкурировать с нашими соседями. А партнеры у нас очень высокоразвитые и привлекательные — Петербург, Финляндия, это действительно развитые территории. Значительная часть людей, у которых родственники живут в Финляндии, ездят к ним, живут на две страны. А что такое Финляндия сейчас? Это официально признанная самая счастливая страна мира. И действительно — это страна с одним из самых высоких уровней жизни даже среди европейских стран. И у нас 800 км общей границы с этой самой счастливой страной. Мы объективно должны ставить себе задачи, которые будут выводить нас на сопоставимый уровень жизни. Я оптимист, и у меня дерзкое к этому отношение — а почему нет?

А вы владеете финским языком?

— Исторически финский язык не является для Карелии чужим — языковой барьер практически отсутствует. У нас многие владеют финским, и я тоже, на бытовом уровне. По крайней мере, когда последний раз был в Хельсинки, общался без переводчика.

Сейчас в ряде регионов возникают ситуации, когда губернаторы начинают друг у друга переманивать инвесторов. Как вы удерживаете своих, чтобы они не убежали от вас никуда?

— Это нормальная рыночная ситуация. Удерживаем как можем. Тарифы понизили. Теперь можем конкурировать по условиям с другими регионами. С инвестором надо работать напрямую. Любому инвестору я первым делом даю свой номер телефона. И говорю: уважаемый, вот мой телефон, в любое время дня и ночи любые вопросы лично ко мне. Но кроме разговоров и контактов нужны еще и реальные механизмы. Мы приняли пакет законов, где-то определяем компенсации, где-то софинансируем, где-то помогаем с инфраструктурой или в рамках работы с энергетиками, транспортниками. Мы становимся центром переговоров при возникновении любых проблем. Единственный и главный принцип — в рамках правового поля. Мы сразу обозначаем партнерам, что просьба у нас одна — работать в интересах республики. Все. Больше никаких задач и интересов, ни личных, никаких, у нас к вам нет, только интересы экономики. Мы готовы вам помогать, мы готовы вас носить на руках, только работайте.

Совещаний хватает или личный контакт в дополнение все равно требуется?

— Если какой-то предприниматель куда-то пропал, просто смотрю, что у нас давно не было переписки, и пишу ему сам: как дела, какие вопросы, чем помочь? Даже если предприниматель к тебе сегодня не обращается, ты все равно должен проявлять активность и периодически интересоваться его делами. Это касается всех, не только крупных предпринимателей. Вот, например, есть у меня фермер, Ира из Импилахти, она каждую неделю присылает мне фотоотчет, как она строит коровник. И сегодня прислала. Где мой телефон? Вот она, видите, прислала мне "доброе утро", радугу и фотографию коровника. Хотя я всегда спрашиваю: "Что ты мне, Ира, радугу шлешь, это же знак..."

Это просто радуга, на самом деле.

— Ладно. Видите, построила и уже обшивает. Я ей говорю: с Божьей помощью, она мне: благодарю. Давай быстрее там, говорю, Ирка, снег выпадет скоро. Я в курсе ее проблем. Спрашиваю, как здоровье, к врачу не свозить? Потому что я знаю, что у нее есть проблемы со здоровьем. Говорю: «Ира, ты там смотри. Ты нам нужна». Ты входишь в какие-то личные проблемы, это обязательно. Ты должен жить этой жизнью. Ну а как иначе?

Большой коровник строит Ира из Импилахти?

— На 50 голов.

Приеду — «расстреляю»

Вы отдыхать-то успеваете с таким количеством коммуникаций?

— Я работаю под 20 часов в сутки. Отдыхать не успеваю, но это моя болезнь всех лет. Я 30 лет на службе. Что следователем я работал день и ночь, что начальником следственной части работал день и ночь, что федеральным руководителем за год 60 регионов мог посетить. Потому что мне всегда было интересно, мне надо было приехать и потрогать своими руками. То же самое здесь. У нас сейчас есть ряд серьезных программ, которые мы не можем не выполнить, в том числе программа расселения аварийного жилья. Я против ручного управления, понимаете, но, к сожалению, не знаю почему, пока в Сегежу не съездил, "пинков" не надавал, дом не могли заселить. Причем я вижу, у меня хорошие заместители и хорошие министры. Но где-то, видимо, командир есть командир — приехал, последнее слово сказал, сделали.

Вам хотелось что-то руками делать? Ведь когда вас назначали, у вас же были другие варианты? Почему тяжелая Карелия, а не Москва? С Олимпа на землю?

— Какие варианты? У меня не было других вариантов. Мне сказали, что ты нужен там, — и все.

А как карьерное развитие видите? Или пока коровники?

— Ничего не вижу. Знаете, хочешь насмешить Бога — расскажи о своих планах. И — да, пока коровники у меня, народные промыслы, "Амкадор", аварийные дома в субботу поеду смотреть, у меня каждый дом наперечет. Нам 15 домов надо сдать до 15 декабря, причем с хорошим качеством. Начальник стройки Баграт у меня есть, который в Сортавале строит. Я на него ругаюсь, ну а что сделаешь? Говорю: ты должен 20 ноября сдать дом, иначе приеду — «расстреляю». Вот такая ситуация и такие карьерные планы.

Так, с карьерными планами я все поняла. Вопрос такой: губернатор — это менеджер или политик?

— Любая работа руководителя интересна, это работа менеджера, это лидерство и творчество. Я старался творчески подходить к раскрытию преступлений, и вроде как мне это удавалось, не один десяток тяжелейших преступлений, в том числе заказных убийств, мне и моим ребятам удалось раскрыть за то время, что я был следователем, начальником следственной части, прокурором.

Жители-то, наверное, помнят об этом? Региональные элиты — политические, экономические — как-то оглядываются?

— Да помнят, наверное. Хотя сейчас другое время, такого уже нет.

Губернатор должен быть лоббистом? Или все-таки политиком?

— Да, конечно. Лоббист и менеджер. Для меня главная политика сегодня — развитие экономики и создание нормальных условий жизни, но это менеджмент. А просто политика… Вот что такое политика, вы мне объясните? Я политикой никогда не занимался. Если в таком рафинированном, чистом виде политика — следить за своими рейтингами, где-то выступать — на это сейчас нет времени. Главное понимать, что это все придет через реальную работу. Я понимаю, что завод откроем, первый трактор пустим — это политика. Но это и менеджмент, и лоббизм. Мы должны лоббировать строительство завода в Карелии? Конечно, ребята, это же наше. Я любому скажу, что это мое, потому что все советские поколения петрозаводчан жили в городе, который производил лесозаготовительные трактора. Это не только вопрос экономики, это вопрос идеологии, самосознания национального. Поэтому мы должны это сделать, должны. Это политика? Это политика. Лоббизм — это когда мы приходим и говорим: ну не может быть дорога от финской границы к нам хуже, она должна быть лучше? Конечно. Наоборот должно быть, а не так, как мы сейчас заехали, — вот в Финляндии дороги лучше. А мы обязаны жить не хуже, чем они, иначе зачем мы тогда тут все сидим? Мы же в спорте любим быть первыми, расстраиваемся, когда финны у нас в хоккей выигрывают. Е-мое, финнам проиграли в хоккей! И здесь так же должно быть. У финнов надо брать пример, учиться — они молодцы, каждую копеечку считают, все у них по полочкам, все грамотно сделано. А мы живем на Севере, мы должны быть такими же рачительными, такими же экономными, считать каждую гигакалорию и копейку. Они потому и богатые, что каждую денежку считают. Вот в чем вопрос.

В Москве много времени проводите, в больших кабинетах?

— Много. Примерно одну неделю из четырех в месяц.

А что из предыдущей работы помните, что с собой взяли, какой опыт?

— Когда я работал директором федеральной службы, мне было очень интересно, мы там только одних законов 60 приняли. Ведь кто ввел ограничение выезда за границу за долги? Кто додумался до этого? (улыбается)

Теперь я знаю, какой у меня будет заголовок…

— Помните, как меня ругали за то, что я поднял вопрос об ограничении водительских прав за долги? А сейчас уже предлагают даже за налоги ограничивать в водительских правах. Про опыт — я считаю, если пришел чем-то заниматься, занимайся увлеченно и глубоко. Когда я был руководителем федеральной службы, она стала очень авторитетной на международном уровне. Мы в 2015 году стали полноправными членами международного союза маршалов и приставов, нас приняли в Гааге единогласно в состав этой международной организации, и это тоже результат нашей многолетней работы. Конечно, не все удалось, и многое не удалось, я всегда уходил с прежней должности с таким ощущением, что я что-то не доделал. Когда я уходил с должности следовательской, прокурорской, я не довел до ума несколько серьезных преступлений. Переживал, ну как так... Правда, мои ребята потом довели работу до конца. Когда я уходил из службы судебных приставов, мы только-только начали заниматься коллекторами, это тоже была наша идея, что коллекторы имеют право на жизнь, но под жестким контролем. Мы же в 2016 году пробили полномочия службы по надзору за коллекторами. Это же целое новое направление деятельности, мне же так интересно, но… Задачи Карелии оказались более важными на этом этапе.