После смены власти в городе петербургская епархия сделала новую попытку получить недвижимость, которую Смольный не хочет ей отдавать. Это здания в комплексе Александро–Невской лавры, в которых располагается Музей городской скульптуры. «ДП» подсчитал, сколько и какой недвижимости получили верующие разных конфессий по закону о реституции начиная с 2010 года, когда он был принят.
Право просить у государства возвращения нажитого непосильным трудом религиозные организации получили в 2010 году после принятия так называемого закона о реституции. Он не оставляет органам власти возможности ответить отказом, но предусматривает ряд условий. Во–первых, вернуть можно только государственное или муниципальное имущество религиозного назначения. Это здания, построенные для совершения религиозных обрядов, религиозного образования и паломничества, включая гостиницы для паломников. Нельзя передавать объекты музейного или библиотечного фондов.
Во–вторых, возврат идет по конфессиональному принципу. В Калининграде это привело к занятному казусу: когда закон только готовился, местная епархия заволновалась и, обуянная стяжательством, договорилась о передаче ей лютеранских и католических храмов заодно с тевтонскими замками. Пока власти раскачивались, закон вступил в силу, но это не помешало РПЦ получить все вышеперечисленное. Калининградцы удивлялись, а тогдашний губернатор Николай Цуканов заявлял, что "спас для России и калининградцев эти сооружения" от "людей из прошлого, которые могли на них претендовать". Хотя еще одна норма закона запрещает передачу имущества иностранным религиозным организациям.
Наконец, если в этом имуществе находятся какие–то госорганизации, которым некуда переехать, разрабатывается план их переселения — сроком до 6 лет.
Реституция самостроя
Таким образом, если говорить о Петербурге, далеко не все недвижимое имущество, принадлежавшее церкви до революции, может быть возвращено. Например, богатые приходы владели собственными доходными домами, домами для причта, богадельнями, какими–то хозяйственными помещениями. Они не являются имуществом религиозного назначения и реституции не подлежат, если только не входят в храмовые или монастырские комплексы, о чем есть специальная оговорка в законе.
А вот ведомственная принадлежность, на которую указывают защитники Исаакиевского собора (он принадлежал сначала министерству двора, а потом МВД) никакого значения не имеет: верующие могут претендовать на имущество религиозного назначения вне зависимости от его истории. Таким образом, например, с согласия Смольного в Петербурге появился юридический механизм легализации церковного самостроя.
Когда инициативная группа верующих, создав приход, строит без всяких согласований на городской земле храм, суд признает его незаконной постройкой и передает, в соответствии с законом, собственнику земли — городу. После чего верующие обращаются в Смольный с просьбой вернуть им имущество религиозного назначения и получают его уже совершенно легально. В некоторых областях экономики такие механизмы называются «прачечными».
Как писал «ДП», по подсчетам интернет–газеты «Канонер», в Петербурге 22 церкви являются самостроем, а восемь объектов легализованы по описанной выше схеме.
Любовь к отеческим гробам
Претензии епархии на недвижимость комплекса Александро–Невской лавры — история менее громкая, но не менее сложная для городских властей, чем Исаакиевский собор. Хотя лавра уже давно является не только монастырем, но и головным офисом Петербургской епархии, часть ее построек принадлежит городу, и церковь давно просит их вернуть.
Речь идет, во–первых, о Благовещенской церкви, встроенной в монастырское каре, и, во–вторых, о целом наборе зданий в лавре: две церкви, богадельня, певческий корпус и жилой дом. Два письма — одно про Благовещенскую церковь, другое про все остальное — на имя Александра Беглова были подписаны митрополитом Варсонофием 10 октября, но, судя по опубликованным сканам, поступили в Смольный только 21 ноября. Однако, как подчеркивают в епархии, это не официальные запросы на передачу имущества, а просьба «оказать содействие в рассмотрении».
На эти объекты епархия претендует как минимум еще со времен Валентины Матвиенко. В 2013 году, когда лавра отмечала 300–летие, Смольный даже пообещал отдать ей Благовещенскую церковь, но слова так и не сдержал. Проблема в том, что все эти помещения используются Музеем городской скульптуры.
Благовещенская церковь по сути своей — усыпальница, в которой находятся надгробия множества знаменитых людей, в том числе полководца Александра Суворова. Одни из них — увесистые мраморные статуи, другие — могилы прямо в полу церкви. Они значатся объектами музейного фонда, которые по закону передавать нельзя.
Правда, подобного рода прецеденты есть: РПЦ, например, получила Сампсониевский собор, в котором также есть музейные ценности. Сотрудники музея «Исаакиевский собор», за которым они числятся, регулярно их навещают. Все остальные помещения также задействованы Музеем городской скульптуры — либо под выставочные пространства, либо для хранения фондов и иных целей. Когда в Смольном собирались отдавать их епархии, музею хотели взамен предоставить Уткину дачу на берегу Охты. Однако она до сих пор не отремонтирована.
Между тем история с Исаакиевским собором так и осталась подвешенной. После того как в начале 2017–го власти испугались протестов и отыграли назад, заявив, что никакого письма от РПЦ с просьбой отдать собор не было, ничего не изменилось. Впрочем, существует распоряжение КИО от 30 декабря 2016 года «Об использовании объекта недвижимости по адресу: Санкт–Петербург, Исаакиевская площадь, 4, литера А», которым предусмотрен план передачи собора церкви. Согласно этому плану, передача должна произойти не позднее 2 лет и 3 месяцев с момента подписания. Впрочем, никаких действий по его реализации не осуществляется. За исключением того, что в эти выходные в соборе будет освящен придел святой Екатерины, после чего в нем тоже будут проходить богослужения. Сейчас они проходят в приделе Александра Невского.
Лучше не владеть
По закону о реституции объекты могут передаваться верующим в собственность или безвозмездное пользование. В безвозмездное пользование выгоднее брать памятники — тогда бремя их реставрации останется на городе.
Как сообщили «ДП» в комитете имущественных отношений, с 2010 года, когда этот закон был принят, по запросам РПЦ были переданы 58 объектов: 22 — в безвозмездное пользование и 36 — в собственность (17 из них находились до этого в безвозмездном пользовании).
Другим конфессиям один объект передан в пользование и 17 — в собственность (15 из них до этого были в пользовании). То есть фактически религиозные организации получили 44 новых объекта. Причем далеко не все из них — исторические церкви. В список входят также легализованный самострой и элементы храмовых комплексов (часовни, колокольни, есть даже одна сторожка).
Всего на территории Петербурга находятся 537 храмов, относящихся к РПЦ, однако сюда входят домовые и современные церкви. Число дореволюционных построек можно оценить лишь в 150–200.
Таким образом, большинство исторических церквей были возвращены верующим еще до принятия закона о реституции. Этот процесс начался во времена перестройки, но тогда зависел от доброй воли властей, в чьей собственности находились здания.
На сайте КИО в соответствии с законом публикуются заявки религиозных организаций. Последняя датирована 26 июня. Среди решений по ним есть отказы: например, лютеранской Церкви Ингрии не отдали дом причта на Кирочной улице, рядом с Анненкирхе, именно на том основании, что он не является религиозным объектом. РПЦ не получила бывшие домовые церкви в здании Николаевского дома призрения на Расстанной улице, 20. Запросов по Исаакиевскому собору на сайте комитета нет.
Если оставить за скобками переезд и предоставление новых помещений выезжающим из церквей организациям, сама по себе их передача на городском бюджете никак не отражается. Поскольку реставрация церквей, полученных в безвозмездное пользование, финансируется КГИОП.
Как сообщили «ДП» в этом комитете, в 2011– 2018 годах на памятники культовой архитектуры различных конфессий выделено около 7,4 млрд рублей. Кроме того, с нынешнего года субсидии на реставрацию по конкурсу предоставляются и церквям в собственности религиозных организаций. Субсидии получили Иоанновский монастырь (78 млн рублей) и Духовная академия (28 млн рублей).
“
Мне не интересны никакие рефлексии Смольного, надо ему соглашаться на передачу Исаакиевского собора или не надо, а если надо, то до выборов или после. Мой вопрос Беглову прост: вы считаете, что Исаакий должен принадлежать городу? Если ответ «да», то я начинаю сомневаться в том, что мне казалось, что вы не наш губернатор. Если ответ «нет», то мне нужен другой кандидат в губернаторы.
Максим Резник
депутат ЗС Петербурга
“
Это не просьба о передаче объектов недвижимости, а письмо, обращающее внимание нового главы города на те вопросы, которые предполагалось решить еще прежними губернаторами, но они не были решены. Возвращение Благовещенской церкви обсуждают с 1996 года, когда Собчак передал епархии символические ключи от лавры. И постепенно она освобождалась от тех предприятий, которые здесь находились, в том числе от оборонного «Прометея». Последней отсюда уехала станция переливания крови. Ее переезда лавра смиренно и терпеливо ждала 12 лет, учитывая социальную значимость этого объекта. Единственный невозвращенный объект, остающийся в монастырском каре, — это Благовещенская церковь.
Наталья Родоманова
Руководитель сектора коммуникаций Петербургской епархии
В контексте
История с реституцией церковного имущества, болезненно воспринимаемая в либеральной среде (что мы имеем счастье наблюдать на примере Исаакиевского собора), по степени эмоционального накала похожа на историю развода. И не только поэтому.
Тут уместно вспомнить историю Казанского собора, в котором жил Музей истории религии и атеизма и с которым поступили в свое время гораздо более сурово.
Даже самые сермяжные сторонники возвращения Исаакия церкви делают реверансы в адрес музея и говорят, что они не против туристов в принципе. Тогда как атеистический музей из Казанского собора выгнали совсем, хоть и не сразу. И происходило это безо всяких протестов, если не сказать, что при полной поддержке общественности.
А все потому, что дело было в самом начале 1990–х, во времена православного ренессанса, когда как минимум половина нынешних защитников Исаакия сами ставили свечки перед образами. Но любовь между «прогрессивной» общественностью и РПЦ не получилась. Общественность ждала святых подвижников, а вместо них увидела «попов на мерседесах». Нанопыль, часы патриарха и Pussy Riot завершили формирование образа.
Так всегда бывает, когда рушатся иллюзии. Иллюзии — это всегда следствие недостатка знаний. В конце XV века, чуть раньше, чем в Европе, в России начинался свой протестантизм. Произошло разделение на сторонников «бедной церкви», нестяжателей, и сторонников богатой, названных по имени своего лидера иосифлянами. Светская власть разрывалась от любви к обеим партиям и сначала склонялась к нестяжателям. Идея отобрать под этими лозунгами все монастырские земли радовала московских государей. Но в конце концов победили иосифляне, потому что они предложили государству нечто гораздо более важное — идеологическую поддержку богатой и могущественной церкви. Потом это решение было повторено при Сталине.
Церковь, как и любой другой общественный институт, ориентирована на развитие и экспансию. Экспансия может быть более грубой или более интеллигентной, но она будет в любом случае. Поддержка со стороны государства делает процесс экспансии легким. Легкость достижения целей вызывает желание выбирать цели покрупнее и не очень заботиться о методах. «Прогрессивная» общественность — лишь помеха на этом пути.
Так церковь и общественность разочаровываются друг в друге. И кажется, что ничего страшного для церкви тут нет. Потому что эта общественность — просто гнилая прослойка, от которой вреда столь же мало, сколько и пользы. Но это только кажется. Потому что, когда «гнилая прослойка» возмутилась, РПЦ не дали Исаакиевский собор.
Антон Мухин
