Нет, на мой взгляд, ничего интереснее, чем наткнуться через пару лет на новогодний выпуск старой газеты или журнала да и почитать, что же, черт возьми, интересовало всех нас тогда, под занавес полузабытого позапрошлого года.
Перелистать мятые странички и убедиться в простой истине: то, что казалось нам смертельно важным тогда, все, что будоражило и не давало уснуть, считаные месяцы спустя оказалось полной ерундой.
Вряд ли я смогу угадать сегодня, чем именно в смысле культуры войдет в историю 2018–й. Или хотя бы просто запомнится. В этом году по–русски вышло несколько неплохих иностранных романов. Да только не те нынче времена, чтобы хороший переводной роман вдруг сильно изменил бы жизнь соотечественников. Это в 1960–х герои Хемингуэя и Ремарка становились вдруг ролевой моделью поколения. Это в 1990–х Кастанеда и Дуглас Коупленд оказывались в состоянии вынести мозг целой стране. В наши дни имена Джуно Диаса или Чимаманды Нгози Адичи — это не более чем странный набор букв. Ну вышли по–русски их книжки, ну полежали какое–то время на витринах… Страна не вздрогнула.
А если не романы, то что? В уходящем году были опубликованы несколько важных книг нон–фикшен. Куча дельных путеводителей. Довольно много действительно прорывных исторических работ. Ну или вот: почти полностью вышел по–русски классический корпус графических романов (от «Из ада» Алана Мура до «Сендмена» Нила Геймана). Да только, сдается мне, средний отечественный читатель остался ко всем этим достижениям все–таки равнодушен. Если что из нон–фикшен и приобретал, то разве что кулинарные книги. Количество ТВ–шоу, посвященных ресторанам, жарке мяса и прочему пищеварению, в нынешнем году било все рекорды, и бук–шопам тоже удалось урвать от этого пирога свой кусочек.
Но главная катастрофа в 2018–м постигла, конечно, отечественную прозу. В этом сегменте рынка ситуация сложилась уникальная, никогда прежде не виданная. Если вкратце: на сегмент окончательно забили как авторы, так и читатели.
В прежние времена не раз бывало так, что средний уровень словесности резко падал, скатывался до каких–то почти неприличных показателей. В конце XIX столетия главными писателями страны вдруг необъяснимо становились Всеволод Крестовский и граф Салиас. В позднем СССР — Пикуль, Юлиан Семенов и, простите за выражение, Анатолий Иванов («Тени исчезают в полдень»). Все это была графомания и треш, но тиражи каждого из перечисленных авторов исчислялись при этом в миллионах экземпляров, а их имена были известны любому грамотному горожанину. Случались и обратные ситуации: публика вдруг резко переставала читать, и весь рынок скатывался почти к самиздату. Так было, например, при Чернышевском или, допустим, сразу после революции. Но именно в такие вот трудные времена писали те, кто создал репутацию русской литературе, от Достоевского до Бабеля с Андреем Платоновым.
Сравним с тем, что мы имеем сегодня. Средний тираж нового романа любого из видных отечественных авторов составлял в 2018–м экземпляров этак пятьсот. То есть чуть ли не каждого своего читателя автор, по идее, может знать в лицо. Широкая публика учить имена творцов упорно не желает, а покупать новинки отказывается. И, обидевшись, творцы ответили публике встречным плевком в лицо. Раз не желаете нас читать, то писать мы будем столь коряво, чтобы всех вас затошнило бы от одного упоминания новых книжек! Писательский уровень отечественной прозы и прежде–то не сильно отличался от надписей на стене в школьном туалете для мальчиков, а уж в уходящем году и вовсе скатился до невиданных прежде низот духа.
Есть и еще одна причина того, что читать нынешнюю отечественную прозу мало кто хочет. Дело в том, что уже довольно давно все, кто считается у нас «серьезным писателем», ничего не говорят о современной России. Ну то есть буквально ни слова. В лучшем случае это о времени сталинских репрессий (как «Обитель» Прилепина). Или о лете 1941–го (как «Июнь» Быкова). Или о раскулачивании (как «Зулейха» Яхиной). О Гражданской войне, блокаде, голубоглазом послевоенном детстве — о чем угодно, лишь бы не о том, что мы видим за окном. О любых исторических эпохах, лишь бы не о дне сегодняшнем.
И знаете что? Это, наверное, последнее, о чем я хотел бы вам сегодня сказать. Потому что причина такого отношения писателей мне, в общем–то, понятна. Да и вам, думаю, тоже. В жизни бывают хорошие, тучные, счастливые года. А бывают суровые, сложные, тощие. И еще бывают года, которые нужно просто пережить. Потом, много лет спустя, нам не захочется о них вспоминать. Возможно, нам будет даже стыдно за то, что мы в том году жили.
И кажется мне, что уходящий 2018–й был именно из таких
