Право имеет. В каких случаях архитекторы отказываются от причастности к уже разработанным проектам

Архитектурный скандал, похоже, назревает в Петербурге: мастерскую Алексея Михайлова исключили из списка проектировщиков двух церквей, которые сейчас восстанавливает фонд "Газпрома", — Скорбященской и Свято–Троицкой. "ДП" выяснил подробности и то, как заказчики относятся к труду архитекторов и почему зачастую последним приходится отказываться от авторства.

Воссоздание двух святынь на берегах Невы началось в 2015 году. Под каждый храм были созданы фонды с длинными названиями. После советской власти от Свято–Троицкой церкви на Октябрьской наб., 18, остался куб без куполов, а от Скорбященской на пр. Обуховской Обороны, 24, — и вовсе пустырь. Проектировать пригласили ООО "АСМ групп" Алексея Михайлова, которое не первый год занимается историческими объектами. В итоге храм на Октябрьской наб. уже готов, а на Скорбященскую недавно в присутствии чиновников и Алексея Миллера, председателя правления "Газпрома", водрузили крест.

За церемониями, судя по всему, оказались скрыты корпоративные баталии. Как рассказал "ДП" Алексей Михайлов, когда он заглянул в положительное заключение Центра государственной экспертизы, то там упоминания "АСМ групп" вообще не обнаружилось, а в качестве генпроектировщика указано псковское ООО "Группа "Спектр".

Мнение Алексея Михайлова таково: "Тем самым заказчик просто взял и лишил нас каких–либо авторских прав, перетянув одеяло на свою сторону. Я консультировался по этим вопросами с юристами. Мне дали ясно понять, что процесс будет затяжным и сложно прогнозируемым". При этом "АСМ групп" хочет немногого: указать ее и архитекторов хотя бы на информационном щите в месте проведения работ.

"ДП" направил запросы по поводу этой ситуации в адрес "Газпрома" и группы "Спектр".

Сплошные переделки

Случаи, когда основного проектировщика просто устраняют из числа авторов, довольно редки. Чаще бывает, когда работу архитектора переделывают без согласования с ним. Много таких историй помнит основной владелец ООО "Архитектурное бюро "Студия 44"Никита Явейн. Правда, он считает, что это обычная практика, которая не должна приводить к скандалам. В пример Явейн привел реконструкцию ДЛТ на Большой Конюшенной ул., 21–23, на стадии реализации которой в исходный проект внесли много изменений. В итоге "Студия 44" не считает проект своим.

"Ни один проект не обходится без изменений. Даже в таком объекте, как восточное крыло Главного штаба, по просьбе подрядчика по–другому были сделаны перекрытия. Как мы потом подсчитали с Михаилом Борисовичем Пиотровским, первоначальный проект там осуществлен на 80%. В Академии Эйфмана заказчикам не понравился наш портик, и они наняли человека, который сделал его по–другому. А если речь идет о коммерческих проектах, то изменений может быть еще больше. Тут и встает вопрос: не накопилась ли критическая масса?" — рассуждает Никита Явейн.

Архитектор отметил, что гораздо более неприятна ситуация не тогда, когда приходится отказываться от проекта, а когда, переделав его, заказчик продолжает везде указывать изначального автора в качестве основного.

У авторов нет слов

Одним из таких примеров может служить гостиница "Северная корона" на наб. реки Карповки, 27. В СМИ автором этого здания часто указывают Марка Рейнберга, но это не так. Еще в 1996 году в редакцию "Делового Петербурга" от него пришло письмо следующего содержания: "Будучи главным архитектором этого проекта, волею судеб расстался с ним в 1988 году и с тех пор не имел возможности участвовать в проектировании и авторском надзоре. Все это время авторским проектированием занималась только г–жа Ухова". Оценивая результаты работы Лидии Уховой Рейнберг, не стесняясь в выражениях, назвал интерьеры "Северной короны" "симбиозом провинциального караван–сарая с турецким борделем низкого пошиба", который "находится за гранью архитектуры и вкуса вообще". Отказ от авторства был выражен вот такой формулировкой, обращенной в Петербургский союз архитекторов: "[прошу] оградить наши имена от этого беспредела".

Сейчас "Северную корону" сносят для строительства жилого дома. Лидия Ухова сожалеет об этом решении, но общаться с "ДП" на тему противоречий с Марком Рейнбергом отказалась.

Два похожих друг на друга примера связаны с реконструкцией исторических зданий. В портфолио ООО "Архитектурное бюро "Литейная часть–91"Рафаэля Даянова из отказных проектов — гостиница Radisson Sonya на Литейном пр., 5/19. По изначальной версии четырехэтажное дореволюционное здание планировалось надстроить пятым этажом с отступом от линии фасада, что и было согласовано КГИОП. Однако группа "Адамант" в лице ООО "Адамант–проект" решила сделать еще один этаж, и бюро отказалось продолжать проектирование. Более того, в итоге здание было снесено, а затем воссоздано.

Другой скандал, более масштабный, в свое время бушевал вокруг торгового комплекса "Стокманн Невский центр" на Невском пр., 114–116. Объект очень не понравился горожанам, поскольку стеклянные надстройки вдвое превысили исторические фасады и исказили облик главной улицы Петербурга и площади Восстания.

На фоне скандала тогдашний председатель КГИОП Вера Дементьева в эфире телеканала "100 ТВ" заявляла, что гендиректор ЗАО "Архитектурное бюро "Земцов, Кондиайн и партнеры"Юрий Земцов якобы был сильно недоволен получившимся зданием: "Когда он был у меня, то сказал, что отказывается от этого проекта". Но в итоге передумал под давлением заказчика, добавила Дементьева.

"На самом деле этого не было, — утверждает Юрий Земцов в беседе с "ДП". — Там действительно под влиянием администрации был изменен проект, увеличили высоту. Но потом все–таки договорились". По его словам, за всю творческую жизнь ему ни разу не приходилось отказываться от проектов, поскольку это было бы неправильно.

Так же считает Михаил Мамошин, гендиректор ООО "Архитектурная мастерская Мамошина". Хотя с проблемами сталкиваться приходилось, и не раз. Например, когда строили жилой дом на Большой Зелениной ул. у станции метро "Чкаловская", отделка оказалась "ненадлежащего качества". В случае с новым зданием Малого драматического театра на Звенигородской ул., 7, мастерской через суд удалось запретить использование архитектурного раздела проекта, так как он не был полностью оплачен генпроектировщиком — АО "Театрально–декорационные мастерские".

"Случаи отказа от авторства существуют. Ле Корбюзье в свое время отказывался, поскольку ненадлежащим образом выполнялся его проект здания на Мясницкой ул. в Москве. Обычно это связано с неэтичным вторжением заказчика и каких–то третьих лиц в результат работы на стадии ее реализации. Беда в том, что у российских архитекторов самая слабая юридическая защита в этом плане", — сказал Михаил Мамошин.

Отказ напоказ

Юристы считают публичный отказ от авторства показным, не имеющим никакого правового значения. По словам руководителя практики недвижимости и ГЧП ООО "Дювернуа лигал" Ольги Батуры, в соответствии с Гражданским кодексом право признаваться автором произведения неотчуждаемо и непередаваемо, а потому "отказ от этого права ничтожен".

Далеко не вся проектно–сметная документация является объектом авторского права, а только архитектурная часть, в которой выражено архитектурное решение, отмечает юрист. Это связано прежде всего с тем, что проектно–сметная документация не может обладать оригинальностью, поскольку разрабатывается в соответствии с законодательными требованиями. Таким образом, действия по корректировке таких бумаг не могут квалифицироваться как использование объекта авторского права.

Проектировщик, говорит Ольга Батура, не бесправен, как считают некоторые представители цеха. У него есть право на осуществление авторского контроля и надзора за практической реализацией проекта. Оно, как и право признаваться автором, является субъективным правом, которое неотчуждаемо. Вместе с тем, по словам юриста, требовать от заказчика заключения с ним договора авторского надзора является правом автора произведения архитектуры, а не обязанностью. Заказчик может привлекать к авторскому надзору лицо, осуществившее подготовку рабочей документации, только с согласия разработчика проекта.

"В тех случаях, когда автор архитектурного проекта выявляет отступления при его реализации, он извещает об этом орган, выдавший разрешение на строительство, для принятия необходимых мер по предотвращению возможного ущерба", — говорит Ольга Батура. Среди мер, которые есть у проектировщика, — право запретить использование своей работы, как это получилось у Михаила Мамошина в случае с МДТ.