Эта история начинается в точности как сказка Шарля Перро. Один мельник, умирая, оставил своим трем сыновьям наследство. Старшему — мельницу, среднему — осла, а младшему… В точности неизвестно, завещал ли он третьему сыну кота.
Вряд ли жизнь сильно баловала Иоганна Георга Кенига, оставшегося сиротой в 10 лет. Можно определенно сказать только, что он довольно долго был подмастерьем в пекарне, а потом обучался у кондитера в городе Эрфурте. В любом случае, когда в 1812 году Кениг приехал в Петербург, был он, с одной стороны, опытным пекарем, а с другой — не имел ни гроша за душой. Можно предположить также, что рекомендации у него были прекрасные, потому что сразу же после переезда он устроился работать к Георгу Веберу, в столичную булочную наипервейшего разбора — на Офицерской ул. Молодой Кениг оказался настолько ценным работником, что, когда пару лет спустя попросил у герра Вебера руки его дочери Гертруды–Елизаветы, тот нисколько не возражал. Дальше все пошло как по маслу. Иоганн Георг открыл собственную булочную на Васильевском острове, начал подумывать о расширении бизнеса, а еще у него родился сын, которого Иоганн с Гертрудой назвали Леопольдом.
Но надо же было случиться знаменитому пожару 1837 года, и все благосостояние семьи Кениг в прямом смысле слова пошло прахом.
Пример отца — ему наука
Юный Леопольд как раз в это время закончил обучение в престижном английском пансионе и мечтал продолжить образование — стать архитектором.
Но ситуация сложилась иначе: пришлось оставить мечты и идти работать. Не подмастерьем, разумеется, как отец, а конторщиком. Немецкая община Петербурга всегда отличалась взаимовыручкой, и сына попавшего в беду соотечественника пристроили на сахарный завод к Карлу Августу Пампелю.
Хорошо образованный и хваткий молодой человек довольно быстро стал правой рукой хозяина, а потом женился на его дочери Каролине (видимо, по примеру отца).
Жизнь подсластила пилюлю
Меньше 10 лет понадобилось Леопольду для того, чтобы самому стать владельцем сахарного завода на Выборгской стороне. А дальше — понеслось.
Коньком Кенига–младшего, которого теперь именовали уважительно Леопольдом Егоровичем, стало переоборудование предприятий. Примитивные технологии заменяли все более современными, ручное производство — машинным, заводы, выработавшие свой ресурс, перестраивались или закрывались. Одним из первых Леопольд Кениг понял, что проще предприятие перенести к источнику сырья, чем везти сырье из–за рубежа. Так что вскоре список его собственности пополнился огромными посевными площадями на Украине, благо малороссийская свекла была именно тем, что искал сахарозаводчик. И двумя заводами прямо там же, на месте. Дальше — больше: к концу XIX века внук эрфуртского мельника стал тем самым человеком, который по факту устанавливал цены на сахар на бирже.
Конкуренты, использовавшие в качестве сырья дорогой сахарный тростник, стремительно разорялись.
Все доходы в дом
Примерно в это же время Леопольд Егорович начал наводить порядок в своих петербургских владениях. На Сампсониевском пр., 24, — рядом с самым крупным столичным сахарным заводом — построил особняк, больше напоминавший великокняжеский дворец. Второе "сахароделательное" предприятие переоборудовал в писчебумажную фабрику, а на Васильевском острове (угол Большого пр. и 4–й линии) в 1879 году появился новенький, с иголочки, доходный дом. Огромные его квартиры с широкими окнами предназначались исключительно для "чистой" публики, и аренда их стоила немало. Жили здесь инженеры, врачи, состоявшиеся и популярные архитекторы, скульпторы и художники, так что список обитателей "Дома Кенига" можно считать некоторым перечнем замечательных людей Петербурга конца ХIX — начала ХХ века. На первом этаже заметного дома размещались конторские помещения, как сказали бы сегодня — офисы разных фирм и государственных учреждений.
Умер Леопольд Егорович в 1903 году, оставив своим четырем сыновьям огромное состояние и промышленную империю поистине королевского размаха. Все–таки прав был капитан Врунгель: имя и судьба часто взаимосвязаны. Родился с фамилией Кениг, то есть "король", — будь добр, соответствуй!
