17 мая 1736 года был издан указ о гонениях на "непотребных женок" и закрытии "пивоварен меж жилья" в Петербурге.
Основать новый город непросто. Нужно продумать логистику, найти стройматериалы и добыть откуда–то жителей. Однако еще сложнее руководить тем, что создал, не давать ему развалиться, на протяжении десятилетий поддерживая порядок. Тут задач столько, что глаза разбегаются. И до некоторых вещей руки доходят ой как не сразу! Так, наведением порядка в питейных заведениях новой столицы правительство России занялось лишь спустя 33 года после ее основания. А до той поры в этой сфере творился полнейший бардак. В прямом смысле этого слова.
Указ, опубликованный 17 мая 1736 года, стал первым в истории города на Неве масштабным шагом, направленным на борьбу с проституцией. Петербург был морскими воротами России, и наличие крупного торгового порта само по себе создавало серьезный спрос на интимные услуги. Ну и, разумеется, играло роль то, что Северная столица была создана искусственно, так что здесь не работали ни правила крестьянской общины, ни установления мещанских слобод, а за исполнением законов, регулирующих эту щекотливую сферу жизни, никто всерьез не следил. Они между тем были довольно суровыми: за сводничество — то есть, говоря современным языком, сутенерскую деятельность — можно было в тюрьму загреметь и в сибирскую ссылку отправиться. Самим же проституткам грозило наказание физическое — плеткой по спине.
Сечь кошками
Собственно, именно такие кары указ от 17 мая и обещал, обязывая столичную полицию проверить, не живут ли при "вольных домах", как тогда называли трактиры, "непотребные женки и девки". Паче же чаяния таковые отыщутся, "оных, допрося, высечь кошками, и из тех домов их выбить вон, и всем вольнодомцам, и трактирщикам, и где бильярды содержатся объявить с подпискою, чтоб впредь таких непотребных женок и девок держать не дерзали под жестоким штрафом и наказанием". Кошки, к слову сказать, — это такие многохвостые плетки, так что жриц любви ожидала мрачная перспектива. Избежать наказания могли те женщины, которые хотя и были замечены в занятии проституцией, но при этом имели законную и оплачиваемую работу подавальщицы или посудомойки, обретаясь при кабаке на законных основаниях.
Параллельно — раз уж чёс по злачным местам назначен — велено было произвести розыск укрывающихся по трактирам беглых крепостных крестьян, с тем чтобы, если "найдутся как женска, так и мужеска пола беглые чьи люди — и крестьяне, и разночинцы, — таких отослать в Воеводскую Канцелярию, которой об них поступать по указам". Кстати, путан из числа беглых бить плетьми тоже воспрещалось. Что и логично — незачем чужую собственность портить.
Самогонка на месте
Ну и, наконец, еще одной важной задачей этого же указа была проверка пожарной безопасности.
Дело в том, что Петр I разрешил подданным заниматься винокурением при условии, разумеется, уплаты налогов, так что хлебное вино в кабаках не покупали, а гнали прямо на месте. Да и пиво варили тут же: не тратиться же на закупку самого расходного и прибыльного товара. Город же был по большей части деревянным, и пожары, которыми весьма чревато изготовление спиртного, представляли собой нешуточную опасность. В этой связи перед полицией ставилась также задача в процессе чёса "описать, при которых вольных домах и трактирах имеются пивоварни не меж жилья и все ль по указу, и, которые из оных пивоварен содержатся меж жилья, те, описав, запечатать и запретить в оных пивоварнях пиво варить, дабы не учинилось от оных, от чего Боже сохрани, пожарного разорения, и о том о всем в Правительствующий Сенат подать на письме рапорт".
В общем, документ получился хотя и краткий, но всеобъемлющий. Исполнен указ был в кратчайшие сроки: "в немедленном времени, дабы не могли вольнодомцы и трактирщики, заранее уведав, из того себя престеречь" — так что вскоре в питейных заведениях столицы Российской империи наступил порядок. Бордели были разогнаны, пожароопасные пивоварни и винокурни закрыты, и жизнь пошла своим чередом. Количество проституток, правда, не уменьшилось. Просто теперь их старались официально трудоустраивать.
А трактирщики стали, конечно, не честнее, но намного осторожнее.
