Сплоченная группа ведущих архитекторов. Почему сообщество проектировщиков с невских болот закрыто от москвичей

Соревнование бордюра с поребриком, а шаурмы с шавермой давно вышло за границы лингвистических дискуссий. "ДП" подливает масла в этот костер и пытается рассудить, есть ли разница между современной петербургской и московской архитектурой.

Имперские традиции

Четкое отличие между архитектурными подходами двух столиц бросалось в глаза до революции. Человек, хотя бы немного увлекающийся зодчеством, мог без труда по фотографии угадать, какой город на фото — Петербург или Москва.

Когда сошло на нет — и сошло ли вообще — это различие, специалисты определиться не могут. Доцент кафедры архитектурного проектирования Архитектурно–строительного университета, член Градсовета Петербурга Владимир Линов считает, что все закончилось с революцией. "Пришедшие конструктивисты были абсолютно одинаковы что в Москве, что в Петербурге. Не найти никаких отличий", — уверен эксперт.

Историк архитектуры Александр Кречмер утверждает, что разницу можно было заметить и позднее, даже в сталинское время, когда правил бал неоклассицизм. В Москве, по его словам, на фасадах было больше государственной символики — звезд, гербов. "А на замечательном Институте бумажной промышленности на 2–м Муринском пр., который сейчас хотят снести, — ни серпов, ни молотов. Медсанчасть № 1 завода им. Калинина на ул. Одоевского имеет только чашу со змеей. В Москве же обязательно во фризе шли бы звезды", — говорит он.

Исследователь архитектуры Алексей Хваль полагает, что все подобные различия — это не противопоставление двух школ, а скорее просто разница между столицей и одним из крупных провинциальных городов. По его мнению, "таких петербургов" со своими более или менее уловимыми местными особенностями в стране сейчас не один десяток. До революции не существовало московской школы как единственной альтернативы, была архитектура петербургская и архитектуры других более или менее богатых городов. К примеру, "в Ростове–на–Дону, Киеве или Одессе появлялись свои вполне достойные постройки".

"Что касается самих стилистических предпочтений, то подозреваю, что на них очень большое влияние оказывали сами личности модных архитекторов. При Растрелли и в эпоху эклектики пышнее и наряднее строили в Петербурге, а, скажем, Кекушев задал Москве более декоративный вариант модерна. Живи Кекушев здесь, его плюшечный стиль, вполне возможно, вошел бы в моду как раз у нас. То же самое с функциональным модерном:он умеренно распространился по Москве, но едва ли нашел сторонников здесь", — размышляет в беседе с "ДП" эксперт.

На веку записано

Спустя 100 лет ситуация не изменилась. В обоих городах работают преимущественно свои архитекторы. Питерские настолько зачистили грядку, что пришлых можно пересчитать по пальцам, а их работы, поданные на международные конкурсы, пропесочиваются на градсовете и аналогичных собраниях. Исключением становятся те чужестранные произведения, адаптировать которые вынужденно доверяют нашим чертежникам.

Обычна ситуация, когда столичные девелоперы просят разработать облик своих петербургских домов у дружественных мастерских из Москвы, а не у аборигенов с невских болот. Так, сразу несколько объектов Glorax Development — на Удельной, на Гражданке и в Купчино — готовило московское ООО "Архитектурная мастерская А. Асадова". Veren Group позвала ООО "Архитектурное бюро "Остоженка" для проекта в Стрельне.

Но это точечные проекты. В целом ситуация иная, поведал "ДП" гендиректор ООО "Архитектурная мастерская М. Атаянца" Максим Атаянц: "В Петербурге рынок серьезных заказов не очень широкий. Вероятно, поэтому здесь сформировалась довольно сплоченная группа ведущих архитекторов, которые друг другу периодически [проекты] уступают, но довольно резко относятся, когда кто–то чужой пытается зайти на эту поляну. Но что сделать: это нормальная рыночная борьба".

Оборона от пришлых

О том же говорит гендиректор ООО "Липгарт архитектс" Степан Липгарт. Но он видит предпосылки ситуации в прошлом веке: "В Петербурге есть сложившееся архитектурное сообщество со своими традициями и представлениями. Этот цех не склонен к внешним воздействиям, он своеобычный, он замкнутый. До середины XX века это было благом, потому что эти люди живут в городе, понимают его и продолжают. Но, к сожалению, за последние 50 лет эта гармоничная история переросла в окукливание, затхлость".

Судьба Степана Липгарта — пример попытки изменить ситуацию. Его из Москвы в Петербург пригласил работать владелец девелоперской группы AAG Александр Завьялов и, дабы у местного "сообщества" не было соблазна мешать, прямо заявлял, что все проекты AAG будет создавать только Липгарт. Год назад предприниматель говорил в интервью изданию "Канонер", что не боится палок в колеса от Градсовета: "Степан получает все наши заказы гарантированно. У него нет никакой конкуренции, мы никогда не предложим проекты другим, пока находим общий язык со Степаном".

Неизвестно доподлинно, чем именно мотивирована такая реакция, но уже второй проект Степана Липгарта для участка на углу наб. Черной речки и Выборгской наб. Градсовет выносит, что называется, со свистом. Как реагирует на эту историю господин Завьялов, "ДП" выяснить не удалось: он находится в отпуске.

Опыты на периферии

Сравнить результаты творчества петербургских и московских проектировщиков можно необычным образом — в провинции, где и те и другие поставлены в одинаковые условия. Рассуждает все тот же Степан Липгарт: "Петербургской школе характерна склонность к классицистической природе, то есть к симметрии, жестким ритмам, определенным пропорциям. Московские же видят себя последователями скорее школы ВХУТЕМАСа. Московская архитектура более связана с мировым контекстом. В Петербурге тоже есть попытки связаться с ним, но они не в тренде".

У архитектора ООО "Архитектурное бюро "Хвоя" Ильи Спиридонова свой лайфхак, как сравнить способности петербуржцев и москвичей. Надо посмотреть на частные жилые дома, поскольку при их проектировании мастеру дана полная свобода творчества. "Различить московских и петербургских архитекторов в этом случае можно. Во–первых, по уровню — у московских он повыше. Во–вторых, по размаху. Скажем, в Подмосковье я спокойно смогу найти коттедж европейского уровня, в остальной же Российской Федерации мне с этим тяжело придется", — сказал "ДП" Спиридонов.

Главное преимущество Москвы — это наличие денег и возможностей для реализации. "А если посмотреть на какую–нибудь хорошую архитектурную мастерскую из провинции, то они выживают как могут. В провинции все очень грустно", — сетует Илья Спиридонов.

По словам гендиректора московского ООО "Т+Т архитектс" Сергея Труханова, один из существенных факторов в пользу столичных архитекторов — это умение работать с проектами, которые будут реализовываться в условиях большого количества ограничений и высококонкурентной среды. Видит собеседник "ДП" и другой заметный, на его взгляд, плюс — опыт в редевелопменте. В Петербурге это направление развивается случайным образом: участки в промзонах, попадая в руки застройщиков, отдаются под точечные "спальные" жилые комплексы, без разработки общей концепции развития местности. "В Москве же в последние годы стал складываться системный подход к редевелопменту. В этой сфере появились масштабные проекты и лидеры, наметились определенные тренды", — отмечает Труханов.

У рынка архитектурных услуг в различных городах России есть одна объединяющая особенность, которая обусловлена характером развития индустрии в постсоветский период, поведал "ДП" гендиректор столичного ООО "Ай кью студия" Эрик Валеев. Пришлось "пробежать многолетний путь эволюции менее чем за четверть века". А потому различать имеет смысл больше не петербуржцев и москвичей, а россиян и иностранцев. Скажем, в Европе на проект закладывается 10–12% от совокупного бюджета, а в нашей стране — 3–7%. "Российские проектировщики могут работать эффективно в далеко не самых простых условиях", — заключает Валеев.