Опубликованные данные Росстата о состоянии промышленности в июне 2019 года, скажем мягко, удивили экономистов. На смену стагнации пришел нежданный стремительный рост. По итогам месяца промышленность ускорилась более чем в 3 раза — с 0,9 до 3,3%. И это притом, что индекс деловой активности PMI уже 2 месяца находится на уровне ниже "рецессивных" 50 пунктов (49,8 в мае, 48,6 в июне), а менеджеры, на основании опросов которых этот индекс формируется, жаловались именно на отсутствие спроса на продукцию их предприятий.
О предпринимательском пессимизме говорят и данные июльского исследования ВЦИОМ, 72% участников которого назвали снижение спроса ключевым риском для бизнеса. А по данным июньских опросов IHS Markit, в экономический рост верит не больше 15% предпринимателей.
А мужики–то и не знают
Население тоже сомневается в улучшении своего благосостояния. Как следует из сообщения Центра конъюнктурных исследований НИУ ВШЭ, "Индекс потребительской уверенности во II квартале 2019 года продолжил расти и повысился… на один процентный пункт, до значения минус 15%". Как деликатно отмечается в комментарии к исследованию, "умеренно позитивная тенденция выглядит обнадеживающе, хотя и находится в зоне статистической погрешности". А если неделикатно, то на этом уровне "потребительская уверенность" россиян находилась в самом начале нулевых. Зря вы сомневаетесь, мог бы сказать Росстат. В целом по итогам первого полугодия промышленность прибавила целых 2,6%, а добыча полезных ископаемых так и вовсе 4%. Не очень понятно, откуда и куда все произведенное было перевезено, поскольку, по данным РЖД, в июне погрузка сократилась на 5,4% (самый большой спад начиная с зимы 2013 года).
Сильны в математике
Вообще–то цифры Росстата не очень согласуются с арифметикой, осторожно замечают в Центре макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) НИУ ВШЭ. Даже если просто суммировать показатели по отраслям, то рост 3,3% не получится никак, в лучшем случае — на 2,8%. Впрочем, Росстату уже случалось ошибаться в подсчетах. Так, в апреле, согласно официальному признанию ведомства, данные по добывающему сектору экономики оказались завышены в 3–6 раз. Рост добычи газа, изначально оцененный в 16%, был пересмотрен до 2,6%. А скачок нефтедобычи на 7,4% в реальности составил лишь 2,5%. Росстату впервые пришлось отзывать свою статистику, сославшись в итоге на неточные данные, представленные одним предприятием в Ямало–Ненецком АО. Получилось, что российская экономика настолько маленькая, а монополии настолько велики, что искаженные данные только одного предприятия способны исказить всю систему национальных счетов.
Топ–оптимизм
Однако судить о положении дел в российской экономике можно и по косвенным признакам. Например, согласно данным Knight Frank, за первое полугодие 2019 года в премиальных и элитных московских новостройках было продано 39 квартир и апартаментов стоимостью от 200 млн рублей и выше. За аналогичный период 2018 года таких проданных квартир было 14. Это почти трехкратный рост, в котором можно разглядеть отражение рывка доходов высшего класса и его потребительского оптимизма.
И вот тут цифры государственных статистиков вполне на месте. Можно спорить с Росстатом о показателях экономического роста, но никто не спорит с ним о прибылях корпоративного сектора, в течение того же I квартала суммарно увеличившихся до 3,861 трлн рублей. Лучше всех показало себя строительство (прибыль выросла в 6 раз) и химическое производство (рост прибыли в 2,3 раза). В обрабатывающей промышленности она увеличилась на 60%, в торговой отрасли — почти на 90%.
Греза о "самозанятом"
Только эта прибыль не трансформируется в инвестиции, а статистика не видит увеличения спроса на рабочую силу. Например, данные июльского Мониторинга состояния российской промышленности Института народнохозяйственного прогнозирования РАН свидетельствуют, что за последние 3 года существенно (с 38,4 до 28%) уменьшилась доля предприятий, "оказывающих помощь работникам в решении жилищных проблем" (это не только субсидии по кредитам на жилье, но и предоставление общежитий). Аналитики РАН видят здесь две тенденции: первая — снижение интереса предприятий к удержанию работников, вторая — ухудшение финансовых возможностей. Можно, конечно, предположить, что работники успешно решают свои жилищные проблемы сами, но это не находит подтверждения статистикой. Реальные доходы граждан продолжают снижаться, за первое полугодие 2019–го — на 1,3% в годовом выражении, при этом исследование Сбербанка показало, что в среднем россияне 39% тратят на еду, еще 15% — на ЖКХ. По данным Института социологии РАН, медианный подушевой доход в России составляет 15 тыс. рублей у средней семьи из трех человек. И какая же потребительская экономика может быть при таких деньгах?
Такая же, как была в XVIII веке, во времена восстания Пугачева, могут сказать историки. "Двухконтурная". Сверхпотребление верхушки общества обеспечивалось за счет максимизации изъятия продуктов крестьянского труда, однако крестьянину никто не мешал зарабатывать отхожими промыслами (после расчетов с помещиком).
Ну так и сейчас российскому начальству очень нравится самозанятый россиянин, "промышляющий" в свободное от основной работы время. Только бы налоги платил. И в ХХI веке деньги с "верхнего этажа" российской экономики перестали проходить на ее "нижний этаж". Впрочем, и "верхний" этаж перестает нуждаться в деньгах "нижнего".
Как сообщает ЦБ РФ, за третью декаду июня "средняя максимальная ставка топ–10 российских банков по вкладам физических лиц в рублях существенно снизилась, составив за первую декаду июля около 7,14% против 7,27%".
