Мы часто слышим, что книжный рынок сегодня находится в упадке, а электронные книги уже почти вытеснили канонические бумажные. О том, верно ли это утверждение, а также о том, почему в нашем кино нет успешных экранизаций и российские авторы мало востребованы у иностранных читателей, с "ДП" поговорил главный редактор издательства "Астрель–СПб" Александр Прокопович.
Россия, некогда гордившаяся званием самой читающей страны, теперь отстает от других по количеству читающих на процент населения. Как мы до этого докатились?
— Скажем так, мы не очень преуспеваем. Хотя в 1991 году, к примеру, ситуация была хуже. Но никогда в России читатель не имел такой возможности выбора, как сейчас, и такого количества качественных переводов. Нон–фикшен, фикшен, любые жанры и направления. В этом направлении пройден огромный путь.
А вот с точки зрения инфраструктуры — ее как не было, так и нет. Более того, ситуация даже ухудшилась. Примерно за 5 лет количество книжных магазинов в стране сократилось раза в два. Единственный город в России, в котором их количество на душу населения соответствует европейскому, — это Петербург. А вот Москва — уже нет.
Ряд практик у нас просто отсутствует. Для других стран нормально, чтобы сколько–нибудь значимое издание обязательно имело колонку книжного обозревателя. Молчу уже про то, что у нас практически утерян институт литературных журналов.
Поддержка культуры — общее место в риторике властей. Как это сказывается на книжной сфере?
— Петербургский книжный салон — подтверждение того, что реальные дела есть. И это ведь не единственное подобное мероприятие. Вопрос только — как это делается. Почти как в старом анекдоте: "Почему у верблюда шея кривая? — А что у него ровное?" И книжная сфера тут не уникальна.
Недавно вы писали про отсутствие в книжной сфере информационного поля.
— Вот наглядный пример — как–то американская телеведущая Опра сказала, что надо бы почитать Толстого. И "Анна Каренина" на следующий день стала бестселлером — буквально смели с полок. Можете представить российского телеведущего, который вдруг сделал бы такое заявление? А главное, чтобы оно сработало? У нас только два человека, которые могут влиять на пристрастия читателей и общества. Это президент и Иван Ургант. Скажу больше — когда я прихожу на телевидение, там строго–настрого запрещают упоминать издательство, а также названия книг и авторов. Притом что рядом сидит театральный деятель и свободно говорит о конкретном театре, спектакле, актерах. Это ответ на многие вопросы: театр считается нашим культурным достоянием, а книги — "развелись тут разные".
Может, это связано с тем, что у нас есть громкие театральные имена, их знают на Западе, а современных писателей, известных за границей, нет?
— Если государству все равно, то откуда им взяться? Тем не менее они все–таки "берутся". Сорокин, Степнова, Водолазкин, Абгарян. Да, их не так много, как хотелось бы. Но и русская литература не такая уж большая. А какой процент англоязычного населения в мире и, соответственно, какую аудиторию охватывает любой тамошний писатель просто "по праву рождения"? Более того, получается, что мы делаем все, чтобы русскоязычная аудитория становилась меньше. Еще 10 лет назад можно было смело оперировать цифрой 300 млн, сейчас у нас 150 млн. Потому что все те страны, которые раньше позиционировали себя как русскоязычные, этого уже не делают. Теряем читателей десятками миллионов.
Но, например, шведоязычных и норвегоязычных любителей чтения еще меньше. Что не мешает писателям из Скандинавии добиваться мирового успеха.
— Сейчас скандинавская литература действительно дала целую плеяду мощных авторов, которых покупают и переводят. А наши тексты либо не задевают какие–то струны души, либо качество их ниже тех, что уже есть. Издатель, если берет иностранную книгу, должен будет вложить деньги в перевод. Плюс преодолеть некий порог, потому что, к примеру, не каждый американец с легкостью поймет российскую жизнь. То есть у издателя два риска, и, чтобы их компенсировать, он должен купить что–то уникальное. Наверное, у нас пока мало оснований на это претендовать.
Если же говорить о помощи государства — знаем, как работает, допустим, Польский культурный центр, Институт Гете, Британский совет. Они предлагают преференции издательствам при переводе значимых для этих стран книг. Возможно, и у нас есть подобное. Но я ни разу не встречал, чтобы какой–нибудь русский культурный центр предлагал американским издателям: "А давайте мы оплатим перевод, и вы станете рассматривать этого автора и данную книгу наравне с вашими?" Другой вопрос, как отбирать эти книги. Потому что всегда, когда говорим о господдержке, понимаем, что определяющим будет, увы, не качество.
Сразу не вспомнить успешные экранизации российских авторов, а зарубежных — всегда на слуху. С этим у нас в чем проблема?
— Дефицит текстов с крепким сюжетом — то, что требуется для экранизации. Во–вторых, думаю, есть определенные (да простят меня продюсеры) перекосы в сторону продюсерского кино. У нас автор, сценарист — фигуры вторичные. Как однажды сказал знакомый продюсер: "Я отпинал 11 авторов". Хотя на выходе получилось ужасающее кино с бешеным бюджетом, которое провалилось. Вопрос: ради чего было отпинывать?
Мне кажется, наши продюсеры вообще не способны, к сожалению, с уважением отнестись к первоисточнику. То же самое зачастую происходит в театре. Господа, вот Гоголь — так, может, будете ставить его, а не что–то свое? Либо не пишите тогда "Гоголь" на афише, пишите: "Это я придумал". Чтобы людям было понятнее.
Так что у нас нет экранизаций, есть продюсеризации. Что касается сценариев — это ужасно. Некая компания предлагает нам новеллизацию по их сценарию. Понимаю, что из этого книгу не сделать, потому что событий явно не хватает. Очевидно, что не так и почему, как исправить, какие упущены ходы. Спрашиваю: "А как мы сделаем новеллизацию? Получится ведь то, что называется "книга–бритва". Она будет настолько тонкой, что ее корешком можно будет порезаться. Отвечают: "Зато будут красивые картинки".
А в постсоветский период вообще были удачные экранизации?
— Все любят "Собачье сердце". Неплохая экранизация и "Дней Турбиных" — тоже, правда, это все советское. Из современных… Вот будет экранизация Гузель Яхиной (лауреат премий "Большая книга" и "Ясная Поляна", по роману которой "Зулейха открывает глаза" телеканал "Россия 1" снимает сериал с Чулпан Хаматовой в главной роли. — Ред.), может, там получится. С технической–то точки зрения проблем нет, это раньше все было картонное.
Но, может, так и должно быть? Сначала преодолели техническое отставание, и теперь у нас прекрасные операторы, отличные монтажеры, великолепные специалисты компьютерной графики. Чуть–чуть подождем — а там, глядишь, и сценаристы появятся.
Где вы ищете хороших российских авторов?
— Будучи менеджерами, мы постарались сделать так, чтобы не нам надо было искать авторов, а те искали нас. В свое время запустили сайт, который, единственный тогда, призывал: "Авторы, идите к нам".
Когда мы произносим слово "автор", подразумеваем, что он талантлив. А это не всегда так. Хороших писателей — даже не один на сто. Задача редактора, который занимается современной прозой, в том, чтобы каким–то образом просеять этот поток.
И какая радость, когда берешь вроде не пойми что — и вдруг понимаешь, что вот оно — то, что надо. И, не обращая внимания на ошибки, не отрываешься от текста, пока не дочитаешь до конца. Такое редко, но бывает. В этом и кайф.
Сейчас появилось большое количество школ литературного мастерства.
— А мне кажется, что их мало — с той точки зрения, что у нас в принципе не умеют писать. В девяти случаях из десяти, когда получаешь сообщение по электронной почте, хочется позвонить и узнать, что человек собирался сказать. Было бы неплохо, если бы люди учились писать хотя бы письма друг другу. Хорошо, что эти школы появляются. На Западе такие работают при каждом серьезном учебном заведении.
Как писателю стать известным?
— Есть две позиции. Первая: автор сам кузнец своего счастья. Выйдет на Невский, попытается сделать что–нибудь ужасное — поджечь себя, — и две недели его книга будет отлично продаваться. Псевдоспециалисты пытаются до всех донести мысль, что автор должен сам себя рекламировать, быть активным блогером. Неплохой совет, но годится только для определенной категории. К примеру, для тех, кто пишет яркие небольшие вещи, которые могут быть востребованы в "Инстаграме", "Фейсбуке" и которые легко пересказать.
Да, есть энное количество авторов, которые стали известными в сети. Когда мне в пятый раз перепостили Женю Чеширко с кусками его "Дневников Домового", я нашел его контакты и начал уговаривать издаться. Но не представляю, как мастер, допустим, хоррора мог бы так себя рекламировать.
У нас мало методов продвижения, но они есть. Начнем с обложки. Если качественная — привлечет внимание. Книга должна появиться и в интернет–магазинах. Какие–то издательства этого добиваются. Книга должна попасть на глаза оптовиков, это тоже работа издательства. И чтобы о ней рассказали те, кто делает книжные обзоры. Для этого надо дать информацию им.
Книжные серии. Они сами по себе являются инструментом по продвижению. Часто бывает, что писатель публикуется в успешной серии и его замечают, растут продажи, а потом он встает в собственную авторскую серию и резко становится ноу–неймом.
Но при этом у нас есть очень тиражные книги, которые не рекламировались вообще никогда. К примеру, замечательная книга Олеси Жуковой "Азбука с крупными буквами". Боюсь сказать, какой там совокупный тираж, но тысяч за триста точно.
Текст — самый главный инструмент продвижения, если из него можно взять классные цитаты или есть интересный герой. Автор должен создавать уникальное. Тогда появляются шансы на продвижение.
Много ли в России писателей, которые живут только за счет своих книг?
— В художественной литературе — человек двадцать. Но должен сказать, что во всем мире писатели редко живут за счет литературных доходов. Понятно, в Штатах таких больше, потому что там и экранизаций больше, и т. д. Но для писателя нормально зарабатывать на книгах — плюс на каких–то смежных практиках, вроде постановок в театрах, экранизациях, использовании его текстов где–то. Лекции, преподавание, поездки по семинарам. Такой "бедный" человек, как Нил Гейман (английский писатель–фантаст, сценарист. — Ред.), не брезгует заниматься обучением начинающих.
Регулярно приходится слышать, что книги очень дорогие. Часто — что их "не читают из–за цены". По сравнению с другими странами у нас книги действительно нынче дороги?
— Среднепотолочный западный покет–бук стоит примерно 10 евро (долларов или фунтов). Да, более качественный, чем наш, лучше бумага и прочее. Но тем не менее это покет. У нас нет таких цен. Поэтому если брать в среднем, то здесь книги дешевые. Другой вопрос, что нам хочется, чтобы зарплата у нас была такая, как сейчас, а книги стоили, как в СССР.
Но если человек хочет дешево — или бесплатно — почитать книгу, у него есть такая возможность. Библиотеки, интернет–ресурсы, буккроссинг. В принципе вопроса цены не существует, есть лишь вопрос желания.
Из чего все–таки складывается цена книги? Кто на этом зарабатывает?
— Есть стоимость бумаги и печати. Ставки редактуры, корректуры — у нас они низкие, как и не самые высокие гонорары у авторов. Вот из этого цена и складывается. И еще такая штука — в Берлине аренда книжного магазина стоит раза в три дешевле, чем в Петербурге. У нас, к сожалению, по экономическим причинам аренда — то зло, от которого все идет. В онлайн–магазинах ценники всегда ниже.
Персона
Александр Александрович Прокопович
Родился 24 ноября 1969 года в Киеве. Окончил Киевский политехнический институт. Главный редактор "Астрель–СПб" (начал работать в издательстве в 2006 году), издательская группа "АСТ". Автор нескольких художественных и нон–фикшен–книг, сценарист. Работает с известными авторами, в том числе Наринэ Абгарян, Александром Цыпкиным, Евгением Чеширко.
