История, похожая на русскую народную сказку. Хорошо работали, жили счастливо и богато — и запомнились на века.
Справедливости ради нужно сказать, что этот дом, занимающий целый квартал между Невским, Большой Морской и набережной Мойки, вошел бы в историю в любом случае. В конце концов, именно тут располагалась кондитерская Вольфа и Беранже, где в день дуэли Пушкин встретился со своим секундантом Данзасом, — на Черную речку они поехали прямиком отсюда. В этом самом доме открыл свою первую лавку колониальных товаров Петр Елисеев, даже еще не мечтавший о той торговой империи, в которую превратится его скромный бизнес. Наконец, здесь же, в ресторане Лейнера, если верить легенде, Чайковскому подали тот самый злосчастный стакан сырой воды, ставший причиной смертельной болезни композитора. А уж именитых жильцов и постояльцев перечислять устанешь. Но при этом дом 18 по Невскому проспекту во всех справочниках числится как "дом Котомина".
История Конона Котомина напоминает классическую сказку про Ивана Скоробогатова, выбившегося из грязи в князи быстрее, чем можно себе представить. Выходец из ярославской деревушки, крепостной крестьянин легендарного "бриллиантового князя" Куракина, Конон Борисович начал свое дело с торговли самым простым крестьянским товаром — яблоками, зерном и медом, а еще домотканым полотном.
Талантливый выскочка
Но то ли талант к торговле был у крепостного такой, то ли предлагаемый товар был в то время настолько востребован, — дела его не просто пошли в гору, а рванули. Буквально несколько лет потребовалось, чтобы прирабатывающий торговлишкой крестьянин стал преуспевающим купцом, выкупился из крепости, заплатил гильдейскую пошлину и выгодно женился на дочери своего коллеги по торговым операциям. Ярославское купечество молодого выскочку приняло вполне благосклонно: среди представителей торгового сословия таких вчерашних крестьян или крестьянских детей было немало.
На ту пору в Петербурге торговля была делом почти клановым. Кованым железом занимались псковичи, рыбой — архангелогородцы, а прочими съестными припасами — ярославцы. Вот к одному такому ярославскому купцу, торгующему в столице, Конон Котомин и набился в компаньоны. И тут тоже дела пошли успешнее некуда. Менее чем за 15 лет бывший крепостной едва ли не сравнялся в уровне достатка со своим бывшим хозяином.
Купеческий бизнес–инкубатор
В подтверждение этого он в 1807 году приобрел участок в самом центре столицы. Правда, для того чтобы получить разрешение на перестройку уже стоявшего там здания, потребовалось еще лет пять — пока проект утвердили, дела в ту пору делались неспешно. Зато уж когда все бумаги были получены — дом получился роскошный. Строил–то его не кто–нибудь, а Василий Стасов — один из основоположников русского ампира, наимоднейший архитектор столицы! А он, надо сказать, прекрасно разбирался как в жилой недвижимости, так и в коммерческой. Так что замысел Конона Котомина воплотил в полной мере. Во–первых, здание получилось в абсолютно дворцовой стилистике. Во–вторых, квартира купеческого семейства на третьем этаже была настолько комфортна, насколько это вообще было возможно в начале XIX века. А в–третьих, первые два этажа представляли собой, как сейчас сказали бы, бизнес–инкубатор.
На первом этаже располагались лавки, сдававшиеся внаем, а в глубине дома и в подвалах — склады. На втором же этаже — квартиры, которые владельцы лавок могли снять, чтобы постоянно быть вблизи своего торгового предприятия. И цена аренды была вполне, как говорится, божеской, так что начать свой бизнес в столице с того, чтобы снять лавку у Котомина, было вполне разумным решением. А особенно Конон Борисович привечал ярославцев. Помнил, как почти по–родственному относились к нему старшие товарищи во времена, когда он еще не был торговым воротилой, и старался, так сказать, отдавать долги. Именно поэтому братья Елисеевы, выходцы из Ярославской губернии, квартировали у него так долго. Много кому из провинциальных купцов, стремившихся перебраться в Петербург, Котомин помог, предложив хорошие условия для старта. Так что среди своего сословия стал он персонажем легендарным, и неудивительно, что дом на углу Невского и Мойки до сих пор носит его имя.
