Про рождаемость хотя бы известно, что она падает. А про расклады въезда–выезда не знает вообще никто.
Темой очередного скандала на статистическую тему стал сенсационный рост числа въехавших в Россию. Первооткрывателями необычного явления стали ученые из РАНХиГС и Института им. Гайдара. В очередном своем обзоре, посвященном экономико–социальным "тенденциям и вызовам", они удивленно сообщили, что в последние месяцы количество прибывших в Россию стало "наибольшим за все последнее десятилетие".
Занятную новость раструбила пресса, и Росстат, который нынче все и без того шпыняют то за одно, то за другое, выступил с разъяснением, что он тут ни при чем. Просто МВД стало поставлять ему более подробные сведения по некой обновленной форме, и какая–то доля доселе невидимых прибывших сделалась видимой. Пожалуй, так оно и есть. Однако спасибо этой истории за то, что она напомнила о неизменном, но часто забываемом — о том, что официальные сведения о населении России в значительной своей части вообще не имеют касательства к действительности.
Но сначала о том, что более или менее известно. А именно. Из–за спада рождаемости естественная убыль с 1993–го по 2011–й составила больше 13 млн человек. С 2012–го по 2016–й спада не было и суммарный перевес рождаемости над смертностью составил символические 50 тыс. Но с 2017–го естественная убыль возобновилась и с тех пор непрерывно растет. За январь–май 2019–го она достигла 180 тыс. (против 147 тыс. за тот же отрезок прошлого года). Даже возросший усилиями МВД миграционный прирост возместил эту убыль только на две трети.
Впрочем, подлинный баланс эмиграции и иммиграции как был, так и сейчас остается загадкой при всех усовершенствованиях отчетных форм.
По совокупности имеющихся оценок считается, что за постсоветские годы в Россию из бывших советских республик переселилось около 10 млн человек. Цифра приблизительная и, возможно, преуменьшенная, но вряд ли в разы. Зато насчет того, сколько россиян за эти же годы эмигрировало, разброс оценок просто поражает.
Причем самые странные сведения выдает как раз государственная статистика. По ее мнению, ежегодный выезд наших земляков в дальнее зарубежье измеряется какой–то парой десятков тысяч. Ясно, что источник этих цифр — очередные отчетные "формы", на связь с жизнью не претендующие.
По гораздо более правдоподобным оценкам уже упомянутых ранхигсовско–гайдаровских экспертов, в развитых странах сейчас обитают без малого 3 млн российских уроженцев (из которых 1,5 млн сохраняют гражданство), и ежегодно к ним добавляются еще тысяч по сто, и притом с хорошим образованием и конвертируемой квалификацией. А относительно того, какова российская эмиграция в страны, к богатым и высокоразвитым не причисляемые, почти нет даже вызывающих доверие прикидок. Однако ясно, что по совокупности еще и туда переселились сотни тысяч, если не миллионы.
Не знать о масштабах выезда из России очень удобно. Это избавляет от необходимости объяснять причины и тем более что–то делать. Куда проще (еще недавно) было говорить о мудрых бюджетных щедротах, так успешно повышающих рождаемость. Сегодня, правда, и это не работает, ведь демографические волны не подчиняются начальственным командам. В горизонте ближайших полутора десятков лет естественная убыль почти неизбежно будет продолжаться, а сочинять прогнозы на более долгие сроки уважающие себя специалисты просто не станут.
Все, что остается, — это заполнять "формы", изображающие балансы въезда и выезда гастарбайтеров, и помалкивать о том, что, каковы там подлинные расклады, никто не знает и не узнает.
