Колониальный товар. Экономика в заключении

Государственные деятели не первый год ратуют за использование сельхозземель, принадлежащих колониям. Этот вопрос не так давно обсуждался на слушаниях в Совете федерации. Во всех смыслах плодотворное бизнес–освоение труда заключенных предложила лично спикер верхней палаты и экс–губернатор Петербурга Валентина Матвиенко. Их предполагалось использовать на ниве реализации государственного и муниципального заказа.

В региональном Управлении исполнения наказаний сразу подхватили идею альтернативной занятости зэков, и уже этой весной главный инженер УФСИН Дмитрий Новосельский обсудил с главой "Торгового дома фермеров и сельскохозяйственных товаропроизводителей Ленинградской области и Санкт–Петербурга" Александром Быковым пункты контракта.

Бизнес с частным фермерским сектором — неплохое ноу–хау для всей исполнительной системы в целом. За счет невысокой оплаты труда себестоимость продукции в среднем оказывается на 20% ниже. Сейчас речь идет о задействовании небольших участков земель, размером до 10 га. Такие площади позволяют выращивать овощи, осваивать птицеводство. В дальнейших планах — возможность запуска на территории учреждений ФСИН перерабатывающих производств. Если это произойдет, горожанам будет предложена продукция полного цикла — консервированные овощи и фрукты.

Такой поворот весьма заинтересовал государство.

Ведь, по словам Валентины Матвиенко, "необходимо расширить альтернативные подходы к использованию труда осужденных, с учетом специфики".

Опыт подобных контрактов с бизнесом у пенитенциарной системы Петербурга и Ленобласти имеется. На территории УФСИН вот уже несколько лет действуют восемь центров трудовой адаптации осужденных. Как сообщили "ДП" в пресс–службе ведомства, колонии обладают широким спектром металлообрабатывающего, швейного, мебельного и других производств. Теперь к этому списку добавится еще и производство сельхозпродукции.

Такое сотрудничество выгодно и самим бизнесменам — причем не только за счет низкой себестоимости труда, но и за счет стабильности системы исполнения наказаний. Колонии и тюрьмы по понятным причинам закрыты от любых надзорных и проверяющих органов.

Зэк в аренду

Идея трудоустройства по договору аренды для исполнительной системы, в общем, не нова. Сегодня осужденные заняты на производстве автомобилей, пошиве одежды и обуви, изготовлении металлоизделий. Рабочие руки для бизнеса сегодня предлагают несколько пенитенциарных учреждений Петербурга и Ленобласти: "Кресты", а также колонии № 2, 3, 4, 5, 6, 7.

Не секрет, что предприниматели серьезно экономят, используя труд заключенных. Зарплата, которую начисляют осужденным, в 4–5 раз ниже, чем на обычном рынке труда. В ФСИН говорят, что право на труд осужденным гарантируется в соответствии с законом и что зарплата начисляется в соответствии с квалификацией, сложностью работы и качеством труда. Но в любом случае оплата труда не может быть меньше МРОТ, который на сегодняшний день составляет 11 280 рублей. Как сообщили в ведомстве, если заключенный выполняет норму труда за месяц, то зарплата никак не может быть меньше МРОТ. Трудиться заключенные могут с учетом их пола, возраста, сопутствующих заболеваний, имеющейся специальности и наличия рабочих мест.

При этом многие заключенные всерьез хотят работать и получить хоть какие–то деньги по выходе из мест лишения свободы. Как считают во ФСИН, сегодня заключенный при желании может не только получить новую профессию, которая пригодится ему на свободе, но и после освобождения уже быть обеспеченным работой.

Может быть, в этом утверждении есть доля истины. По крайней мере в случае с фермерами этот постулат может сработать. Сегодня, будем честны, не так много желающих трудиться на областных полях и грядках. Фермерский бизнес же может получить в таком случае некоторое количество уже подготовленных работников, освоивших новые технологии и планирующих расти на этом поприще.

Впрочем, противники арендного нововведения напоминают: колония — это колония, и работать там будут далеко не все категории осужденных. Ведь среди криминального мира для многих авторитетных лиц трудиться не принято. Зато труд в две смены простых заключенных вполне себе практикуется, как и отъем заработанного ими. Гарантировать в этой связи прозрачность таких работ не может ни арендатор, ни арендодатель.

Серьезная прополка

Активизация пенитенциарной системы в коммерческом направлении встречается бизнес–сообществом с некоторой настороженностью. Все же речь идет об исправительных учреждениях. В их распоряжении сегодня находится около 5 тысяч производственных площадей (здания, сооружения, земельные участки). Эти площади предполагается использовать в том случае, если коммерческие организации заключат с ФСИН договоры возмездного оказания услуг. Как объясняют в управлении, данная форма сотрудничества позволяет обеспечивать дополнительное трудоустройство осужденных, привлечение инвестиционных ресурсов в виде сырья, материалов, оборудования, топлива, энергоносителей, финансовых средств.

Насколько выгоден такой совместный бизнес — вопрос пока спорный. Но в региональном подразделении УФСИН тщательно подчеркивают все плюсы подобного сотрудничества. В пакет предлагаемых бонусов, в частности, входят многопрофильная производственная база с развитой инфраструктурой, отсутствие затрат на охрану производства и продукции (и то и другое будет надежно упрятано за колючей проволокой и охраной с собаками), низкие цены на оказываемые услуги. К тому же весь документооборот, связанный с налогами, взносами и зарплатами, лежит на плечах колонии. Впрочем, точность выплаты последних предприниматель проконтролировать тоже не сможет. Согласно официальной информации, средняя зарплата заключенных, которые трудятся на благо ФСИН, составляет 229 рублей в день. Однако правозащитники неоднократно утверждали, что это оплата не за день работы, а за месяц. Однако официально эти подозрения, конечно, не подтверждены.

Дополнительный бонус для бизнеса — принятый еще в 2011 году закон Ленобласти предусматривает льготы в виде понижения до 13,5% ставки налога на прибыль, зачисляемого в региональный бюджет. Эта льгота полагается и тем организациям, которые используют на договорной основе труд лиц, отбывающих наказание, а также организациям, предоставляющим рабочие места для таких лиц.

Уверенно утверждать, с чем связано такое бизнес–ноу–хау от исправительной системы, непросто. Ряд обстоятельств, впрочем, лежат на поверхности. Во–первых, труд дисциплинирует, а службе исполнения наказаний давно предписано повысить эффективность использования активности осужденных. Во–вторых, потерпевшие благодаря новации обретут возможность взыскать долги по исковым требованиям и получить причитающееся за моральный и материальный ущерб. До сих пор это происходит, только если у осужденного есть какие–то активы, которые можно обратить в пользу потерпевшего по решению суда. А если у него за душой нет ничего, то любые компенсации оказываются просто невозможны. Работа и стабильная зарплата решают вопрос погашения долгов обществу — хотя бы и частично.

Автор благодарит пресс–службу ФСИН по Санкт–Петербургу и Ленинградской области за помощь в создании материала.

Кристина Важенина

А как у них?

- В США заключенные федеральных тюрем работают на государственную корпорацию UNICOR. Основной заказчик — Минобороны. Заключенные Америки выпускают до 100% военного обмундирования и снаряжения, монтажные инструменты, бытовую технику, авиационное и медицинское оборудование.

- Во Франции трудятся около 40% заключенных. Как и российские, они либо занимаются обслуживанием инфраструктуры учреждения, либо трудятся на производствах по заказу частных предприятий. Большинство частных компаний прибегают к услугам осужденных через посредников, не афишируя контракт.

- В Германии заключенные трудятся на производствах колоний либо на предприятиях частных компаний, которые работают при учреждении. Самыми популярными сферами деятельности являются пошив одежды, мебельное производство, выпечка хлеба, садоводство и строительство.

В контексте

Инновация ФСИН профессионалами рынка встречена неоднозначно. Менеджер, имеющий богатый опыт работы со спецконтингентом, поделился своими сомнениями с "ДП".

Лично я не знаю колоний, которые смогли бы вести успешное сельское хозяйство. Обязательно надо иметь в виду, что до 80% их обитателей осуждены по 228–й, наркотической, статье. А болезни наркоманов — не насморк. Если осужденный пилит, например, доски, то, наверное, не столь важно, что он ВИЧ–инфицирован. Однако больные точно не должны заниматься продуктами питания.

Другая очевидная проблема — квалификация. Люди, которые за всю жизнь не держали в руках ничего тяжелее шприца, умеют немногое. У работников должны быть навыки работы с техникой, инструментами. А у этих они отсутствуют напрочь.

Следующее — мотивация. В колониях вообще забавная система: если ты не работаешь, то ничего не платишь. А если работаешь, с тебя вычитают за питание, за другое, за третье. В итоге остаются условно 3 копейки. Их можно реализовать только в магазине, который находится на территории колонии. И цены в нем — выше обычного.

Для любого производства нужны помещение, вода и электричество. Исправительные учреждения в основном построены при советской власти, поэтому и здания, и коммуникации оставляют желать много лучшего. А размещая производство, приходится следовать современным стандартам — вести, например, пожарную сигнализацию. Но это — за свои деньги. Как и многое другое. Кому это все останется? Правильно, системе.

На территорию нужно завозить сырье и материалы, а вывозить готовую продукцию. А в колонии, например, учения по караулу. И пока там играют в войнушку, производство весь день стоит. Ты идешь с бумагой — у меня простой, а тебе в ответ: "Ну, друг, извини, так вышло". И никому нет никакого дела до бизнеса: "война", обед и проверки — по расписанию.

Технологический процесс тоже наталкивается на специфику. Спецконтингент может уходить на свидания, в медчасть, на проверки. Вот идет процесс производства, а работника у тебя сняли и увели. Потому что так надо. Или обучил ты десять человек шить на машинках, а три из них плохо вели себя в жилой зоне. Их закрывают. А у тебя горит заказ. Разумеется, никто этот простой потом не компенсирует.

Есть еще и технологические аспекты. На территорию нельзя заносить мобильники, выхода в город тоже нет (иначе осужденный может позвонить, а это не допускается по условиям содержания). Для звонка надо будет либо идти в здание администрации, либо выходить за территорию зоны. А это не из бизнес–центра в любую секунду выскочить. Компьютер тоже будут проверять постоянно. Чтобы, не дай бог, не было доступа в интернет. А компьютер, наверное, используется в современных производствах…

Плюс еще всякие "мелочи". Нужно искать сопровождающего из числа работников учреждения, которые бесплатно это делают с большой неохотой — ведут твою машину и, пока ты разгружаешь материалы, стоят рядом. Если дождь, то под дождем. Плюс предприятие может комплектоваться в процессе. И каждую фитюльку надо задекларировать, подписать у руководства колонии, и только после этого ее можно занести или вынести.

Конечно, будут проблемы с твоими же работниками. Например, технологами. Потому что работать со спецконтингентом — еще то удовольствие. А чтобы этот контингент более–менее функционировал и имел желание работать, для него нужна "гуманитарная помощь" — в виде хотя бы чая и сигарет.

Если занимаешься стройматериалами, то они могут уходить на жилую зону. Хотя, казалось бы, уж там–то ты обеспечен охраной на 100%. Ничего подобного!

В общем, на мой взгляд, налицо весьма рискованный проект с непонятной коммерческой отдачей. То есть в данной ситуации коммерсанты должны платить колонии, а колония (в виде государства) — им. За то, что возятся, учат людей, которые зачастую и в школе–то не учились, не говоря уж про какой–то там техникум. Или льготы по налогам какие–то должны быть. Пока такого не предусматривается. При этом выпускаемая в зонах продукция свободно конкурирует с любой другой.

Записала Надежда Родиченко